Среди красных вождей том 1 - (Исецкий) Соломон

Доводы его, а также и тех, кто прибывали, правда, все реже и реже из России, и которые высказывали все те же соображения, но в состоянии уже полной паники, начинали и мне казаться основательными… Было не мало людей, переоценивавших силу большевиков и исклю­чительно ей, а не в связи со слабостью и инертностью населения, приписывавших их успех, и потому предрекавших их долговечность… Словом, разобраться тогда в этом вопросе было очень нелегко…

Так мы часто беседовали с Красиным и никак не могли придти к каким-нибудь определенным выводам, основательному прогнозу.

Между тем, в России события шли своим чередом. Объявилась самостийная Украина. И Красину и мне одна крупная банковая организация (не назову ее имени) предложила ехать в Киев и стать во главе организуемого там крупного банка, от чего мы отказались. Из Петербурга мы (особенно Красин, конечно,) получали письма с предложением разных назначений. Но мы все отклоняли, ибо никак не могли принять какого либо решения и стояли в стороне от жизни, все топчась на note 40одном месте… Однако, мы должны были, чисто психологи­чески должны были принять какое-нибудь окончательное решение. А жизнь не стояла и двигалась вперед… Брест-Литовский мир вошел в силу и в Берлин выехало советское посольство во главе с Иоффе…

И вот, в наших рассуждениях, в нашей оценке момента постепенно, не могу точно отметить как, наступил перелом. Встал вопрос: имеем ли мы право при наличии всех отрицательных, выше вкратце отмеченных, обстоятельств, оставаться в стороне, не должны ли мы, в интересах нашего служения народу, пойти на службу Советов с нашими силами, нашим опытом, и внести в дело, что можем, здорового. Не сможем ли мы бороться с той политикой оголтелого уничтожения всего, которой отметилась деятельность боль­шевиков, не удастся ли нам повлиять на них, удержать от тех или иных безумных шагов… Ведь у нас были связи и опыт. Ведь мы могли бы — так казалось нам — бороться хотя бы с уничтожением технических сил, способствовать их восстановлению, могли бы бороться с стремлением полного уничтожения буржуазии, которой, как мы в этом не сомневались, рано было еще петь отходную (Только порядка ради напомню о «непе». С введением его буржуазия показала свою силу, устойчивость, жизнеспособ­ность. Позволю себе сказать, что в этой новой политике, про­возглашенной Лениным, не малую роль играл и Красин. — Автор.) и т. д. У нас зарождалась надежда, что сами большевики в процесс управления страной должны будут придти к пониманию своих истинных задач, должны будут отказаться от многих своих утопического характера экспериментов, что вовлечение их в нормальные отношения с западом, с его note 41политикой, с его экономической жизнью, с его товарным обращением, по необходимости заставит советское пра­вительство равняться по той же линии, и что прямолиней­ное стремление к коммунизму сейчас, немедленно же, само собой начнет падать и падет. Мы ведь были уве­рены, что люди, ставшие правительством, люди, которых мы в общем хорошо знали по прежней нашей революционной работе и которые отличались бескорыстием, лю­бовью к народу и беззаветным стремлением жертво­вать собой в интересах определенных политических и экономических идеалов, неся на себе громадную ответственность, естественным ходом жизни будут при­нуждены сознать эту ответственность и не смогут не стать в конечном счете правительством народным, осуществляя стремления русского народа, его идеалов, его хозяйственные цели… Мы надеялись, что, став на эту здоровую почву, они откажутся от многого эксцессивного, ибо сама жизнь будет от них этого требовать, и не только русская жизнь, но и жизнь запада, в круговорот которой, повторяю, должна была войти и Россия… И таким образом, силой чисто объективных обстоятельств правительство вынуждено будет пойти по ли­нии неизбежных уступок и отказа от твердокаменного проведения в жизнь всего того, что еще находится в идеальном будущем и от осуществления чего жизнь человеческая еще очень далека… Мы верили, что прави­тельство вынуждено будет понять, что Россия не может и не должна оставаться в стороне от мирового хозяй­ства и мировой политики, не может изолироваться от них и отгородиться китайской стеной…

Не забывали мы и того обстоятельства, что, благо­даря саботажу, проводимому в виде протеста против большевиков, они, неопытные в деле государственного note 42управления, были поставлены в крайне затруднительное положение и обречены были на ряд ошибок, хотя бы чисто технического свойства, что запутывало еще больше положение…

Таким образом, идя по этому пути, мы с Красиным пришли к решению пойти на службу к Советам… И мы условились, что первым поедет Красин, оглядит­ся и выпишет меня. Вскоре он и уехал в Берлин помочь Иоффе, не беря никакого квалифицированного назначения. Примерно в конце июня я получил от него и от Иоффе приглашение принять должность первого сек­ретаря посольства. Между прочим, Красин писал, что в посольстве, благодаря набранному с бора да с сосенки штату, царит крайняя запутанность в делопроизводстве, в отчетности, в хозяйстве, что мне предстоит много кропотливой работы, так как, хотя служащие и не­опытны, но самомнение у них громадное и амбиции хоть отбавляй, что равным образом хромает и дипломати­ческая часть… Словом, он настоятельно звал меня, ат­тестуя Иоффе, которого я не знал, с самой лучшей сто­роны и уверяя меня, что я с ним хорошо сойдусь.

Я принял предложение и в начал июля 1918 года выехал в Берлин.

note 43

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Моя служба в Германии

I

Итак, в начале июля 1918 года поздно вечером я приехал в Берлин. В последний раз я был в Германии и в Берлине в 19и4 году, уехав всего за неделю до объявления войны. И вот теперь, попав в Германию уже в эпоху войны, я не мог не обратить внимания на то, как в ней поблекли и изменились люди, насколько они имели вид изголодавшихся… Поразило меня и то, что в отеле, где я остановился, в комнате было вывешено печатное объявление, что администрация просит не выстав­лять обувь и одежду для чистки в коридор, в противном случае слагает с себя всякую ответственность за пропажу… На улицах царила грязь, валялись бумаж­ки, всякий мусор…

На утро я поехал в посольство, на Унтерденлинден, 7. Меня встретила маленькая некрасивая брюнетка лет восемнадцати-девятнадцати, в белом платье.

— А, товарищ Соломон, — приветствовала она меня. — Очень приятно познакомиться… Мы с нетерпением ждем вас… Товарищ Красин много говорил о вас…

note 44— Здравствуйте, товарищ, — ответил я. — С кем имею удовольствие говорить?

— Я личный секретарь товарища посла, Мария Ми­хайловна Гиршфельд, — отрекомендовалась она, значи­тельно подчеркнув название своей должности. — Это я вам писала по поручение товарища Иоффе приглашение принять пост первого секретаря.

— Очень приятно, — ответил я. — Мне хотелось бы повидаться с товарищем Иоффе.

— А, пройдемте в столовую. Товарищ Иоффе там… мы только что пьем кофе, — и она повела меня наверх.

— Вот, Адольф Абрамович, — развязно обрати­лась она к сидевшему у конца стола господину, — я вам привела нашего первого секретаря, Георгия Александро­вича Соломона… Знакомьтесь пожалуйста… Садитесь, не хотите ли кофе? Хотя в Берлине на счет провизии и очень скудно, но нам выдают и сливки… Можно вам налить чашку? — тараторила она, точно стремясь поскорее выложить что то спешное.

От кофе я отказался, сказав, что пил в отеле. Присел за стол, и мы начали обмениваться с Иоффе обычными словами приветствия.

(ldn-knigi, дополнение, источник - http://hronos.km.ru/

Иоффе Адольф Абрамович (1883-1927) - видный советский дипломат.

В социал-демократическом движении принимал участие с конца 90-х годов. На VI съезде РСДРП(б) вместе с межрайонцами был принят в партию большевиков и избран в ЦК. В Октябрьские дни 1917 г.- член Петроградского Военно-революционного комитета. Во время брестских переговоров входил в состав советской мирной делегации.

С апреля по ноябрь 1918 г. - полпред РСФСР в Берлине. В последующие годы также на дипломатической работе. В 1925-1927 гр. примыкал к троцкистской оппозиции.

Использованы материалы из кн.:  Ф.Ф. Раскольников «На боевых постах». М. 1964.

Иоффе Адольф Абрамович (10.10.1883, Симферополь - 17.11.1927, Москва), партийный деятель, дипломат. Сын богатого купца. В конце 1890-х гг. примкнул к социал-демократам. В 1903 вступил в РСДРП, меньшевик. Вел партработу в Баку, Москве. В 1905 участвовал в восстании в Крыму. Неоднократно арестовывался. В 1917 издавал вместе с Л.Д. Троцким газету "Вперед" (Петроград) В авг. 1917 в числе "межрайонцев" принят в РСДРП(б). В 1917 член Петроградского совета. Во время Октябрьского переворота член Петроградского военно-революционного комитета. В 1917-19 кандидат в члены ЦК РКП(б). В нояб. 1917 -янв. 1918 пред., а затем член и консультант советской делегации на переговорах о мире в Брест-Литовске.