Панджшер навсегда (сборник) - Юрий Мещеряков

Прошли! И сразу отлегло от сердца. Даже солнце стало светить иначе, по-весеннему задорно и радостно. Во власти предчувствий Усачев ожидал чего-то страшного, словно тромба в сосудах и инфаркта, и вот оно не свершилось. Колонна, гулко стуча клапанами дизелей, крадучись сквозь желто-синий туман, вынужденная дважды останавливаться в тоннельных переходах, наконец-таки вырвалась из горной утробы. Как обычно, помотали нервы «газоны» минометной батареи, двух пришлось тащить на тросах, когда они заглохли, их моторам, снятым с консервации, не хватало воздуха. Командиры с трехминутным интервалом доложили о прохождении галерей, последним подал голос в эфире зампотех Петрович, его тыловое замыкание с тягачами шло последним. Значит, все. Пехота справляется, грех жаловаться, первый экзамен батальон сдал. Повеселевший Усачев наблюдал, как на поворотах, на спуске приседают на передние катки и заносят корму его машины – оказалось, они умеют писать эти чертовы виражи. Он настраивался на худшее, как обычно, лучше быть готовым к испытаниям, тогда они не застанут врасплох.

В ожидании прохода батальона на встречной полосе, на обочине, растянувшись на долгие километры, томились десятки и сотни автомашин загадочного происхождения. Как ни странно, судя по фирменным знакам на радиаторах, это были «Мерседесы», «Тойоты», КамАЗы, ЗИЛы, но все остальное обличье говорило за балаганные повозки огромного бродячего цирка или цыганского табора. Почти поголовно разбитые, они не имели и определенного цвета, а буквально пестрили радугой соцветий, фотографиями индийских актеров, украшениями из бархата на стеклах, надписями арабской вязью, надстройками на кабинах и кузовах. Каждая такая машина, бурубухайка, представляла собой как минимум картину, а весь ее цыганский антураж – непременную гордость хозяина. Водители сидели на корточках вдоль обочин, оживленно беседовали, с интересом наблюдали за новенькими БМП. Их ожидание могло быть долгим, они это знали, потому что все на дороге подчинено законам войны, а их дело – доставить груз по назначению и при этом не получить случайный осколок или пулю. Разного возраста, холостые и женатые, они были солдатами этой дороги.

Теперь впереди расстилалась дурманящая весенними запахами зеленая долина, земля обетованная, городок Джабаль-ус-Сарадж, лежавший у подножия хребтины Гиндукуша, а дальше и Чарикар, крупный населенный пункт, перед которым Усачев планировал сделать привал для колонны. Но все вышло иначе.

Еще неясные уху, где-то за изгибом трассы раздались глухие взрывы. Комбат дал короткие указания головной походной заставе сбавить обороты, усилить наблюдение и быть в готовности открыть огонь. На всякий случай… А внутри приятно похолодело. У него всегда так случалось перед принятием серьезного решения, сжимается пружина, собирается в плотный комок воля, в голосе появляется твердость и уверенность, ход мыслей становится четче и определенней. Уже где-то ближе и более различимо разорвался снаряд, судя по всему, танковый.

– «Канат-200»! – полетел по радиоволнам циркулярный позывной батальона. – Я – «Коломна», дистанцию не сокращать! Наблюдать в секторах! Быть в готовности к открытию огня! Дисциплина в эфире!

Мамаев коснулся его плеча, а потом наушников на своей голове:

– «Ведущий» на связи, на своей частоте.

– Давай сюда, – он взял шлемофон связиста, – я – «Коломна», прием.

– Я – «Ведущий», остановите «коробочки», впереди бой, там разберутся без вас. Ждите моих указаний. Прием.

– Вас понял, прием, – и, обернувшись к Мамаеву, крикнул ему в ухо: – Всем стой, дистанция десять метров, на обочину не съезжать! Вести наблюдение.

Колонна встала. Не далее чем в двух-трех километрах в «зеленке» поднимались облака коричневой пыли от разрывов снарядов, в разные стороны разлетались куски стен и земли, лохмотья виноградной лозы, ухали орудия, и в паузах между выстрелами слышался дробный стук крупнокалиберных пулеметов. Водители афганских машин, побросав разукрашенные колымаги, убежали от дороги подальше и прятались в канавах, воронках, опасаясь, что душманы подожгут и их грузовики. Кто знает, что у них на уме. Успокаивало только то, что десятки приземистых боевых машин остановились рядом с ними и, развернув стволы в обе стороны, прощупывали сквозь прицелы каждый дувал, каждую щель или пригорок.

На бронетранспортере к комбату подскочили комендачи.

– Вы «Коломна»?

– Я. Командир батальона подполковник Усачев. А что там?

– Да ничего, все в порядке. Приказано вас придержать до прояснения обстановки, так сказать. Чтоб вы тут без особенной инициативы, а то мало ли что…

– Не понял.

– А что тут понимать. Бывали разные случаи, тельник на себе рвут, рукава засучивают, так сказать, и в бой, а нам потом трупы таскай. Непорядок. Каждый своим делом должен заниматься. – Усатый, немолодой прапорщик в таком же белом шлеме с буквой «К», как тот старлей перед Салангом, объяснял толково, он бы вполне смог работать вахтером в каком-нибудь солидном учреждении или вышибалой в кабаке. – А там что… Там, обычное дело, «духи» на трассе засаду устроили, выпустили две гранаты в машину сопровождения, в БРДМ.

– Ну и… Попадание есть?

– В том и дело, что есть. Первая мимо, вторая – в цель, насквозь оба борта. И головной тягач с топливом подожгли. Они ведь, сволочи, всегда так делают, на самом деле им наливники нужны. Но пока броню не выведут из строя, за колонну не берутся. Так что вы застряли, придется обождать.

– А что с экипажем БРДМ?

Комбату не хотелось перед таким маститым прапорщиком и сержантом казаться сентиментальным новобранцем, но этот вопрос вырвался у него сам собой, со смесью тревоги и любопытства в голосе, прапорщик говорил о событии и ничего – о людях.

– Есть потери, куда же тут без них. Водитель, так сказать, как всадник, то есть без головы, угораздило парнишку, наводчика посекло осколками, командир взвода сопровождения жив, вообще-то чудом уцелел.

– Это что, тоже обычное дело?

– Да нет, не совсем. Обычно гранатометчик не успевает зарядить вторую гранату. – Комендач так и не понял вопроса и продолжал рассказывать азбуку дорожной войны. – По ним, скорее всего, два расчета стреляло. А может, и башенный наводчик замешкался, не успел ответить. Вот вас бы не стали трогать. У вас тут столько орудий, вам полминуты хватило бы, чтобы на пятьсот метров от трассы все выбрить начисто. Они же не самоубийцы, они ведь что, они деньги зарабатывают. Тем более что здесь таких машин, как ваши, мало.

Усачеву не приходилось раньше оценивать истинную огневую мощь своего батальона, и слова прапорщика-комендача для него прозвучали настоящим открытием, это согрело.

– С тобой поговоришь – всю обстановку разведаешь.

– Так ведь дорога. По ней и машины, и грузы, и все новости движутся, так сказать. В одном конце аукнется, в другом – откликнется. Да, ничего, товарищ подполковник, пообвыкнете, оно все проще станет. А что до душманов, сильных они не трогают – они слабых бьют. Это же как два пальца… Ну вы поняли.

– Но чтобы ответить на выстрел, надо увидеть, откуда стреляют?

– Это, как придется, а главное – не слишком много думать. Выстрел гранатомета, конечно, видно, но здесь другие правила. Жизнь, она учит. Увидел – не увидел, неважно – бей, так сказать, пока цел. На огонь надо отвечать немедленно, по направлению или в секторе стрельбы сразу со всех стволов.

– Короче, кто под гребенку попадет…

– Выходит, что так. А как по другому-то? По-другому не выживешь, сожгут.

Этот прапорщик, случайный встречный, которого завтра он, возможно, даже и не вспомнит, читал ему, как с листа, как Библию, основы нового мироздания, просвещал, под руку вводил в грязный храм войны. Война не ведает корысти, она честна и открыта, на войне враги знают друг друга в лицо. Но если она примет твою молитву, твою веру, то, ради чего ты взял в руки оружие, поможет пережить любую боль и сохранит душу.

– Сам-то давно в этих краях?

– Полтора года уже есть, до дома немного осталось. Без нужды и без повода стараюсь не вспоминать, так оно легче. Но, глядя на вас, свеженьких, как не погрустить. Как там Союз, как Ташкент?

– Все так же. Женщины в юбках, водка – пять-тридцать, в «Заравшане» красную икру дают, скоро каштаны распустятся.

– Эх, хорошо дома! А здесь все, как в кривом зеркале, так сказать, наоборот. И женщины в парандже, и водка – сорок чеков, сумасшедшие деньги, а «зеленка», будь она неладна, лучше б никогда не распускалась. Вот дотяну до сентября – и вперед, домой.

– Ты там быстрее всех нас будешь.

– Сплюньте через левое плечо, на всякий случай, так сказать.

Из-за этого происшествия, из-за сбоя в графике движения и большого затора на трассе «Ведущий» протянул колонну за Джабаль-ус-Сарадж и остановил у КПП, что находилось почти напротив входа в Панджшерское ущелье, здесь и дал команду на привал. Выбравшись из машин, механики проводили контрольный осмотр, который в пути никогда не бывает лишним. Офицеры пятой роты, разминая ноги, по привычке потянулись к четвертой, в голову колонны, там Козловский уже успел познакомиться с местными танкистами, охранявшими дорогу. Закурили.