Привал странников - Анатолий Степанов

- Колотун, что ли?

- Легкий, - признался Казарян. - С отвычки.

Жека принес кофе и встал в стороне, ожидая похвалы за качество. Смирнов отхлебнул малый глоток кофе и оценил по достоинству:

- Отлично, Женюрка. И - быстренько - убытки.

- Уговор дороже денег, - народной мудростью намекнул на обещанное Жека.

Смирнов поставил чашечку на блюдце и полез в карман.

Объявив последний номер, музыканты отыграли его и стали симулировать подготовку к уходу. Следовательно, одиннадцать. Но все так быстро не кончается: от широко гуляющего столика уже шел к сцене гражданин с купюрой. Подошел, пошептался с руководителем, и оркестранты как бы с неохотой вновь разошлись по своим рабочим местам. "А потому, потому, потому что светофор зеленый!" - заверещал солист.

Они допили кофе.

- Пошли, - предложил Казарян, и они пошли. На лестнице Алик сказал с тоскливой надеждой:

- Дыхалки бы хватило...

Галя шла впереди, метрах в десяти, направляясь к железнодорожной платформе, у которой, среди таксомоторов - местных и московских - стояла казаряновская "восьмерка".

От продуктовой палатки наперерез им, не торопясь, двинулось несколько человек.

- Шестеро, - подсчитал вслух, негромко Алик.

Шестеро пропустили Галю и перекрыли путь старичкам. Грамотно, вполне грамотно. Троим у платформы оборону держать еще можно, а посреди пустой площади - задачка.

- Саня, ты между нами, - напомнил Алик.

Шестеро приближались. Все в светлом, как положено ныне молодым. А человека в черном с ними не было.

- Что надо? - спросил у шестерки Казарян.

Шестеро молча надвигались. Паренек покрепче встретился взглядом со Смирновым и встал в стойку. Каратэист, мать его за ногу. Второй паренек неосторожно - до возможности контакта - сблизился с Казаряном и тотчас схлопотал башмаком в голень, левой снизу - в солнечное, правой за волосы и навстречу резко поднятому колену. За волосы же Казарян откинул второго в сторону.

Пошел каратэист. Только бы не левша. Смирнов чуть раньше уклонился влево, каратэист правой ногой мощно лягнул пустоту и на мгновение замер в неустойчивом равновесии, открыв беззащитную спину. Смирнов жестоко и в полную силу ударил каратэиста палкой по почкам. Лег каратэист.

- Паленый! - крикнул обиженно кто-то из оставшейся четверки, и Паленый сей же миг возник неизвестно откуда.

- Достань его, Алик! - попросил Смирнов, и Алик сказал обрадованно, призывая Паленого к себе:

- Красавец ты мой! Явился наконец!

Человек в черном ощерил безгубый рот и, сделав шаг вперед, показал, что будет бить правой - обманка для фрайеров. Алик, обозначив правый уклон, тут же резко ушел влево и достал Паленого правым крюком в печень. И - пока не упал - прямым в подбородок. Все. Израсходовал оба своих полноценных удара. Но для Паленого этого было достаточно. Он лежал рядом с каратэистом. Обработанный Казарян, правда, уже сидел, держась за разбитое лицо.

Четверо пятились от старичков, старательно демонстрируя, что хотя и пятятся, но нападут. Не сейчас, но вот-вот. Казарян кинул себя вперед последним своим прямым ударом и достал одного.

Завыв мотором, "восьмерка" на первой скорости, рывками, двинулась к полю битвы.

- С ручника сними, дура! - заорал Казарян. Галя услышала, и машина остановилась рядом с ними. Казарян распахнул дверцу: - Быстро, быстро.

Алик и Саня, беззвучно матерясь, пролезли на заднее сиденье. Вдалеке наконец-то забулькал милицейский свисток.

- Да поедешь ты? - страшным голосом заорал Казарян на Галю, и они поехали.

Переезд через фрязинскую ветку был закрыт: издалека стучала приближающаяся электричка. Казарян открыл дверцу, обошел капот и сказал Гале:

- Подвинься.

Сзади подкатил таксомотор и гуднул. Казарян обернулся. Таксист через окошко показывал большой палец.

- Что ж не помог? - мрачно спросил Казарян.

- Не успел. Пока монтировку искал, вы уже дело сделали.

- Долго искал.

Казарян влез за руль. Пошарил по карманам, нашел коробочку, поел блестящих шариков. Пробежала электричка, уютно светя желтыми окнами. Подняли шлагбаум.

На Ярославском шоссе Казарян дал девяносто и виртуозно засвистал пугачевскую "Делу - время, делу - время, потехе - час!". Галя вдруг, как тот, что сидел на площади, прикрыла лицо ладонями.

- Пристегнись, - сказал Казарян.

Галя отняла руки от лица, щелкнула ремнем безопасности. Казарян добавил:

- И успокойся.

- Как вы можете, как вы можете так! - запричитала она и опять закрылась ладонями.

- Не понял, - строго заметил Казарян. Галя снова отняла руки от лица, посмотрела на него, обернулась и быстро глянула на Алика с Саней.

- Вы - мясники! Вы понимаете, что вы - мясники, убийцы?

- Не понимаем, - всерьез отозвался Смирнов.

- А, да что с вами разговаривать! - Галя махнула руками и заплакала.

- Ты лучше поплачь, - посоветовал Казарян. - Помогает.

Галя заплакала в голос, а Алик спросил у Смирнова:

- Ты за этим в Москву приехал, развлечься? Скучно там, у моря?

- Дурак ты, Алька, - ответил ему Смирнов.

- Ловко ты этого каратэиста достал, - вспомнил Казарян.

- Мне один капитан-десантник, афган, про этих каратэистов все точно объяснил. Вся эта хренотень - набор штампов. У хорошего каратэиста их шестнадцать, у приличного - восемь, а у таких вот - четыре, не больше. И обязательно с копыта начинают. Так что достать такого - дело нехитрое.

- А ножки ослабли. И в коленях - мандраж, - проанализировал свое состояние Алик.

- Сам же говорил - нас теперь на два удара хватает. И все. Следовательно, ты использовался полностью.

- Да, ребятки, старость - не радость! - любимым своим трюизмом откликнулся Смирнов.

- Старички, - про себя решила притихшая уже Галя. - Богобоязненные старички. - И хихикнула.

Казарян покосился на нее и спросил:

- Отошла?

- Симпатично погуляли. Развеялись слегка.

Въехали в Москву. Довезли Галю до ее дома, а сами поехали к Алику.

Умываясь в ванной, Алик увидел себя в зеркале и огорченным криком задал вопрос Смирнову и Казаряну, устало возлежащим в креслах перед выключенным телевизором:

- Когда же я себе личность так покарябал?

- Во-первых, известно когда, - ответил Казарян. - А во-вторых, не ты, а паренек, которого ты достал. Он падал, ручками от огорчения взмахнул слегка и тебя задел.

- Да... А мне в понедельник записываться на телевидении, - сообщил, войдя в столовую, Алик и вальяжно рухнул на диван.

- Загримируют, - мрачно успокоил его Смирнов.

Помолчали недолго. Алик не выдержал, спросил:

- Что это было, Саня?

- А я не знаю, - с идиотским смешком ответил Смирнов.

- Темнишь? - попытался догадаться Казарян.

- Зачем мне это нужно?

- Тогда объясни, почему и куда копаешь, - предложил Алик. Смирнов начал издалека:

- Помните, у меня собачка была, Бетькой звали. Замечательная была собачка, добрая, умная, к миру расположенная, всех любила. Единственное, что ее приводило в ярость - аномалии. Помню, однажды гуляли мы с ней в скверике нашем, а там парочка одна вместо того, чтобы на скамейке сидеть, на травке расположилась. Так Бетька, миролюбивая Бетька, такой скандал учинила! Всякая аномалия - непорядок, а непорядок терпеть нельзя. Налицо явный непорядок. Открывается кафе, только для того, чтобы закрыться, милиционеры с крыш падают...

- Зачем тебе все это, Саня? - перебил его Казарян.

- Я же объясняю: я, как Бетька, в ярость впадаю от аномалий.

- И больше ничего сказать не можешь?

- Пока ничего.

- Ну, хоть соображения ума имеются?

- Соображения ума имеются.

- Мы чем можем помочь? - вступил в разговор Алик.

- Кстати, я узнавал в ОДТС, - сказал Казарян. - Заказов на сторону по искусственному кирпичу цех не выполнял.

- Значит, ворованный, - решил Смирнов. - Концов, следовательно, не найдешь.

- Так чем же мы тебе можем помочь? - повторил свой вопрос Алик.

- Подождите пока, ребятки. Пусть вначале свечусь я один.

Наконец он застал Ночевкина. Одуревший к концу дежурства младший лейтенант долго пялился на Смирнова, пока не сообразил, кто перед ним. Сообразил и обрадовался своей сообразительности:

- Так мне о вас лейтенант Перфилов говорил!

- И что он обо мне говорил?

- Что вы интересовались, кто последний с Юрой Трындиным разговаривал. Так это я разговаривал.

- Тогда у меня к тебе, лейтенант, несколько вопросов. Первый: говорил Трындин тебе, что получил анонимное письмо о наркотиках?

- Нет.

- А о наркотиках вообще в этот день разговор был?

- В этот день не было. А вообще-то он этими делами очень интересовался. Я капитану Махову из МУРа об этом уже рассказывал.

- С Маховым я побеседую про наркотики. А ты мне об этом дне расскажи поподробнее. Ну, вспомни, вспомни, Ночевкин! У тебя же хорошая память!

- Не жалуюсь, - согласился Ночевкин и обратился к своей хорошей памяти. - Первый раз он забежал к нам часов в двенадцать, начальника спрашивал, а начальника не было. Тогда он решил в райисполком сходить...