От древнего Валаама до Нового Света. Русская Православная Миссия в Северной Америке - Протоиерей Дмитрий Григорьев

Но были и большие неприятности, начавшие исходить из кругов политических эмигрантов из России, ненавидевших царскую Россию и Церковь. Их вождём был некто доктор Судилковский (он же Н. М. Руссель). Митрополит Леонтий в очерках по истории Православия в Америке пишет, как он, «пользуясь тем, что при кафедре епископа был создан пансион для певчих мальчиков, распространял гнусные слухи о нечистой жизни епископа. Указывая на огромное количество постных дней по уставу Православной Церкви, какие строго соблюдались в пансионе, он возбудил ходатайство о закрытии семинарии, как учреждения, противного принятым правилам о питании детей. За епископом был устроен сыск.…»[52].

К довершению бед, епископ, сам упражняясь в изучении английского языка и заставляя изучать его свою свиту, ввёл чтение на английском языке не только некоторых частей богослужения, но даже и пения и, в конце концов, завёл проповедь на английском языке. Проповедовал более всего о. иеромонах Севастиан (Дабович), уроженец Америки, но по родителям серб. Недовольным всё не нравилось. Для одних была причина критиковать распоряжение епископа на том основании: «мы, русские, хотим иметь в храме всё по-русски». Но особенно раздражало то, что, благодаря стараниям епископа поставить богослужение на Paul Street возможно торжественнее и понятнее для американцев, посетителей из последних становилось всё больше и больше. Раздавались даже голоса: «скажите пожалуйста, для кого собственно устроена здесь церковь – для русских или для американцев? Потому что мы видим здесь американцев гораздо больше, нежели русских, сербов или греков.…». Дело с оппозицией дошло, с одной стороны, до разбирательств в Высшем Уголовном Суде в штате Калифорния, а с другой – до жалоб Обер-прокурору Св. Синода К. П. Победоносцеву об удалении еп. Владимира во что бы то ни стало. Какие нравственные муки переживал Преосвященный Владимир, желавший поставить Православное дело в Америке на практическую миссионерскую почву, не подлежит изображению.

«Преосвященный не выдержал и счёл за лучшее оставить епархию. В 1891 г. июня 8-го он был назначен епископом Острогожским в России»[53].

Но самым видным событием архипастырского служения епископа Владимира в Алеутско-Аляскинской епархии бы приём греко-католиков или униатов в лоно Православной Церкви.

4. Возвращение униатов в Православие

Развитие Алеутской и Северо-Американской епархии в самих Соединённых Штатах непосредственно связано с многочисленной эмиграцией из Австро-Венгрии в Америку русин, карпатороссов, галичан и буковинцев – юго-западных разветвлений малороссов, развивавшейся в начале XIX в. Они селились вокруг индустриальных центров восточных штатов, особенно в горнопромышленных районах Пенсильвании. В основном это были бедные крестьяне, предки которых жили на бывших русских землях, отошедших к Польскому королевству, а затем оказавшихся в распространившейся Австро-Венгерской империи. Под давлением своих властей и помещиков они перешли в греко-католическую или униатскую церковь (православный обряд, римско-католическое богословие, подчинение Папе Римскому, а также допустимость женатого духовенства, позже отменённая). В результате уний, заключённых в Бресте (1596), Ужгороде (1646) и Мукачеве (1664), более десяти миллионов человек оказались в лоне Римско-Католической Церкви.

Протоиерей Алексий Товт

Большая колония униатов поселилась в Миннеаполисе, штат Миннесота. Они сами организовали приход, построили церковь в честь Успения Пресвятой Богородицы (1889) и выписали священника со своей родины, приснопамятного отца Алексия Товта. Он происходил из духовной семьи, был доктором канонического права Ужгородской униатской духовной семинарии и преподавателем Пряшевской. Но местный римско-католический архиепископ Джон Айерланд (не только по фамилии, но и по происхождению ирландец) мало разбирался в церковных делах и этнических проблемах Восточной Европы. Он отказался дать униатам из Галиции и Прикарпатской Руси разрешение иметь свой собственный приход и предложил им вступить в соседний польский приход регулярного латинского обряда, а отца Алексия не признал законным священником на том основании, что он был женат, хотя к этому времени уже овдовел. Тогда отец Алексий Товт и его прихожане обратились к епископу Владимиру в Сан-Франциско с прошением принять их в Русскую Православную Церковь. Вот как рассказывает об этом сам отец Алексий Товт:

«Я прибыл в Америку как униат. Как бывший профессор церковного права, я знал, что в Америке я должен, как униатский священник, повиноваться тому латинскому бискупу, в епархии которого мне придётся служить. Этого требует уния, разные буллы, бреве и декреталии папские. Это было написано и в самом свидетельстве моём. Местом моего назначения был Миннеаполис, Миннесота, в епархии архиепископа Айерланда. Как верный униат, по повелению своего тогдашнего епископа, Иоанна Валия, я явился к Айерланду 19 числа месяца декабря 1889 года, как следует, я поцеловал его руку (но не приклонил колена, и это было моей главной ошибкой, как я впоследствии узнал) и передал ему мои аккредитивы. Хорошо помню, что едва он прочитал то, что я «греко-католик», руки начали у него дрожать. Прошло почти 15 минут, пока он до конца дочитал, а после сразу резко спросил (разговор шёл по-латински) меня:

– Есть ли у вас жена?

– Нет.

– Но была?

– Да, я вдовец…

Услышав это, он кинул на стол бумаги и громко крикнул:

– Я уже послал протест в Рим, чтобы мне сюда таких священников не присылали.

– Каких вы разумеете?

– Таких, как вы!

– Ведь я католический священник греческого обряда, я – униат, меня законный католический епископ рукополагал.

– Я ни вас, ни того епископа католическим не считаю; да у меня и нет нужды тут в греко-католических ксёндзах; довольно и того, что в Миннеаполисе есть польский, он может быть ксёндзом и для греков.

– Но он латинского обряда; его народ наш притом не понимает; едва ли к нему будут обращаться, ведь они потому и создали себе церковь особую, – заявил я.

– Я не давал на это разрешения, и вам не даю юрисдикции тут действовать.

Я, очень огорчённый таким грубым фанатизмом этого представителя папской церкви, остро ответил Айерланду:

– В таком случае я не требую ни вашей юрисдикции, ни вашего разрешения; я знаю права своей церкви, знаю, на каких основаниях была заключена уния, – так и буду поступать!

Арцибискуп вспылил – я не меньше. Слово за слово, дальше так далеко пошло, что разговора и восстановлять не следует.

Через два дня приходит ко мне польский ксёндз Яков Похольский и с ужасом говорит:

– Ради Бога, ксёндзе, что вы сделали? Арцибискуп мне пишет, чтобы я с вами ни в какие отношения не вступал, он вас не признаёт за законного ксёндза, и мне остро приказал, чтобы я с амвона об этом объявил, запретивши вашим людям от вас требы и тайны принимать…

На это я спокойно ответил:

– Это вас касается – вы делайте, что хотите, а я ни шагу не уступлю, и мне все равно, что арцибискуп и вы будете делать.

– Когда я всё это видел и слышал, – пишет дальше о. А. Товт, – тогда я решился на такое дело, которое у меня уже давно в сердце жило, за которым у меня душа болела, – быть православным!.. Но как? Нужно было быть осторожным. Ведь несчастная уния, начало упадка и всего злого, крепко зажилась у наших людей; 250 лет прошло, как это иго на наши шеи наложили!.. Я горячо молил Бога, чтобы Он дал мне помощь и силу просветить моих тёмных верников-прихожан. В этом деле помогли мне и сами прихожане. Когда я сказал им о своём печальном положении и заявил, что мне остаётся теперь только покинуть их, то некоторые из них заявили: «нет, пойдём к русскому епископу; не вечно же нам чужим кланяться!»[54].

В 1891 году пастырь и 361 его прихожанин были воссоединены с Православной Церковью. Это событие положило начало массовому переходу униатов в Америке в Православие. В последующие десятилетия более 225 тысяч карпато-русских и галицких униатов стали православными и составили абсолютное большинство прихожан Русской миссионерской епархии в США.

Следует отметить, что непризнание отца Алексия Товта римско-католическим епископом ввиду его бывшего женатого состояния, не было единственной причиной для возвращения этих бывших подданных Австро-Венгрии в Православие. Многие из них испытали на себе гнёт властей и помещиков и взирали на Москву как на символ православной веры своих предков. Так же надо подчеркнуть что ни русское правительство, ни Русская Православная Церковь не были инициаторами этого перехода. Весьма знаменательно, что синод Русской Православной Церкви не спешил с утверждением перехода в православие миннеаполисских униатов. Только в июле следующего, 1892 г., через 14 месяцев после 25 марта 1891 г., переход был утверждён синодом.

В конце 1892 года группа униатов, создавших приход в г. Вилкес-Барре в Пенсильвании, пригласила о. Алексия Товта приехать к ним для переговоров о воссоединении их с Православием. В результате этих переговоров был построен большой соборный храм Воскресения Христова, ставший главным храмом Пенсильвании, а настоятелем его стал о. А. Товт. Отсюда он оказывал всяческое содействие возвращающимся в Православие русинам.