Они среди нас - Дмитрий Федотов

А загадочность как раз и была тем маленьким, но весьма существенным «пунктиком», на который Андрей Венедиктович, как говорится, западал стопроцентно. На прочие вещи он мог и не отреагировать, а мне нужен был беспроигрышный вариант.

— Я весь — внимание, — откликнулся Золотарев, и я понял, что сработало!

— Андрей Венедиктович, может ли человек состариться за несколько часов на несколько десятков лет? — выпалил я единым духом и даже зажмурился в ожидании ответа.

Несколько томительно долгих секунд показались мне вечностью, но в конце концов я услышал долгожданное:

— Приезжайте! Жду.

Я летел в следственное управление как на крыльях, моля Господа об одном: только бы Берест оказался на месте, только бы он согласился!

Господь внял моим просьбам. Николай сидел в своем кабинете и рассеянно листал тощую папку с материалами дела Долгового — Володина. Результаты вскрытия обоих трупов дали однозначные выводы и позволили соединить оба случая под одним шифром.

— Коля, кончай депрессировать! — заявил я ему с порога. — Есть возможность разобраться с этим делом раз и навсегда!

— Это каким же образом? — хмуро поинтересовался он.

— Нужна консультация компетентного человека.

— Да? И кого же?

— Думаю, Андрей Венедиктович Золотарев как раз подойдет! — бухнул я и посмотрел на комиссара глазами невинного младенца.

— Чем же это интересно? Он же колдун какой-то, а может, и шарлатан…

— Сам ты!.. А еще в погонах!

— Гражданин Котов!..

— Ладно, извини, — я взял стул и уселся на него верхом напротив этого «фомы неверующего». — Коля, здесь же у нас налицо самая настоящая паранормальщина, — принялся я внушать ему очевидные мысли, но Николай тут же перебил меня:

— Знаешь, фантастика — это твоя вотчина, а я — материалист! — он выпрямился на стуле, подумал и вытащил из внутреннего кармана заветную трубку и похудевшую пачку «Герцеговины». — У меня на шее два трупа, и я обязан выяснить, откуда они взялись! Иваныч у нас голова, что-нибудь да нароет, — и он обстоятельно принялся набивать трубку, а я, мысленно чертыхнувшись, полез за сигаретами. — Думаю, это какой-нибудь яд или облучение, или… паразит, высосавший из них все соки, а?

— Ерунда! Ты же сам в это не веришь?

— Ага, это, наверное, п-пришельцы, серые или зеленые, а может, и в к-крапинку?! — Берест не на шутку распалился и теперь дымил, что твой паровоз. — Димыч, я не верю! П-понимаешь? Должно быть этому какое-то нормальное, научно обоснованное об-бъяснение.

— За несколько часов на шестьдесят лет, — медленно сказал я, глядя на него в упор. — Паразит высосал? Паразит питается соками органов, в крайнем случае, кровью. Он должен был бы, ну, обезводить, обескровить трупы, но не состарить! — я говорил не столько для Николая, сколько для самого себя, как бы пробуя и отвергая одну гипотезу за другой. — Яд, в принципе, может привести к такому мощному истощению, но не за несколько часов! А облучение… Трупы ведь наверняка проверяли на остаточную радиоактивность и другую отраву? К тому же со следами чужого присутствия ни в гостиничном номере, ни на стадионе, как я понимаю, так и не определились?..

— Нет, — помотал головой Берест, посасывая трубку и постепенно успокаиваясь. — За оба трупа сейчас г-генетики взялись: пытаются какие-то аб-беррации найти, что ли? Говорят, если, мол, найдем, значит, с-сами состарились. Медицинский артефакт называется…

— А если не найдут?..

— Ладно, — Николай резко выдохнул, как бы решившись на отчаянный шаг. — Даю тебе два часа и ни минуты больше! Потому как, сам знаешь, это превышение служебных полномочий, — он толкнул папку с делом в мою сторону. — Может, у тебя что-то да нарисуется, все равно ведь никаких дельных мыслей больше нет. Валяй!

— Благодарю за доверие, генерал! — радостно гаркнул я, хватая папку, пока он не передумал, и вытягиваясь перед ним «во фрунт». — Разрешите действовать, фельдмаршал?

— Брысь отсюда, клоун! — рявкнул в ответ Берест и принялся яростно копаться в ящиках стола.

Я оказался за дверью едва ли не раньше его рыка и с места сразу взял третью скорость, понимая, что нахожусь почти в цейтноте. Золотарев тоже не любил ждать.

Однако мне повезло и здесь. Троллейбус, казалось, дожидался только меня. Светофоры, похоже, были запрограммированы на «зеленую волну», а на пустом полинявшем небосклоне вдруг объявилось некое сумасшедшее облачко, прикрывшее своим нежным телом обжигающий лик дневного светила на те десять минут, пока я добирался до дома мага.

Андрей Венедиктович, облаченный в темно-красный атласный халат с золотыми отворотами и манжетами и в мягкие восточные туфли, расшитые соответствующим узором, любезно, но в то же время сдержанно пожал мою руку, молча повернулся и пошел в глубь квартиры, тонувшей в прохладном полумраке. Так же молча, я на цыпочках проследовал за ним и оказался в большом и почти пустом зале. Пол покрывал мягкий ковер с коротким ворсом весьма странной расцветки: с какого бы угла вы ни смотрели на него, вам все время будет казаться, что в середине он имеет явное углубление или воронку, в которую вот-вот втянется вместе со всеми присутствующими. К тому же появлялось ощущение, что из этой воронки наблюдает чей-то внимательный, строгий взгляд, пронизывающий вас насквозь. Никакой люстры на потолке не было, а вместо этого во всех четырех углах комнаты висели канделябры из темного металла в форме цветков лотоса. Стены же были оклеены или покрашены каким-то фосфоресцирующим составом, создающим эффект глубины и зыбкости, будто вместо привычного камня струится некая проницаемая, но загадочная субстанция. «Дверь в Иновременье» — услужливо подсказало воображение спасительную для рассудка мысль. В общем, впечатление не для слабонервных, м-да! Не прост, весьма не прост, маг Золотарев! Надо же!..

Андрей Венедиктович прошел на середину зала, сделал какое-то быстрое, но сложное движение правой рукой, и во всех четырех канделябрах вспыхнуло неяркое желтоватое свечение. Затем у дальней стены вдруг проявились, — именно проявились, потому что раньше их там не было! — два низких кресла в такой же струящейся, как стены, обивке.

— Проходите сюда, — наконец подал голос маг и уселся в одно из кресел.

Я с некоторой опаской ступил на ковер, но так и не смог заставить себя пройти прямо по центру, а обошел «воронку» по большой дуге. Золотарев молча наблюдал за моими действиями, ничем не выдавая своей заинтересованности и не проявляя никаких эмоций. Прежде чем сесть в колышущееся с виду кресло, я украдкой пощупал подлокотник, желая убедиться в реальности его существования. Нет, обычное кресло, материал обивки похож на бархат или очень мягкую замшу. Пальцы четко ощущали материал, но глаза все равно не могли зафиксировать границу контакта! Мысленно чертыхнувшись, я задержал дыхание и… опустился в самое обычное кресло, с удивлением обнаружив, что успел буквально взмокнуть за последнюю минуту. Пришлось сидеть прямо, как при геморрое, иначе остывшая рубашка неприятно липла к телу.