Темный Призрак (СИ) - Лифановский Дмитрий

— Правильно, нечего детей спаивать.

Я благодарно кивнул ему и усмехнувшись обвел взглядом балагуров:

— Мама тогда сама охоту на всех начнет. Она меня несколько раз предупреждала по поводу алкоголя, и заключенных из обслуги постоянно предупреждает.

Всем стало как-то неуютно после таких слов. А Глава даже побледнел.

– Сережа, — спросил Шаман — а почему сам с ней не поговоришь?

На что я выразительно потер спину, а Сержант с Шаманом рассмеялись.

– Предлагаешь, нам принять на себя удар? – усмехнулся Сержант.

– Без меня, – передернул плечами Глава.

– Вы взрослые, – ответил я им, — Вас мама пороть не будет.

В зале раздался хохот. Сержант посмотрел на Шамана, и указал головой на дверь, за которой скрылась мама. Старик кивнул, и они вдвоем поднялись из-за стола:

- Хорошо. Жди, – приказал Сержант, и они зашли в кухонный блок. В зале наступила мертвая тишина, все прислушивались к происходящему за тяжелой деревянной дверью. Первое время было тихо. Потом раздались удары в стену, но стена не тряслась, значит, ничего серьезного не происходило. Потом что-то упало, два раза, но, судя по звуку, это были не Шаман с Сержантом. И опять тишина. Многие в зале уже с сочувствием глядели на дверь. Наконец, двое смельчаков вышли из кухонного блока, аккуратно прикрыв за собой дверь, и направились ко мне.

– Готовься, – с улыбкой, под облегченный выдох всего зала, растрепал волосы на моей голове Шаман — Завтра будет праздник!

- Для всего поселения, – добавил Сержант, кинув суровый взгляд на шушукающийся народ. В зале поднялся радостный гул. – Но Мария очень расстроена, – сообщил Сержант, выразительно поглядев на тех, кто выражал слишком бурную радость.

Уровень шума стал резко спадать, весельчаки суетливо потянулись на выход, многие оставляли на столах недоеденную пищу.

На следующий день после обеда обитатели поселения стали подтягиваться к столовой. Так как народа собралось много, часть столов поставили на площади у крыльца. В самом обеденном зале собрались охотники, администрация и заключенные маги. Нам даже успели с поверхности доставить Ритуальный Кубок Охотника, для чествования удачливого охотника.

Я сел рядом с матерью, с интересом оглядывая окружающих. Когда все расселись за столами, поднялся самый уважаемый среди охотников, оказавшийся тем самым пожилым мужчиной, поддержавшим меня вчера.

Поставив перед собой Кубок Охотника, и взяв графин с соком, он с улыбкой посмотрел на меня:

— Разбавлять будем?

За столами раздались веселые шутки. Я же, серьезно кивнув, ответил:

— Две трети родниковой воды.

Налив в кубок сок, и поставив его перед собой, Охотник достал бархатную коробочку и продемонстрировал всем ее содержимое. На тканевой подложке блеснул внекатегорийный знак Охотника. Его еще называют Фортуна. Сам по себе он ничего не значит. У охотников свои знаки отличия. И глядя на эти знаки всегда можно определить степень подготовки и опыт, полученный на охоте. Но Фортуна дает знать, что его владельцем совершено невозможное, не связанное с уровнем подготовки и опытом. Такой знак вызывает безоговорочное уважение.

– Не думал, что придется знак Охотника десятилетнему ребенку вручать, – проговорил старшина, покачав головой, — Даже если это и Фортуна. Неправильно это. Не должны дети по Изнанке шастать, – задумчиво помолчав и оглядев присутствующих, взял в руки Фортуну и опустил в кубок. Проведя непонятные манипуляции с Кубком, над которым сразу вспыхнуло призрачное пламя, он поднял его за обе ручки.

­- Сергей! - торжественно заговорил Охотник, — Самый молодой и удачливый охотник в истории Империи! Подойди и получи достойную тебя награду!

Встав из-за стола, я подошел к мужчине. Он не выпуская из рук Кубок продолжил напутственную речь:

– Тебе есть чем гордиться. Но помни, непомерная гордость, притупляет бдительность. Сколько таких получивших знак отличия и возгордившихся, ушли на Изнанку. И уже никогда не вернулись. Учись, старательно учись, И будь постоянно начеку, – он посмотрел мне в глаза тяжелым строгим взглядом, – Только тогда Изнанка будет благосклонна к тебе.

Закончив свою речь, Охотник передал мне кубок. Удивительное дело, Кубок, выглядевший массивно, и судя по виду имеющий большой объем, на деле оказался легким, и с небольшим объемом сока. Мне не пришлось давиться, выпивая его. Сделав последний глоток и зацепив зубами Фортуну, я поставил Кубок на стол. Под радостные одобрительные выкрики поднял знак над головой и продемонстрировал всем, что он у меня. Меня осыпали поздравлениями, дружески, как равного, похлопывая по плечам. А я подошел к маме. Она прижала меня одной рукой к себе и посмотрела на Сержанта:

– Вы говорили мне, что дети в охоте не участвуют. Что он будет учиться определять опасность и скрываться.

Шаман остановил готового отвечать Сержанта, и заговорил сам:

– Не стоит никого винить. Ты прекрасно знаешь, что это был несчастный случай. Здесь Изнанка и от такого никто не застрахован. А вот то, что Сергей вышел из смертельной ловушки живым и без потерь, это как раз и есть последствия его обучения, – старик спокойно посмотрел маме в глаза, – Он не охотился, а прятался. Потому и выжил.

Мать отряхнула руку, которой перебирала соль, отодвинула солонку, и накрыла ее салфеткой:

– Пока не будет обещанного ножа, из поселения его не выпущу. А чтобы здесь дел не наделал, учите. Денег у нас теперь достаточно, для любого обучения.

Народ, напряженно следивший за матерью, вздохнул с облегчением. Да что же это такое. Далась всем эта соль! Ну, может маму просто, успокаивает вот такое перебирание соли? Или ей так легче думается? Что всех сразу в дрожь бросает, когда она берется за солонку?

Праздник шел своим чередом. Народ гулял, забыв, что здесь Изнанка, что завтра любой из них может сгинуть в когтях твари или пропасть навсегда в аномалии, уйдя в серые пределы. Сержант, наклонившись к моему уху, ни с того, ни с сего поинтересовался:

– Сережа, зачем ты с собой тварь потащил?

– Это моя добыча! – возмутился, я в ответ, — И я не позволю всякой мелочи точить об нее зубы. Да и думаю было бы только хуже, если бы пришел в поселение ободранный и без добычи. Тварь-то не спрячешь. А ваши поисковики ее на следующий день все равно найдут.

– Все так, – понимающе кивнул Сержант, – Вот только не надо тащить в поселение всякую дрянь. Личинки у твари были живые и активные. Все-то время пока ты ее тащил, ты подвергался опасности. Да, и в поселении опасность была нешуточная, хоть активность их и снизилась. Придется тебе лекцию прочитать по безопасности.

– С чего это? – возмутился я в ответ, – Не было никакой опасности!

– Это для тебя не было? – Сержант покачал головой — А как остальные? О них ты подумал?

– Да какая может быть опасность, – спросил Сержанта – от личинок запертых в теле твари? Тем более, для того что бы проснуться им время нужно.

– Сергей, – рассмеялся наш безопасник, – Ты всегда забываешь одну несущественную для тебя вещь. Там, где люди, живущие рядом с тобой, в ужасе разбегаются или начинают использовать весь свой смертельный арсенал, ты всего лишь играешь со своими зверушками. За все десять лет жизни ты встретил одного единственного опасного для тебя монстра, который не пережил эту встречу. Я вот уверен, если бы встреча не была столь неожиданная, то ты и ее приручил бы. Вот об этом нам и надо будет поговорить. Иначе с таким твоим подходом, поселение погибнет.

– И я послушаю, – проговорила мать глядя мне в глаза, так что у мня зачесались спина и задница, – Очень внимательно послушаю.

Да уж, это будет тяжелая лекция. При матери не по волынишь.

А на следующий день, начались мои мучения. Правда, иногда разбавленные интересными занятиями. Самое трудное было под бдительным контролем мамы пережить лекцию об опасности тварей попавших в поселение. В столовой собрались администрация поселения, охотники из заключенных, преподаватели, наш доктор и старшина команды вручивший мне Фортуну. И начали очень нудными голосами на разный манер внушать мне, что всякую гадость тащить в поселение нельзя. Мать стояла у дверей в кухонный блок и внимательно следила за мной. Все попытки вертеться, возмущаться и уводить в сторону лекцию на заинтересовавших меня примерах пресекались безжалостно и неотвратимо. Наконец я успокоился и стал впадать в какой-то транс позволяющий пропускать эту нудятину мимо себя, смотря стеклянными глазами куда-то в стену. Мама сразу заметила изменения в моем поведении и прошла в зал. От нее повеяло жутью. Окружающим стало некомфортно. Но зная, что мама отрицательно реагирует на попытки замолчать или скрыться от ее гнева, продолжали лекцию.