Ступень вторая - Инди Видум

Она показала на контейнер, содержимое которого мне было не рассмотреть.

— От сейфа?

— От записок, которые вы нашли в сейфе, но не посчитали нужным мне принести.

— А какой вам прок от записок мага? — удивился я. — Драгоценности хоть продать можно.

— И то правда, — покладисто согласилась она. — Вредить я вам не хотела, уж поверьте. Но вы все степени проверки прошли, поэтому я за вас почти не волновалась. Но не просите, не расскажу какие. Не могу.

Она сделала очень характерный жест, намекающий на клятву, заверенную магией, нарушение которой грозило смертью. Необходимости в этом знании у меня не было, но почему-то подумалось, что одной из проверок была картина с фениксом и что наверняка ответы на эти вопросы будут в записках мага.

— А что за дела были у вашего мужа с Императорской гвардией, тоже не расскажете? — спросил я. — Давеча я беседовал с их полковником, он о вашем муже исключительно в восторженных тонах вспоминал.

Я хотел ее порадовать, но неожиданно она помрачнела, опустила глаза и стала разглаживать несуществующую складку на скатерти.

— Держитесь от них подальше, Ярослав. Они мягко стелют, да жестко спать. И никогда, ни на каких условиях не заключайте с ними договоров. Договор с дьяволом — и тот предпочтительней.

Она говорила глухо, еле слышно, но каждое ее слово отпечатывалось у меня в голове.

— С ними — как с организацией или с ними — как с отдельными людьми? — уточнил я, подозревая, что от одного из способов попасть на прием к императору придется отказаться.

— С организацией, — чуть успокоила меня Ирина Егоровна. — Непростые там договора и с серьезными последствиями.

Больше она к этой теме не возвращалась, хотя я и пытался ее расспрашивать, а вскоре выставила меня из дома, сказав, что время позднее и что она будет рада увидеть меня в гостях как-нибудь потом. Проследила, чтобы я не забыл у нее банку с драгоценными камнями и контейнер, и успокоилась, только когда я их засунул в рюкзак. Пакет с печеньем племянницы она тоже вручила и выглядела при этом, как человек, полностью выполнивший свою миссию, поэтому на меня нахлынули сомнения в том, что я ее еще когда-нибудь увижу.

Интерлюдия 1

Императорской гвардии в дворцовом ансамбле был выделен целый корпус. Пусть на задах, пусть не так прекрасно оборудованный, как основные здания, но все же при дворце, а не где-то там на краю столицы, куда приличному магу и заходить грех. Император, не нынешний, а тот, при ком произошло формирование и заселение гвардии, рассудил, что бытовые условия толпа магов создаст себе сама, и оказался совершенно прав. Гвардейцы обустроились так, что иной придворный бы обзавидовался, если бы увидел. Но увидел бы вряд ли: просто так в корпус Императорской гвардии посетители не допускались, а если допускались, то не дальше приемной на первом этаже. Исключение делалось только для императора с сопровождающими, но тот предпочитал вызывать к себе или даже просто звонить. И не полковнику Ефремову, а его непосредственному начальству, а уж начальство, в зависимости от тональности звонка, либо хвалило, либо обещало сжить со свету. Сегодня полковнику неожиданно прилетела благодарность за то, что за последние несколько недель ни одной химеры из-под купола не выскользнуло. Император считал такие вопросы относящимися к государственной безопасности и разрешал заключать договора на охрану подобных объектов. Разумеется, при условии, что определенный процент отходил в казну. Хвалил он редко, чаще ругал. А сегодня неожиданно похвалил, но похвала для полковника Ефремова прозвучала как издевательство: к куполу гвардия больше отношения не имела, потеряли они и деньги, и место для тренировки. А также место, куда можно было сбрасывать тех, чью вину официально было доказать невозможно или почти невозможно, что при наличии ушлого адвоката переводило вторых в разряд первых. А императорская гвардия, что бы там себе ни думал этот наглый пацан, всегда стояла на страже справедливости. Если, конечно, эта справедливость не шла вразрез с интересами монархии.

— После этого проехались к куполу, все камеры вышли из строя, — бодро отчитывался подчиненный, один из тех, кто спалился у купола и запись с которым была у пацана на телефоне. — Купол трогать не стали, но подошли близко и в нем движения не заметили.

— Ни одна химера не появилась?

— Так точно, господин полковник, ни одна.

— И записей ни с одной камер у купола нет?

— Никак нет, господин полковник. С момента приезда Елисеева и Шевчука запись прекратилась. Даже с дальней, на которую у нас были особые надежды.

— Плохо маскируете, — мрачно сказал полковник. Его тянуло выпить стопочку коньяка, пузатая бутылка которого стояла в столе, но при подчиненном делать этого не хотелось. — Завтра поеду с вами, лично займусь.

Маг изобразил радость, которую он не испытывал, и продолжил:

— Есть запись с камеры у шлагбаума. Елисеев бледный, и у него идет носом кровь.

— Перенапрягся?

— Похоже на то.

— Что же он делал у купола? — тихо, больше для себя, чем для посторонних, спросил Ефремов. — И защита эта в его квартире вроде соколовская, а вроде уже и нет. Непонятный парень. Кто за ним стоит?

— Слухи вам нужны, господин полковник?

— Говори уж, Рябов, — пробурчал Ефремов. — Из любого слуха можно выудить что-то ценное.

— Из разговора с одним из мальцевских магов я понял, что за Елисеевым стоит тот же тип, что наехал на Андрея Мальцева. — Ефремов вскинул на подчиненного недоумевающий взгляд, и тому пришлось пояснить: — В мальцевском здании, в центре города.

— А, ты про тот случай, — вальяжно кивнул полковник. — Он знатно прогремел. Помнится, тогда многие хотели заполучить записи с камер из кабинета Андрея Мальцева.

Он со значением посмотрел на Рябова.

— Но так никому и не удалось, господин полковник.

— Но слухи ходили, что это Лазаревы…

— Елисеев, в некотором роде, тоже Лазарев и имеет с ними общее дело.

— То есть, Рябов, ты уверен, что за Елисеевым стоит Лазарев?

— Господин полковник, я этого не говорил, — уже не так бодро отрапортовал Рябов. — Я с Елисеевым лично общался, и мне показалось,