Коварный заговор - Роберта Джеллис

2.

Проблема, стоявшая перед Иэном, не уменьшилась, когда Элинор прислала Джоанну разбудить рыцаря и помочь ему одеться. Девочка с важностью в голосе сообщила, что его отряд и оруженосцы уже прибыли, но мать отправила их отдыхать, и она надеется, что он не станет возражать против ее скромной помощи. Естественно, Иэн не нашел ничего плохого в этом. Его тронула и позабавила та серьезность, с которой Джоанна приступила к своим обязанностям.

Он благоразумно не делал ни малейшей попытки помочь ей — лишь тайком придерживал табурет, на который та вскарабкалась, чтобы натянуть ему через голову рубашку и зашнуровать ее. Он поднимал руки, опускал их и поворачивался, следуя ее указаниям с совершенно серьезным лицом. Она спрыгнула на пол, чтобы взять его робу, снова запрыгнула на табурет — и на этот раз Иэну пришлось ловить ее, чтобы девочка не потеряла равновесие с неуклюжим предметом гардероба в руках, и прикусить язык, чтобы не рассмеяться.

Это была удивительно трогательная картина. Иэн подхватил Джоанну на руки, когда она наконец застегнула ему ремень, поцеловал ее, крепко прижимая к себе, и сказал, что из нее получится очаровательная женщина, когда она вырастет. Если бы не мелькнувшая мысль, как разумно и мило поступила Элинор, прислав Джоанну, чтобы снять возникшее напряжение, он бы вообще забыл, что его ждет тяжелое объяснение.

Хорошо еще, что не было необходимости немедленно приступать к решению стоявшей перед ним задачи. Когда он вышел к столу, на него сразу же набросился Адам, и в промежутках между пережевыванием еды Иэн в мельчайших подробностях описывал осаду Монтобана. Джоанна и Элинор оказались не менее внимательными слушателями, чем Адам, так что обед прошел легко и весело.

Когда с едой было покончено, Адаму захотелось показать Иэну свои успехи во владении оружием. Джоанна желала продемонстрировать ему, как она умеет читать, писать и считать. И оба настаивали, чтобы он оценил их умение в верховой езде. Элинор пыталась было вразумить детей, что Иэн устал от них, но в глубине души была рада, когда он не согласился с ее словами и ушел восхищаться их успехами.

Они вернулись с конной прогулки, когда уже начинало темнеть, веселые и довольные. Элинор заявила, что пора спать, а дети наперебой принялись уговаривать ее подождать немного, так как Иэн собирался рассказать им историю, которую услышал от бардов в валлийской крепости, где он останавливался у своего брата по клану Ллевелина.

Иэн не был валлийцем, но во время войны в Уэльсе ему, по просьбе Саймона, довелось захватить в плен Ллевелина, внука самого могущественного вождя в Северном Уэльсе. Именно Иэн сопровождал Ллевелина к принцу Джону в недолгий, почетный и весьма комфортабельный плен, и оба молодых человека довольно быстро стали друзьями. Когда же Ллевелин унаследовал владения своего деда, он не только подарил Иэну несколько поместий, но и провел пышную церемонию, введя Иэна в свой клан и сделав, по старинному валлийскому обычаю, своим «братом по крови».

Иэн провел в Уэльсе довольно долгое время и проникся уважением к этому народу и его традициям и сейчас с истинным наслаждением пересказывал историю охоты на огромного вепря Турча Трвита. Когда он закончил свой рассказ, уже совсем стемнело.

— А теперь спать, — решительно объявила Элинор. Опять послышались уговоры, что еще рано, и детские глаза с обожанием устремились на рыцаря. Иэн посмотрел на Элинор почти столь же молящим взглядом. Она усмехнулась, но отрицательно покачала головой. Он вздохнул.

— Вы должны слушаться маму. Завтра увидимся.

— Только завтра? — От сдвоенного детского вопля Иэну пришлось зажать руками уши.

— Я еще не знаю.

— Всего один день! Ты же только приехал! Этого мало! Ну пожалуйста, Иэн! — От звонкого хора закладывало уши.

— Если я смогу… — неуверенно произнес Иэн.

— Хватит! — резко оборвала спор Элинор. — Вы позорите меня. Нельзя упрашивать человека уклоняться от своего долга. Марш отсюда!

— Позволь мне поцеловать их на ночь.

— Как хочешь. Но они не заслуживают этого. Он обнял детей, как обычно, обоих сразу, и они побрели прочь, понурив головы. Иэн тоже начал подниматься.

— Сиди! — прошипела Элинор, едва сдерживая готовые расплыться в улыбке губы.

Наконец дети исчезли на лестнице.

— Позволь мне подняться наверх, — сказал Иэн. — Они так расстроены.

Элинор мягко улыбнулась.

— Иэн, они играют с тобой, как с котенком. Ты слишком их балуешь. Ты их совсем испортишь.

— Я? Испорчу? Но ведь они такие хорошие дети, такие умные, красивые…

— Умные и красивые, может быта, — но разве хорошие? Это же такие озорники! — Она нежно улыбнулась. — Вся их скорбь была притворством, чтобы польстить тебе. Я не сомневаюсь, что они уже колотят друг друга подушками, устроив тарарам.

Иэн улыбнулся.

— Надеюсь, что так. Я не мог видеть их печаль. — Он замолчал в нерешительности.

Прежде чем он смог собраться с духом и произнести следующую фразу, Элинор покачала головой.

— Ты все еще выглядишь утомленным, — заметила она. — Ты поспал хоть немного?

—Да.

— Я, наверное, согрешила, так отругав детей, — вздохнула Элинор. — Я сама хочу, чтобы ты хоть немного побыл у нас. Я беспокоюсь насчет Адама — и Джоанны тоже, но это меньшая проблема.

— Насчет Адама? Но он же счастливейший ребенок, и умница, и так хорошо владеет оружием.

Элинор повернула голову к огню, и на лице ее заплясали блики.

— Нет мужчины приглядывать за ним, — сказала она — За последний год при нем находился только Бьорн.

Саймон пытался с ним заниматься, но он был слишком болен. А для того чтобы отправить его куда-нибудь на воспитание, Адам слишком мал. Я не могу отослать его к Вильяму и леди Изабель. Король очень зол на Вильяма. Я полагаю, что нужно найти для малыша опекуна, но кого, Иэн? Я могу держать в доме молодого человека. Может быть, ты знаешь какого-нибудь женатого мужчину, лучше с детьми, который согласился бы на это и был лоялен ко мне?

Элинор попыталась незаметно смахнуть непрошенные слезы. Иэн сжал кулаки, и если бы Элинор в этот момент обернулась, то увидела бы, как неестественно побледнело его лицо. Но она не обернулась. Она не выдержала — присутствие друга, радостный вечер с детьми, совсем как при жизни Саймона, молодое обнаженное тело Иэна, которое напомнило ей об утерянном счастье, все это вместе вдруг обрушилось на нее лавиной безысходности и горя, и она закрыла лицо ладонями. Иэн видел, как содрогаются ее хрупкие плечи, слышал, как безуспешно она пытается подавить рыдания…

Душа Элинор страдала, и дело было не только в том, что ее дети остались сиротами. Ей стало стыдно — не следовало перекладывать собственные проблемы на плечи верного друга, у которого — она это хорошо поняла — было немало собственных. Вот только если бы Иэн смог предложить какую-то кандидатуру на роль опекуна Адама!..