Кукушата Мидвича - Джон Уиндем

Почти все остальные жили как прежде. Три недели прошло после известных событий, и все казалось уже глубоким прошлым. Даже свежие надгробия, казалось, находятся на кладбище долгие годы. Овдовевшая миссис Кренкхарт оправилась от постигшей ее утраты и была (прости ее Господь!) даже более жизнерадостной, чем раньше.

Нахлынувший водоворот событий, по сути, лишь всколыхнул вечно сонную деревушку — в третий или четвертый раз за последнее столетие.

Несколько замечаний о манере изложения рассказчика. Если бы я подавал информацию в том порядке, в каком она ко мне поступала, читателю было бы не просто разобраться в мешанине людей и событий, последствий, опережающих причины и т. п. Мне было необходимо осмыслить весь массив информации независимо от времени ее поступления. Проделав это, я расставил все события в хронологическом порядке. И уж потом вынес на суд читателя. Так что если кому покажется, будто писавшего эти строки отличает некая сверхнаблюдательность, он ошибается — это лишь следствие того, что я повествую о событиях давно минувших.

В повсеместной безмятежности, воцарившейся в Мидвиче, иногда наблюдались вспышки беспокойства.

Именно в эти дни мисс Ферелин Зеллаби в одном из писем Алану Хьюгу, своему жениху, упомянула, что ее подозрения полностью подтвердились. В каждой строке письма сквозило отчаяние. Ферелин знала, что без определенного рода действий подобный результат невозможен. Но факт остается фактом — она беременна. Сомнения, еще недавно питавшие ее надежду, после визита к доктору окончательно отпали. Поэтому не будет ли Алан столь любезен, чтобы приехать на недельку и кое-что обсудить?

7. События назревают

Кстати, позже я понял, что Алан был не первым, кто узнал о сюрпризе, уготованном Ферелин судьбой. Еще за несколько дней до того, как обратиться к Алану, она решилась поставить в известность семью. Причин было несколько. Во-первых, девушка нуждалась в объяснении факта непорочного зачатия, в которое, признаться, никогда не верила. Во-вторых, подобный шаг она считала более достойным, чем трепетное ожидание неизбежного момента, когда все само всплывет наружу.

Ферелин решила, что роль дуэньи более других к лицу Анджеле. Мама, конечно, тоже неплохо, но лучше сказать ей попозже, когда что-то будет предпринято (волновавшая Ферелин тема была одной из немногих, способных вывести маму из себя).

Как оказалось, принять решение куда легче, чем его осуществить. Утром в среду Ферелин была настроена крайне решительно. Сейчас она улучит момент, уведет куда-нибудь Анджелу и все объяснит.

К несчастью, удобный момент все не наступал. Миновала среда, за ней утро четверга, днем у Анджелы было заседание женского института, с которого она вернулась предельно уставшая. Выдалась было минутка в пятницу, но все же не совсем подходящая: отец беседовал с посетителем в саду и уже накрывали стол к чаю. То так, то эдак, но к субботе Ферелин все еще не открыла перед Анджелой своей постыдной тайны.

«Сегодня или никогда», твердо сказала она себе в субботу.

Гордон Зеллаби уже заканчивал завтрак, когда Ферелин вышла к столу. Он рассеянно поцеловал ее, затем отдался работе: вначале в глубокой задумчивости обошел сад, затем направился в свой кабинет.

Ферелин отведала хлопьев, выпила кофе и принялась за яичницу с ветчиной. Одолев пару кусочков, она отодвинула свою тарелку так решительно, что Анджела прервала размышления и посмотрела на нее с интересом.

— Что-то не так? — спросила она с противоположного конца стола. — Яйца несвежие?

— О, с этим все в порядке, — ответила Ферелин. — Просто не хочется есть.

Но Анджела Не спросила «почему?», как того ждала Ферелин. Приходилось брать инициативу в свои руки. Она задержала дыхание.

— Видишь ли, Анджела, мне с утра что-то нездоровится.

— О, в самом деле? — спросила мачеха и отрезала кусочек хлеба. Намазывая его мармеладом, она негромко добавила:

— И мне тоже. Странно, правда? Ферелин решила довести дело до конца:

— Дело в том, что мне плохо не без причин. У меня… будет ребенок.

Анджела несколько мгновений смотрела на нее с интересом, а затем медленно кивнула:

— У меня тоже.

И с удвоенным тщанием намазала на хлеб остальной мармелад.

Ферелин изумленно открыла рот. К великому стыду своему, она была явно шокирована. Но… Собственно, почему бы и нет. Анджела всего на каких-то шестнадцать лет старше, и все это вполне естественно, вот только… кто бы мог подумать… в конце концов, папа был совсем дедушкой… Очень уж это неожиданно… Не то чтобы Анджела вдруг стала хуже, нет… я ее очень люблю… как старшую сестру…

Она продолжала смотреть на Анджелу, тщетно пытаясь проронить хоть слово. В голове все перепуталось, Анджела уставилась в окно. Ее темные глаза сияли. Сияние нарастало, и вскоре превратилось в две слезинки, сбежавшие по ее щекам. Ферелин все сидела, как парализованная, не в силах шевельнуться. Она никогда не видела Анджелу в слезах — в критических ситуациях мачеха предпочитала действие.

Анджела наклонилась вперед и уронила голову на руки. Ферелин вскочила, словно освободившись от чего-то. Она подбежала к Анджеле, обняла ее, прижала к себе и стала гладить ее волосы, шепча слова утешения.

В это время Ферелин вдруг осознала всю необычность происходящего. Ситуация складывалась примерно так, как она и ожидала… вот только они с Анджелой поменялись ролями. То есть Ферелин, конечно, не собиралась рыдать, как сейчас Анджела, но в остальном…

Очень скоро Анджела взяла себя в руки. Ее дыхание выровнялось, а рука искала платок.

— Ради бога, проСти, но я так счастлива!

— Да, — сказала Ферелин.

— Понимаешь, — объяснила Анджела, — я долго не могла поверить, но вот сказала тебе — и это вдруг стало реальностью. Я всегда мечтала о ребенке, но ничего не происходило. Я уже почти была готова забыть об этом, заняться делами. А теперь это случилось, и я…

Анджела снова заплакала: на этот раз тихо, умиротворенно.

Вскоре она окончательно успокоилась, вытерла глаза и решительно убрала платок.

— Ну, хватит, — сказала она. — Никогда не думала, что в слезах есть какой-то толк. И ошибалась. Однако… — она взглянула на Ферелин, — я становлюсь полной эгоисткой. Извини, моя дорогая.

— Что ты, все нормально. Я гак рада за тебя, — сказала Ферелин великодушно. И, помолчав, добавила:

— Я вот не собиралась плакать, просто немного испугалась.

Анджела слегка удивилась. Она не ожидала от Ферелин таких слов. Пожалуй, лишь сейчас она постигла всю важность ситуации.

— Испугалась? Но этого не следует бояться. Немножко неприятно, конечно, но мы с папой не будем строгими пуританами. А первым делом нужно убедиться, что ты права.

— Уже убедилась, — мрачно ответила Ферелин. — Но я не понимаю, как все произошло. У тебя все иначе — ты замужем и… ну, и все такое…

Анджела ничего не поняла.

— Дадим знать Алану, и все образуется.

— Наверное, — согласилась Ферелин безо всякого энтузиазма.

— Ну конечно, глупышка. Да он с первого взгляда производит впечатление джентльмена. Не удивлюсь, если он будет несказанно рад. В чем дело, Ферелин?

Она замолчала, озадаченная выражением лица собеседницы..

— Ты не поняла меня, Анджела: Алан здесь ни при чем.

Симпатию с лица Анджелы как ветром сдуло. Оно стало холодным и непроницаемым. Мачеха собиралась встать.

— Нет! — отчаянно вскричала Ферелин. — Не то, Анджела, не то, о чем ты подумала! У меля никого не было, понимаешь? Поэтому я и боюсь.

В течение этой недели в Мидвиче три молодые девушки исповедались викарию, м-ру Либоди. Он крестил их когда-то и прекрасно знал их, так же как и их родителей. Все они были особами воспитанными и отнюдь не распущенными. И каждая исступленно повторяла:

— Никого не было, понимаете! Поэтому я и боюсь. Когда Гарриман, пекарь, случайно узнал, что его жена была у врача, он тут же вспомнил тело Герберта, найденное неподалеку от дома, и задал ей изрядную трепку. Она, вся в слезах, повторяла раз за разом, что Герберт и на порог не ступал, как и любой другой мужчина.

Молодой Том Дорри, вернувшийся домой после восемнадцатимесячной службы на флоте, когда узнал, что жена в положении, собрал вещи и ушел к матери. Та велела возвращаться к перепуганной девчонке. Когда он наотрез отказался, благочестивая матушка поведала ему, что она и сама… того… и не знает, как это случилось.

Отворив дверь дома, Том нашел жену лежащей на полу в кухне, и возле нее — склянку из-под снотворного. Ударившись в панику, он помчался за доктором.

Одна очень юная девушка купила велосипед и стала гонять по Мидвичу с сумасшедшей скоростью. Ранее пристрастия к спорту за ней не наблюдалось.

Две почтенные дамы были найдены в обмороке при приеме горячих ванн.