Талисман моей любви - Нора Робертс

Позади Гейджа Сибил не отрывала взгляда от экрана своего ноутбука.

—Я нашла источник, утверждающий, что изначально гелиотроп был частью Альфы, или Камня Жизни. Интересно.

—А там сказано, как с его помощью извести демона?

—Нет. — Сибил подняла голову и посмотрела на Гейджа. — Однако тут говорится о войне света и тьмы, Альфы и Омеги, богов и демонов — в зависимости от версии мифа. Во время этих войн огромный камень рассыпался на мелкие осколки, в которых остались кровь и сила богов. Эти осколки были вручены стражам.

—Ага. — Куин перестала печатать и повернулась к Сибил: — Уже ближе. В таком случае гелиотроп был вручен Денту как стражу. А он, в свою очередь, передал его нашим парням — в виде трех одинаковых фрагментов.

—В других источниках говорится, что гелиотроп используется в магических ритуалах, что он умножает физическую силу и ускоряет заживление ран.

—Опять в точку, — сказала Куин.

—Кроме того, он якобы регулирует менструальный цикл у женщин.

—Интересуешься? — повернулся к ней Гейдж.

—Нисколько, — отмахнулась она. — Но для наших целей важнее то, что по всем признакам это еще и камень-врачеватель.

—Тоже мне новость. Мы с Кэлом и Фоксом все выяснили уже много лет назад.

—Все связано с кровью, — продолжила Сибил. — Это нам тоже известно. Кровавая жертва, кровные узы, гелиотроп или «кровавый камень». И еще огонь. Он играет важную роль во многих инцидентах и был ключевым фактором в ту ночь, когда схватились Дент с Твиссом, а также в ночь, когда вы с Кэлом и Фоксом разбили лагерь у Языческого камня. И конечно, в ту ночь, когда мы вшестером снова соединили осколки амулета. Вспомните, что происходит, если ударить друг о друга два камня? Летят искры, а от искр загорается пламя. Вероятно, укрощение огня было первой магией, которой овладел человек. Гелиотроп — это сочетание крови и огня. Пламя не только обжигает, но и очищает. Может, именно огонь убьет демона.

—То есть ты хочешь стоять и бить камнем о камень в надежде, что волшебная искра упадет на Твисса?

—Сегодня у тебя явно хорошее настроение.

—Если бы огонь мог убить демона, тот давно был бы уже мертв. Я видел, как он скользил по языкам пламени, словно на серфе.

—Это был его огонь, а не наш, — заметила Сибил. — Огонь, возникший из Альфа-камня, из его фрагмента, переданного вам Дентом, богами. В ту ночь он вызвал сильнейший пожар.

—И как ты предлагаешь вызвать волшебный огонь из камня?

—Еще не знаю. А у тебя что? — спросила Сибил. — Есть идея получше?

Он не для того сюда пришел, напомнил себе Гейдж. Не для того, чтобы спорить о волшебных камнях и божественном огне. И даже не совсем понимает, зачем задирает Сибил. Она ведь выдержала все, с чем им пришлось столкнуться, соединяя три осколка камня.

—Сегодня меня посетил местный демон.

—Почему ты сразу не сказал? — Куин деловито достала диктофон. — Где, когда, как?

—На кладбище, вскоре после того, как я ушел отсюда.

—Когда? — Куин переглянулась с Сибил. — Часов в десять, да? Между десятью и половиной одиннадцатого? — Она посмотрела на Гейджа.

—Примерно. Я не смотрел на часы.

—И какую форму он принял?

—Моей матери.

Деловитый тон Куин мгновенно сменился сочувственным:

—Ой, Гейдж, прости.

—Такое уже случалось? — спросила Сибил. — Он появлялся в облике знакомых тебе людей?

—Новый трюк. Именно поэтому ему удалось меня провести — но только на минуту. В любом случае он был похож на нее — такую, какой я ее помню. На самом деле я не очень хорошо ее помню. Он был похож на ее фотографии.

На одну фотографию, подумал Гейдж. Ту самую, которую отец держал на прикроватном столике.

—Он... она... была молодой, — продолжал Гейдж. — Моложе меня, в одном из своих летних платьев.

Он сел и, прихлебывая остывающий кофе, подробно рассказал обо всем и передал разговор с демоном почти слово в слово.

—Ты его ударил? — спросила Куин.

—В тот момент мне это показалось хорошей идеей.

Сибил молча встала и взяла его руку, тщательно осмотрела ладонь, пальцы.

—Зажило. Мне нужно было знать, полностью ли зажили раны и может ли демон непосредственно ранить тебя.

—Я не говорил, что он меня ранил.

—Разумеется, ранил. Ты двинул кулаком в живот зверя — в буквальном смысле. Какие это были раны?

—Ожоги, дырки. Эта сволочь меня укусила. Дерется, как девчонка.

Сибил вскинула голову, любуясь его улыбкой.

— Я девчонка, но я не кусаюсь... в драке. Долго заживало?

— Довольно-таки. Наверное, час.

—Явно дольше, чем ожоги от естественного источника. Побочные эффекты были?

Гейдж хотел отмахнуться, но затем напомнил себе, что важна каждая деталь.

—Подташнивало, слегка кружилась голова. Но боль была адской, если тебе интересно.

Сибил недоверчиво посмотрела на него.

—А что ты делал потом? До твоего появления здесь прошла пара часов.

—Были кое-какие дела. Мы ведем учет времени?

—Просто любопытно. Мы все запишем, запротоколируем. Пойду заварю чай. Ты будешь, Куин?

—Я бы не отказалась от рутбира[2], но... — Куин взяла бутылку с водой. — Ограничусь вот этим.

Когда Сибил вышла, Гейдж некоторое время молчал, барабаня пальцами по столу, затем тоже встал.

—Налью себе еще кофе.

—Конечно. — Куин проводила его недоверчивым взглядом. Искры сыплются не только при столкновении двух камней.

Сибил вскипятила воду, достала заварочный чайник, насыпала чай. Когда вошел Гейдж, она взяла яблоко из вазы, аккуратно разрезала на четыре части, предложила четвертинку Гейджу.

—Ну вот. — Она достала тарелку, разрезала еще одно яблоко, добавила несколько веточек винограда. — Если Куин заводит речь о рутбире, значит, ей нужно перекусить. Если хочешь чего-то посущественнее, у нас есть сэндвич или холодный салат с пастой.

—Мне хватит. — Гейдж смотрел, как она выкладывает на тарелку несколько крекеров и кубики сыра. — Нет никаких причин злиться.

Бровь Сибил взлетела вверх.

—С чего бы это мне злиться?

—Вот именно.

Она взяла дольку яблока, прислонилась к столешнице и откусила маленький кусочек.

—Ты меня неправильно понимаешь. Я спустилась на кухню потому, что захотела чаю, а не потому, что ты меня раздражаешь. Это вовсе не раздражение. Боюсь, тебе не понравится, если я расскажу, что чувствовала и чувствую теперь.

—А именно?

—Мне жаль, что он использовал против тебя твое личное горе.

—Нет у меня никакого личного горя.

—Заткнись. — Она снова откусила яблоко, на этот раз со злостью. — Вот что меня раздражает. Ты был на кладбище. И поскольку я очень сомневаюсь, что это твой обычный маршрут для прогулок, то делаю вывод, что ты пошел на могилу матери. И Твисс оскорбил — по крайней мере, попытался — память о ней. Только не рассказывай мне, что не оплакиваешь мать. Много лет назад я лишилась отца. Он сам сделал выбор — покинул меня, пустив себе пулю в голову. Но я все равно скорблю. Ты не хотел это обсуждать, и я спустилась на кухню, чтобы не докучать тебе. А ты тащишься за мной и заявляешь, что я злюсь.