Кремлевский заговор - Валентин Степанков

С Пуго я познакомился, когда он уже руководил Комиссией партконтроля в ЦК КПСС. Я позвонил ему в связи с тем, что меня как секретаря ЦК направили на пленум в Ригу, и я посоветовался, как себя там вести. Это был мой первый контакт с Пуго. Второй контакт был, когда рассматривалось дело по «АНТу». Ему и мне было поручено этот вопрос изучить.

Болдин являлся ключевой фигурой в аппарате ЦК, и вся текущая работа шла через него. Человек он очень собранный, исполнительный, принципиальный, болеющий за дело.

Вместе с Болдиным и Крючковым мы состояли в одном дачном кооперативе. Получили кредит для строительства на 10 лет. И на почве совместного строительства у нас были тоже постоянные контакты.

Варенникова я узнал по совместной командировке в Афганистан, куда я был послан в качестве личного представителя Горбачева. Моя задача состояла в том, чхобы в личных контактах с Наджибуллой дать ему понять, что принято однозначное и бесповоротное решение о выводе советских войск из Афганистана. Командовал советскими войсками в Афганистане тогда генерал Громов, а Варенников был Главным уполномоченным советником. Все вместе мы обсуждали проблемы, возникающие в связи с выводом войск.

Лукьянов попал в поле моего зрения, когда еще был заведующим отделом ЦК КПСС. Я как-то, сразу после прихода на работу в ЦК, попросил его проконсультировать меня, как себя вести, какие в ЦК существуют обычаи, правила. Он к моей просьбе отнесся по-человечески, объяснил, что к чему. На заседании Политбюро ЦК КПСС Лукьянов сидел как раз напротив меня. А когда Лукьянов ушел на работу в Верховный Совет, отношения стали у нас носить характер «здравствуйте — до свидания».

Вопрос:

— В каких командировках Вы были за последний год, начиная с лета 1990 года?

Ответ:

— Был в городе N. Там у нас большой комбинат, связанный с производством ядерного оружия. С одной стороны, меня беспокоило, что мы прекратили испытания, из-за чего можно было потерять контроль над этой техникой, с другой стороны, рассматривали, как включить здешний научно-технический потенциал в процесс конверсии. Это было за месяц — полтора до августовских событий. Также летом 1991 года я летал в Алма-Ату к Назарбаеву. Нам нужно было провести с американцами в Семипалатинске совместные испытания. Поэтому Назарбаев просил приехать, встретиться. Договорились, что мы сделаем соответствующие выплаты за возможный ущерб в порядке трех миллиардов. Потом летал на полигон, расположенный на Новой Земле. Осмотрели все места, где раньше проводились испытания, все скважины, заслушали научно-технические доклады. Определились, что взрывы на Новой Земле можно продолжать. Решили с этим предложением выйти на Верховный Совет СССР…

ДОКУМЕНТ БЕЗ КОММЕНТАРИЯ

Из заявления Олега Бакланова на допросе от 6 ноября 1991 г.:

…Дело касается вопроса, связанного с тем обвинением, которое мне предъявлено. Когда я стал заниматься вопросами обороны нашей страны, то, исходя из имеющегося опыта, высказывал свои позиции товарищу Горбачеву. И руководствовался, соответственно, этими позициями. Затрагивал, в частности, вопросы переговоров по разоружению. С моей точки зрения, его ратифицировать нельзя, потому что в период переговорных процессов, которые длились на протяжении восьми или девяти лет, мы сделали ряд существенных упущений, которые ставят наше государство в неравные условия с нашим партнером, с которым этот договор заключается, — с Соединенными Штатами Америки.

Я не хотел бы обсуждать политические аспекты этого договора, поскольку он имеет и позитивные, и негативные стороны. Этот вопрос требует специального рассмотрения и, возможно, дополнительной дискуссии. Но с точки зрения военно-стратегических вопросов, здесь есть существенные замечания. Первое: блок НАТО сейчас существует и укрепляется, а Варшавского договора у нас нет. В процессе переговоров из них был исключен вопрос о военно-морских силах США, которые являются существенной частью в триаде стратегических ядерных наступательных сил Соединенных Штатов. Соотношение боевых блоков за счет методики подсчетов, а также за счет того, что потенциал Англии и Франции был выведен за скобки, складывается с существенным превосходством в пользу Соединенных Штатов примерно в полтора-два раза. Это было изложено в личной записке товарищу Горбачеву. Она не была принята во внимание, и договор был подписан без учета этого замечания.

Следующий вопрос — это вопрос, связанный с системой раннего предупреждения о возможном ракетно-ядер-ном нападении. Дело в том, что наша Красноярская станция, которая была построена в этих целях и находилась на этапе ввода в эксплуатацию, была американской стороной поставлена под сомнение как нарушающая договор. И из-за политики, которая проводилась со стороны бывшего министра иностранных дел, она была демонтирована. В то же время, две станции раннего предупреждения со стороны американцев и блока НАТО, — это в Гренландии и Англии — несоответствующие договоренности, продолжают функционировать и сейчас.

В процессе контактов и разговоров по работе я обменивался мнениями на этот счет с Владимиром Александровичем Крючковым, Валерием Ивановичем Болдиным. Может быть, я неправильно понял, но они высказали ряд замечаний, которые меня навели на мысль, что такая политика была не случайной. Я больше не хотел бы распространяться на эту тему, а хотел бы просить Вас предоставить возможность очной ставки с товарищами, поскольку их информация создавала определенный фон моих действий, в частности, связанных с ГКЧП.

Вопрос:

— Вы не могли бы уточнить, из чего Вы поняли, что такая политика президента с чем-то связана. Вам кто-то сказал или были какие-то документы?

Ответ:

— Заниматься такой серьезной проблемой как безопасность страны и не знать целей своей деятельности — это, по меньшей мере, нелепо…

Вопрос:

— Ас какой целью нужна очная ставка?

Ответ:

— С той целью, чтобы снять сомнения в части моих размышлений по поводу добросовестности проведения пере говорных процессов. Или мои сомнения напрасны, или они имеют под собой дополнительную основу, которой я не располагаю, но которой, может быть, располагают мои коллеги…

ПОРТРЕТ ПРЕМЬЕРА,

КОТОРЫЙ СЧИТАЛ ЗАПАДНЫХ БАНКИРОВ ДИВЕРСАНТАМИ

СПРАВКА НА ЛИЦО, ПРОХОДЯЩЕЕ ПО ДЕЛУ О ЗАГОВОРЕ С ЦЕЛЬЮ ЗАХВАТА ВЛАСТИ.

Павлов Валентин Сергеевич. 1937 года рождения. Русский. Образование высшее. По специальности экономист, окончил Московский финансовый институт. Доктор экономических наук. Член КПСС с 1962 года.

Начал трудовую деятельность с инспектора государственных доходов райфинотдела, затем работал в министерстве финансов СССР, где от рядового экономиста дослужился до заместителя министров финансов СССР. В 1986 году стал председателем Государственного комитета по ценам, в 1989 — министром финансов СССР, в 1991 — премьер-министром СССР.

28 съездом партии избран членом ЦК КПСС. С марта 1991 г. — член Совета Безопасности СССР. Военнообязанный, лейтенант запаса интендантской службы. Награжден орденами «Знак Почета» и Трудового Красного Знамени.

«Ярый прагматик. Не властолюбив, но не склонен подчиняться. Обладает чрезвычайно, крепкой нервной системой. Не слишком заботится о том, что будут говорить о нем впоследствии. Готов идти на непопулярные решения. Он не пробиваем».

Павлов все сделал для того, чтобы подтвердить эту характеристику физиономиста, которую газета «Московские новости» напечатала вскоре после его вступления в должность председателя кабинета министров.

Первая же проведенная Павловым крупная акция по изъятию из оборота 50 и 100 рублевых купюр обернулась скандалом. «Нам угрожала потеря экономической независимости, так как Запад скупил в огромном количестве 50 и 100 рублевые купюры и готовился выбросить их на наш денежный рынок, чтобы дестабилизировать обстановку в стране», — объясняя причины грандиозной операции, заявил Павлов, в интервью газете «Труд». По его мнению, «против СССР ведется «финансовая война»», в которой участвуют западные банки».

Это шокирующее заявление многие расценили, как отказ от нового мышления и возврат к временам «холодной войны». В ответ на просьбу ЕС пояснить смысл высказываний премьер-министра СССР, вызвавших негативную реакцию на Западе, М. С. Горбачев посоветовал не трактовать их «обобщенно».

Акция Павлова преследовала скорее политические, чем экономические цели: вбить клин между Горбачевым и Западом, показать республикам, кто в стране хозяин. Изъятие денежных купюр демонстративно не было согласовано с республиками. Глава российского правительства Иван Силаев узнал о готовящейся операции буквально за несколько часов. Ближе к полуночи его вызвал к себе Павлов и, действуя в духе сталинских традиций, вручил свое распоряжение в запечатанном конверте, вскрыть который приказал только на рассвете.