Мир без солнца - Жак-Ив Кусто

Чтобы выбрать строительную площадку, Альбер Фалько проводил погружения в течение нескольких недель, обследуя большую часть рифов на протяжении 80 километров. Нужно было найти на подходящих глубинах две горизонтальные площадки для сооружения Большого дома, ангара и Нижней станции. Весь поселок при этом должен быть защищен рифом с подветренной стороны, находиться поблизости от места стоянки нашей плавучей базы «Росальдо» – и в то же время быть не слишком удаленным от какого-нибудь порта, чтобы «Калипсо» могла совершать рейсы для пополнения запасов.

Фалько избрал Шаб-Руми, риф, расположенный в 27 милях северо-северо-восточнее Порт-Судана. Это, собственно, не риф, а целый коралловый атолл, в форме чаши, выходящей из больших глубин вдали от двух преград, образованных прибрежными рифами,

Рифы атолла достигают самой поверхности моря, оставаясь едва скрытыми под водой, море здесь пенится даже в самую тихую погоду.

Большая голубая лагуна в кольце коралловых рифов, сообщающаяся с открытым морем двумя узкими, но проходимыми проливами, оказалась почти идеальным местом. И все-таки потребовалось больше шести недель, чтобы приспособить ее для наших нужд.

Я не беру на себя смелость рассказать об огромных усилиях сорока пяти членов экспедиции. Попытаюсь лишь воскресить в памяти некоторые «обыденные» эпизоды нашей жизни.

Порт-Судан. Только один еле дышащий паровой кран, оказывается, может спустить на воду наши стальные дома... Забастовка крановщиков... 2000 свинцовых болванок, необходимых для закрепления Большого дома на подводном грунте, не удается разместить под его основанием... Подводные земляные работы у рифа Шаб-Руми ведутся всем, что попадется под руку.., Прокладка гигантских цепей и якорей для закрепления «Росальдо» в лагуне... Возведение на рифах своеобразной эстакады, эти леса из сваренных водогазопроводных труб, словно проложенных по поверхности моря... При спуске четырех тонн балласта для Нижней станции лопается трос, весь этот груз приходится поднимать с глубины 50 метров... Накануне эксперимента новые компрессоры вместо воздуха наполняют Большой дом густым маслянистым туманом... Трижды Нижняя станция срывается со своей площадки, скатываясь на глубину 45 метров, — наши электрики едва избежали гибели... У ангара «ныряющего блюдца» внезапно складывается выдвижная опора, и он заваливается у самого края обрыва... «Росальдо» едва умещается в лагуне... Постоянные неполадки с электричеством... Утечка гелия в Нижней станции через уплотнение канала, в котором проложен телевизионный кабель...

Нам пришлось столкнуться со многими трудностями, но мы с ними справились. Если бы у нас не хватило хотя бы одного шурупа, эксперимент сорвался бы.

ОГНИ ЗАТОНУВШЕГО ГОРОДА

11  и ю л я. Вечер. На самом дне трюма «Росальдо» вместе с Жаком Бурдом вожусь у огромной барокамеры многократной рекомпрессии, Механики и вспомогательный отряд аквалангистов в полном молчании запускают компрессор. Нервы у всех напряжены, атмосфера тревожная. Сжатый воздух со свистом врывается в камеру, стрелка манометра на глазах ползет вверх. В барокамере Даниэль Томази – третий пострадавший, он весь в поту. Наконец, когда давление достигает трех атмосфер, в динамике раздается знакомый немного гнусавый голос: «Алло, доктор, все в порядке, я больше ничего не ощущаю, рукой двигаю без труда, ничего не болит». Мы с Жаком Бурдом улыбаемся друг другу. Через три часа Даниэль выйдет из барокамеры целым и невредимым. Тогда-то мы и вкатим ему выговор за несоблюдение графика подъема... Это третий член экспедиции, которого выручает наша барокамера.

— Видите, доктор, — говорю я, — вот уже свыше трех недель океанавты живут под водой, работают не покладая рук, а несчастные случаи происходили только с вспомогательным отрядом аквалангистов, то есть с теми, кто должен возвращаться на поверхность, с океанавтами же ничего подобного не случалось. Одного этого достаточно, чтобы оправдать постройку домов. под водой!

Ободренный этой мыслью, выбираюсь на палубу, спрыгиваю с трапа на катер и отправляюсь к «Калипсо». Между эстакадой и моим судном на протяжении примерно ста метров вижу под водой море танцующих огоньков. Время – 21 час. Океанавты выплывают из своих жилищ, вооруженные мощными прожекторами, тонкие лучи света рыскают по рифам, растворяясь у поверхности. Каждый вечер океанавты выходят на рекогносцировку, застают врасплох спящих рыб, наблюдают за подводными животными, которые выходят из своих укрытий лишь по ночам... Догадываюсь – это деформированные благодаря рефракции, мерцающие огни Большого дома и ангара, а также лучи, исходящие от Нижней станции. Весь подводный поселок, как аэропорт, залит светом, когда океанавты плавают за его пределами или же когда «ныряющее блюдце» находится вне своего ангара. Мне кажется, что я пролетаю над каким-то затонувшим городом.

Наблюдая за морем и днем и ночью, океанавты оказались первыми свидетелями жизни подводного царства. Они ежедневно вылавливали и переправляли для Аквариума в Монако и для своей подводной лаборатории самых разнообразных представителей флоры и фауны этих мест.

Все с любопытством наблюдали за колониями «шагающих кустов»; от души смеялись над усердно работавшими рачками-бульдозерами. Случайно океанавты наткнулись на шишколобых рыб весом до 60 килограммов, сущих бизонов, которые с наступлением ночи разбредаются в свои индивидуальные жилища в расселинах рифов. На заре эти рыбины пробуждаются и совершают утренний туалет, купаясь в песке; затем собираются в косяки и устремляются под предводительством вожака к своим каменным пастбищам...

«Никто никогда не имел возможности наблюдать подводную жизнь так, как мы, — изо дня в день, из часа в час. В будущем необходимо сооружать непрерывно действующие подводные биологические лаборатории в ключевых районах», — скажет по окончании эксперимента профессор Весьер.

БОРТОВОЙ ЖУРНАЛ БОЛЬШОГО ДОМА

Прочтя следующие отрывки из бортового журнала, который вел океанавт Пьер Ванони, вы сможете себе представить, как проходили наши будни.

15   и ю н я. Все мы очень сильно волнуемся. Нам кажется, что воздух здесь лучше и не может быть, несмотря на то что дополнительная атмосфера давит нам на легкие. Наш Большой дом исключительно комфортабелен; бытовые приборы, которыми он оснащен, заставят побледнеть от зависти любую домашнюю хозяйку. Стены и пол Дома обиты бархатистым трипом пастелевых тонов, вся обстановка и цвет пола придают ему особый уют, постепенно завоевывающий сердца обитателей. Однако у Дома есть и свои недостатки – это жара и влажность. То тут, то там обнаруживается короткое замыкание, мы еле успеваем справляться с этой бедой. Спать укладываемся к 22 часам.