Время Анны Комниной - Андрей Юрьевич Митрофанов

может отчасти напомнить отечественному читателю те процессы, которые происходили в русской истории XVII века после Смутного времени. Первые цари из династии Романовых – Михаил Феодорович (1613–1645) и Алексей Михайлович (1645–1676) – были вынуждены, подобно императору Алексею I Комнину, восстанавливать из руин авторитет царской власти и, одновременно, следовать по пути восприятия западноевропейской военной культуры, которая в итоге привела к серьезной социальной эволюции русского дворянства. Феномен византийского самозванчества, подробно описанный Анной в «Алексиаде», в русской истории XVII века приобрел своего рода хрестоматийное воплощение. Историческим итогом русской вестернизации XVII века стало появление феномена царевны Софьи Алексеевны (1682–1689) – знатной русской женщины, вырвавшейся из-под душных сводов терема к вершинам власти, в то время как византийские принцессы из династии Комнинов с самого начала в большей степени напоминали в своей придворной и политической деятельности властных норманнских королев, нежели благообразных обитательниц гинекея. Русское государство после тяжелых военных поражений, понесенных при Иване Грозном (1547–1584), Борисе Годунове (1598–1605) и Василии Шуйском (1606–1610), в итоге сохранило свою политическую независимость, а затем одержало победу над Речью Посполитой в ходе Тринадцатилетней войны (1654–1667), точно так же, как и устоявшая в непрерывных войнах Комниновская Византия утвердилась в первой половине XII века в роли гегемона на Ближнем Востоке.

Вместе с тем приходится признать, что русская вестернизация XVII века достигла своего апогея в период царствования императора Петра Великого (1682–1725), который превратил Московское царство в Российскую империю и открыл своими реформами новую эпоху блистательного XVIII века. В то же время Комниновское возрождение, начавшееся с приходом к власти императора Алексея I Комнина в 1081 году, спустя век закончилось крахом Византийской империи: падением династии Комнинов в 1185 году, а затем в 1204 году завоеванием Константинополя крестоносцами. Чем же были вызваны столь различные результаты вроде бы схожих культурно-исторических процессов? По-видимому, они были обусловлены прежде всего тем, что Комниновская Византия, несмотря на феодализацию и вестернизацию, оставалась Восточной Римской империей – т. е. политической структурой, рожденной в недрах еще античного мира, но, при этом, в культурном отношении империя по-прежнему намного превосходила молодые романо-германские феодальные монархии. Поэтому та трансформация византийской общественной жизни, которая осуществлялась при деятельном участии императора Алексея Комнина и его преемников, при всей ее внешней блистательности и динамизме оказалась недостаточной для выживания империи в новых исторических условиях, связанных с эпохой Крестовых походов. В то же время молодое Московское царство XVII века, изначально уступавшее Западной Европе культурно и технологически, пребывало в положении прилежного ученика, который вскоре, в эпоху императора Петра Великого, смог превзойти своего учителя на ратном поприще.

С момента выхода нашей последней книги «Император Алексей I Комнин и его стратегия» прошел год. Уже публично прозвучали комментарии как по поводу «случек эмигрантской философии и григорианской реформы» в наших работах, так и по поводу автора, пребывающего, по мнению комментаторов, «где-то в Чили»… В связи с этим мы бы хотели еще раз высказать искреннюю признательность и благодарность профессору Парванех Пуршариати (the New York City College of Technology), профессору Питеру Голдену (the State University of New Jersey Rutgers) и профессору Анатолию Михайловичу Хазанову (the University of Wisconsin-Madison) за те творческие беседы и личные консультации, которые помогли нам в исследовании культурных связей между кочевым миром евразийских степей и византийской аристократией при написании этой книги.

Настоящая работа является продолжением и, в определенной степени, дополнением нашей предыдущей монографии «Император Алексей I Комнин и его стратегия». Она посвящена специально Анне Комниной, точнее тому, как Анна изобразила культурно-исторический контекст своего времени. Как историк и политический деятель Анна занимает в настоящей работе центральное место. При этом в данную книгу вошли некоторые главы из нашего предшествующего исследования, которые были дополнены и расширены как с точки зрения привлечения новых источников и историографии, так и с точки зрения выводов.

Сердце Комнены, или Судьба византийской принцессы

…Так сердце Комнены не знает измены,

Но знает безумную жажду игры

И темные муки томительной скуки,

Сковавшей забытые смертью миры.

Николай Гумилев

Византийская принцесса Анна Комнина (1083–1153/54), дочь императора Алексея I (1081–1118), вряд ли нуждается в специальном представлении читателям. Как писал в свое время Я. Н. Любарский – переводчик и исследователь творчества принцессы, Анна Комнина появилась на свет 1 или 2 декабря 1083 года, в тот момент, когда ее отец вернулся в Константинополь после долгожданной победы, одержанной над норманнами под Касторией[28]. Мать Анны, императрица Ирина Дукена почувствовала родовые схватки еще в последние дни ноября, но, как отмечал Шарль Диль, она твердо заявила своей свекрови, властной Анне Далассине (1025/30–1101/02), что не родит ребенка до тех пор, пока не вернется в столицу император Алексей[29]. Принцесса Анна родилась в особой порфировой палате Большого Дворца, где рожали все царствующие византийские императрицы. Анна Комнина оставила яркие воспоминания о своей властолюбивой бабушке, которая управляла империей в 1080-е годы, в тот период, когда император Алексей воевал с норманнами и печенегами. Анна писала: «Ведь моя бабушка была настолько искусна в своих действиях, с такой ловкостью упорядочивала и устраивала государственные дела, что могла бы управлять не только ромейской державой, но и всеми другими царствами подлунного мира. Она обладала большим опытом; познав природу многих вещей, видела истоки и результаты, как начинается и во что выливается всякое событие, понимала причину гибели и расцвета. Она умела быстро принимать нужное решение и уверенно достигать цели… И в прежнее время, будучи еще молодой женщиной, она являла собой поистине чудо, ибо в юные годы обладала умом седовласого старца. Люди, имеющие глаза, чтобы видеть, по самому ее облику могли догадаться о присущих ей добродетелях и чувстве собственного достоинства».

[Τοσαύτη γὰρ ἡ ἐμὴ μάμμη περὶ τὰ πράγματα δεξιωτάτη καὶ τάξαι καὶ καταστήσασθαι πολιτείαν εὐμήχανος, ὥστε μὴ μόνον τὴν Ῥωμαίων ἀρχὴν διοικεῖν δύνασθαι, ἀλλὰ καὶ πᾶσαν τὴν ὁπουδήποτε βασιλείαν, ὁπόσην ἥλιος ἐφορᾷ. Πολύπειρός τε γὰρ ἦν καὶ πολλῶν πραγμάτων ἐγίνωσκε φύσεις, καὶ ὅπως ἄρχεται καὶ εἰς ὃ καταντήσειεν ἕκαστον ἐξηπίστατο, καὶ τίνα μὲν τίνων εἰσὶν ἀναιρετικά, τίνα δὲ μᾶλλον ἐπιρρώννυσιν ἕτερα, ὀξυτάτη τε τὸ δέον καταμαθεῖν καὶ μετὰ ἀσφαλείας καταπρᾶξαι δεινή… Ὁ δὲ κατόπιν χρόνος καὶ ὁπόταν ἐκείνη ταῖς νεωτέραις συνεξητάζετο γυναιξί, θαῦμα ἄντικρυς ἦν πολιὸν ἐν νεαρᾷ ἡλικίᾳ ἐπιδεικνυμένη φρόνημα. Καὶ παρεῖχεν ἐξ αὐτῆς ὄψεως τῷ βουλομένῳ καταθρεῖν τὴν ἐνοῦσαν αὐτῇ ἀρετὴν ὁμοῦ καὶ ἐμβρίθειαν][30].

Чувство собственного достоинства, чувство чести культивировалось в кругах византийской военной аристократии,