Тайна голубой чаши - Неустановленный автор

– Вот оно что! – мужчина оглушительно расхохотался, – а ты решил, значит, с браконьером побороться. Так?

– Так, – сказал Кирилл, опуская глаза.

– А раз так, – подхватил мужчина, – поедешь со мной.

Не отпуская плеча Кирилла, он заставил его пересесть к себе в лодку, толкнул на сиденье, а лодку Алексея Александровича захватив якорем, потащил за собой.

Кирилл притих, в голове вертелась только одна мысль: «Что же теперь будет?». Мальчик обдумывал, как бы ему выпрыгнуть из лодки, а доплыть он постарается. Но мужчина, казалось, разгадал его намерения и погрозил пальцем: «Сиди смирно». Кирилл сделал вид, что его очень заинтересовала вода вокруг. Мужчина не собирался плыть к поселку, он направился в противоположную сторону. На большом озере было полно самых разных островков. Один из них показал ему Алексей Александрович. Заядлый рыбак он нередко ночевал там, поджидая утренний клев. Для удобства был построен небольшой шалашик.

И дед тоже привез Кирилла на островок. Но этот, без сомнения, был оборудован гораздо лучше, чем у Алексея Александровича. Шалашик напоминал небольшой домик. Самая большая комната была окружена несколькими маленькими. Было видно, что стоит он тут не один год.

Возле куста была оборудована рыбачья кухня. А возле нее расположился стол. Самый настоящий стол, только сбитый из досок. И ножки его были до половины вкопаны в землю. Рядом со столом стояли вместо стульев деревянные чурбачки. «А стол вкопали, чтобы сидеть было удобнее», – догадался Кирилл. Все здесь было прочное, основательное, было видно, что хозяин следит за порядком.

– В дом пойдем или на свежем воздухе побеседуем? – спросил мужчина, снимая фуражку и вешая ее на сучок дерева.

– Давайте здесь, – сказал Кирилл.

– Ладно. Тогда, присаживайся, – дед указал мальчику на один из чурбачков, – будем знакомиться?

Кирилл взглянул на деда, но увидел, что глаза у того были вовсе не злые, а наоборот, искрились смехом.

– Меня Кириллом зовут, – проговорил он.

– А меня Игнат Васильевич, можно просто дед Игнат, – сказал мужчина, протягивая Кириллу руку, – вот и познакомились.

Кирилл пожал крепкие узловатые пальцы, но не знал как вести себя.

– Рассказывай, – сказал дед Игнат.

– А что рассказывать-то? – удивился Кирилл. – Вы и сами все видели.

– Я не про то, – отмахнулся старик, – кто ты, откуда, что на озере делал?

Кирилл начал рассказывать. Дед слушал его внимательно. Он не старался задавать вопросов, но Кирилл и сам старался объяснить все подробнее.

– Так-так, – дед Игнат постучал пальцами по столу, – значит, ты меня за браконьера принял, признавайся?

Кирилл кивнул. Что тут можно было возразить. И сетку ведь тоже он порезал. Дед Игнат встал и поманил Кирилла за собой. В шалашике было уютно и прохладно. Дед скрылся в одной из боковых комнат и вынес оттуда... плетеный сапог. Кирилл понял свою ошибку, но очень уже плетеная корзинка в руках деда напоминала сапог.

– Знаешь что это? – спросил он.

– Нет. А что?

– Усенки.

Дед Игнат, видя недоумение Кирилла, стал объяснять. Усенки не сетка, хотя тоже приспособлены для ловли рыбы. Плетутся они из гибких и тонких ветвей ивняка-чернотала. Отверстия оставляются большие, чтобы мелкая рыба свободно проходила, а вот крупная задерживалась. Попадая внутрь, большая рыба своей тяжестью напирала на прутики, и они начинали у горловины сжиматься. Рыба оказывалась в ловушке. Чтобы укрепить усенки, их привязывали леской к камышинке. Сразу выставлялось несколько штук, и они уравновешивали друг друга.

– Так плели в старину, – пояснил дед Игнат, – а сейчас удочками пользуются, да и сетки нередко выставляют. Меня мой дед научил, когда я еще мальчишкой был. А вот я своих внуков не вижу. Они в городе живут. Так, видно, со мной и пропадет знание.

Кирилл удивлялся. Как многого он, оказывается, не знает. Он и не предполагал, что рыбу можно так ловить.

– А трудно научиться плести? – спросил Кирилл.

– Если захочешь, то нетрудно.

Дед достал несколько гибких тонких прутиков и еще два потолще. Они пойдут для основы, будут поддерживать ушки усенков. Узловатые пальцы деда ловко гнули прутики, сплетая их друг с другом. Кирилл следил за работой. Дед Игнат дал и ему несколько прутиков, чтобы попробовал. Но Кириллу казалось, что пальцы у него деревянные, а прутики очень гибкие и скользкие. Никак не удавалось согнуть их нужным образом. Но дед Игнат подбадривал Кирилла, уверял, что все получается.

Игнат Васильевич оказался словоохотливым. За работой он поведал Кириллу удивительную историю своей жизни. Игнат Сержаков родился в Карелии. Рано оставшись без отца, вынужден был отправиться на заработки. Совсем еще был пацаном, а подрядился работать на торфоразработках. Труд был тяжелым, но и деваться тоже некуда. Мать выбивалась из сил, чтобы поднять на ноги его и сестру. Началась война. Игнат был рослым и крепким. В 15 лет он убежал на фронт. Пробирался на Балтику, чтобы попасть на военный корабль. Его взяли юнгой на один из патрульных катеров.

В одном из боев Игнат был сильно ранен осколком мины. В госпитале врачи удивлялись его живучести. Молодость брала свое, и врачи сказали, что будет, но о том, чтобы воевать – придется забыть. А Игнат хотел не просто жить, ему хотелось вместе со всеми бить фашистов, свою жизнь он уже не мыслил без флота. Врачи же отправили его в тыл долечиваться.

Кончилась война. Игнат решил стать кадровым военным, но комиссия признала его полностью непригодным к строевой службе. Игнат вернулся домой. Мать к тому времени умерла, сестра вышла замуж и уехала жить в город. Хотел вернуться на торфоразработки, но не позволило тяжелое ранение. Игнату назначили пенсию по инвалидности. Молодому парню казалось, что все врачи сговорились поломать ему жизнь. Непригодный к тяжелому труду калека не хотел жить в городе с семьей сестры, не хотел, чтобы его жалели.

Игнат вернулся в родное село, решил жить на озерах вдали от всех. Природа Карелии удивительная. Спокойная и тихая, низводит на душу покой. Игнат не заметил, как стала отпускать его тоска, ушла душевная боль. С ранней весны и до поздней осени стал пропадать он на озерах, только зимой возвращаясь в поселок. Обошел и объехал все ближние и дальние озера в округе. Изучал заводи, объезжал протоки. А однажды решил отправиться к северу.

Торопиться Игнату было некуда. Он путешествовал не торопясь, останавливаясь, где понравится, на несколько дней. Но парень не горевал. Припасы у него кое-какие с собой были. Спичками и солью он запасся вдоволь, а уж рыбы в озерах было полно.

Однажды Игнат подплыл к небольшому поселку. Тот стоял брошенным. Видно, что жители покинули его еще до войны. Стояли покосившиеся дома с черными провалами окон и просевшими крышами. Молодой лесок наступал на поселок со всех сторон. И уже то тут, то там из окон, из проломленных крыш тянулись к солнцу упрямые зеленые веточки. Трава разрасталась, стараясь покрыть старое дерево, служившее когда-то человеку. Игнат бродил по поселку. Почему его покинули люди он не знал. Смотрел только на оставленные дома, заросшие травой подворья. У одного домика остановился и решил не искать ничего больше, а обосноваться здесь на ночлег.

Разложил свои пожитки, спроворил немудреный ужин. А ночью приснился удивительный сон. Будто опять навалилась тоска. Страшная и черная, пыталась поймать своими лапами и утащить, погрузить в себя. Проснулась боль в груди и стала разрастаться, охватывая все тело. Полезли откуда-то страшные перекошенные рожи, цеплялись костлявые пальцы, рвали больное тело. И вдруг, продираясь сквозь боль и черноту замелькала впереди голубая искорка. Потянулся к ней Игнат, выпростал руки из сжимавшей черноты, а это оказалась чаша. Огромная, как небо, и голубая, как небо, чаша. И в этой чаше плескалась удивительно прозрачная искрящаяся вода. Нагнулся парень к этой чаше и стал пить прохладную воду.

Ушла чернота, рассеялась и боль пропала, словно и не был он никогда ранен. Плескал Игнат на себя из чаши искрящуюся воду и чувствовал, что еще немного и сможет он полететь, столько силы было в нем, и радость огромная переполняла все тело.

Утром Игнат вспоминал свой чудной сон. Никогда не видел ничего подобного, а тут приснилось. Решил про себя не думать об этом, мол, чего только не привидится. Но не покидало почему-то его в тот день радостное ожидание. И точно. Сбылось его ожидание. Недалеко от разрушенного поселка нашел Игнат небольшой родничок, что пробивался сквозь голубоватые камни. Как будто специально накидали их на дно овражка. Пробивалась вода сквозь них, скапливалась в углублении камешков, переливалась тонкой струйкой и терялась в траве.

Игнат разобрал камни. Вырыл побольше углубление, чтобы расширить выход для родничка. А тот словно ожил, забил сильнее. Не стал выбрасывать камни парень. Выложил ими выемку в земле. Получилось что-то наподобие чаши. Вода стала быстро заполнять приготовленный для нее сосуд. В голубоватой чаше плескалась искрящаяся вода. Напился из нее Игнат, как сделал это во сне. Решил поселиться в поселке возле родничка. Стал потихоньку расчищать землю. Работал не покладая рук, забыв про боль, что жила в груди. И в самом деле целебной оказалась вода. Перестал Игнат болеть, поправился. А тут и помощники у него нашлись. Стали появляться в поселке люди, тоже решили тут поселиться. Игнат не торопился ставить собственный дом. Хотелось все же быть моряком. Дождался весны и поехал в город к врачам. Долго удивлялась комиссия, Игнат был здоров. Теперь мог он служить на флоте. Определили его в училище. И дослужился он до капитана третьего ранга. Всю жизнь плавал в холодных северных морях, и удивлялись окружающие его железному здоровью. Игнат женился. Родились две дочки. Отслужив сколько положено, работал еще на маленьких рыболовецких баркасиках. Жена умерла. Дочки обзавелись своими семьями. Вот уже и внуки подрастают. А Игнат стал задумываться о том, чтобы вернуться в родные края.