Секрет Боттичелли. Загадка потерянных и обретенных шедевров - Джозеф Луцци

позицию по отношению к своим общим противникам гибеллинам. Из-за противостояния Данте папству он нажил себе худшего из возможных врагов – могущественного папу Бонифация VIII. Пока Данте находился с дипломатической миссией в Ватикане в 1301 году, «черные» гвельфы одержали верх над белыми и захватили власть. Воспользовавшись открывшейся возможностью, безжалостный Бонифаций заключил Данте под стражу в Риме, пока его противники во Флоренции разрабатывали план мести. Эдикт, который навсегда изменил жизнь Данте и ход истории литературы, был издан 10 марта 1302 года: «Алигьери Данте осужден за публичную коррупцию, мошенничество, лживость, злоумышленность, бесчестные вымогательства, незаконные доходы, гомосексуальные связи и приговаривается к штрафу в 5000 флоринов, вечному лишению права занимать государственные должности, постоянной ссылке (in absentia), а в случае задержания [во Флоренции]. приговаривается к смерти на костре»[62].

Эти преувеличенные и сфабрикованные обвинения свидетельствуют о кровавом характере политики того времени: у гордого, вспыльчивого Данте были свои недостатки, но он также был известен своей честностью и порядочностью, и, конечно, нет никаких сведений о том, что он когда-либо был гомосексуалом. Изгнание сделало его, по его собственному выражению, macro, тощим от голода и нужды, когда он метался по всему итальянскому полуострову в поисках дома и способа заработать на хлеб – в прямом и переносном смысле[63]. Первые годы изгнания Данте провел недалеко от Флоренции в надежде, что сможет вернуться в свой любимый город. Данте встречался с бывшими врагами и строил планы, как вернуть свой высокий политический статус и восстановить доброе имя. Этот период, примерно с 1302 по 1305 год, был самым тяжелым в его жизни. Его идеалы были подорваны, его энергия истощалась окружающим хаосом, он был не в состоянии писать достойные стихи. Возможно, он даже подумывал о самоубийстве, хотя в этот мрачный период ему каким-то образом удалось создать крупные философские и научные труды[64].

В первые годы своего изгнания Данте не представлял себе жизни вне Флоренции. Город был не просто его домом, он определял его сущность. Только когда он навсегда мысленно расстался со своей прекрасной овчарней, признав, что его изгнание окончательно, он смог начать писать свой magnum opus, лучший труд. Начиная с 1305 года Данте все больше скитался: Пратовеккьо Стиа, Форли, Верона и Равенна – вот лишь некоторые из многочисленных остановок за полтора десятилетия и сотни миль скитаний, потребовавшихся ему для завершения «Комедии», которую он, вероятно, начал писать около 1306 года.

Отголоски тягот изгнания пронизывают поэму. В X песне «Ада» Данте встречает флорентийских патрициев, которые горят в адском пламени из-за их еретической эпикурейской веры в то, что l’anima col corpo morta fanno, то есть душа умирает вместе с телом[65]. Среди грешников отец его primo amico, Гвидо Кавальканти, который холодно спрашивает: «Mio figlio ov’е? (Где мой сын?)»[66]. Еще в 1300 году «белый» гвельф Данте подписал указ, изгоняющий «черного» гвельфа Гвидо из Флоренции за его радикальные политические взгляды. Во время изгнания Гвидо заболел малярией и вскоре умер. Когда Данте использует глагол прошедшего времени для описания Гвидо, убитый горем отец предполагает самое худшее и думает, что его сын умер. После того как Данте не решается убедить его в обратном, отец Гвидо возвращается в свою пылающую могилу, «не показывая больше своего лица»[67]. Позже, в XVII песне «Рая», Данте встретит своего предка Каччагвиду, средневекового флорентийца древнеримского происхождения, который предскажет Данте изгнание, говоря, что тот узнает, «как солен вкус чужого хлеба» – пророчество похоже на блестящую метафору, но на самом деле является простой констатацией факта: Данте и его собратья-флорентийцы привыкли к несоленому хлебу, вероятно, потому, что их вечные соперники, пизанцы, долгое время взимали с них непомерную пошлину за соль[68]. Для этого заблудшего сына Флоренции пища изгнания действительно будет горькой.

Прежде чем Данте встречает призрак отца своего лучшего друга Гвидо в аду, он встречает другого флорентийского лидера, грозного Фаринату, орденоносного генерала, который стоит так гордо, что «казалось, презирает весь Ад»[69]. Будучи гибеллином, Фарината с усмешкой говорит Данте: «[Гвельфы]. были яростными врагами / моих родителей и моей партии, / так что мне пришлось разбить их дважды».[70]. Данте не упускает возможности ответить выпадом на оскорбление: «Если род мой был изгнан… / он все равно возвращался, оба раза, со всех сторон; / но твой народ так и не смог освоить это искусство»[71]. В этом зловещем разговоре проявляется черта, хорошо известная каждому, кто провел время среди флорентийцев, – их мастерство словесной перепалки, которое проявляется особенно ярко, когда речь идет о соперничестве или длящейся веками борьбе за территорию и особенно об их самом знаменитом сыне, Данте. В 2008 году Флоренция наконец отменила запрет, изгнавший Данте, проголосовав в городском совете 19 голосами за и 5 против[72]. Даже в этом акте запоздалого искупления и помилования мнения голосовавших разделились. Неудивительно, что флорентийцев, известных своей склонностью к polemici, полемике, считают людьми, не умеющими прощать. В итоге Флоренции потребовалось 706 лет, чтобы принять Данте обратно домой. Но на самом деле он никогда и не уезжал.

* * *

«Божественная комедия» стала одним из важнейших произведений культуры уже после смерти Данте в 1321 году в Равенне, где и по сей день, к большому сожалению Флоренции, покоится его труп[73]. Изучение «Комедии» началось в характерной для Италии кумовской манере: сын Данте Якопо взялся за «семейный бизнес», подготовив комментарий к «Аду», который до сих пор остается «золотой жилой» для исследователей[74]. Вскоре труды Данте стали частью школьной программы во Флоренции, а спрос на рукописи «Комедии» был настолько велик, что их начали изготавливать в огромных количествах[75]. Один особенно усердный переписчик, Франческо ди сер Нардо да Барберино, по слухам (как мы теперь знаем, ложным[76].), добавил в приданое своих дочерей не менее ста рукописей «Комедии», переписанных собственной рукой[77]. О Данте говорили столько же, сколько и читали, его поэма была настолько популярна, что перестала даже носить свое первоначальное название. Большинство флорентийцев стали называть ее просто «Данте».

Большинство первых читателей поэмы принадлежали к профессиональному классу: это были юристы, банкиры, купцы, писцы и другие библиофилы, у которых хватало средств и образования, чтобы собирать рукописи и заучивать строки из произведения Данте. Другой важной группой ранних читателей были нотариусы, которые часто отрывались от своих служебных обязанностей, чтобы снабдить свои документы маргинальными комментариями к «Божественной комедии»[78]. Рост популярности Данте совпал с бурным ростом научной деятельности во Флоренции, когда город стал центром европейского гуманизма – культурного движения, отошедшего от средневековой религиозной мысли и превозносившего ранее порицаемые языческие культуры Древней Греции и Рима[79]. Город стал, по словам Якоба Буркхардта, «переполнен