Пятнадцать ножевых. Том 2 - Алексей Викторович Вязовский

то каждый случай вензаболевания подлежит госпитализации и расследованию. Выявляют все контакты. Без исключения! Кто, с кем, когда, в какой позе... Я, признаться, охренел в свое время, когда нам рассказали про двадцать с лишним половых партнеров сифилитика, которых выявили, обследовали и вылечили в трех республиках! А тут студентишка какой-то — закрыть и пенициллином залить. Изнутри и снаружи.

Пока я думал, засунув одну ногу в штанину, в пустой фельдшерской, пришла Томилина. Ого, а бодрость всю она растратила у Гали. Еще немного, и придется слезы вытирать.

— Ты что, Лен?

— Я вот думаю, а вдруг я заразилась? Бессимптомно. Может ведь быть такое?

— Да.

— Значит, и родители от меня... возможно?

— Наверное.

Ну всё, полились слезы. Как гласит старая еврейская мудрость, незачем переживать по поводу того, чего нельзя изменить. Но мы ведь можем?

-Андрей, мне страшно!

— Страшно, когда уже умер и успокоился, а доктор жах тебя током — и опять на работу к девяти.

— Все тебе шуточки!

— Хватит рыдать. Звони родителям, что будешь у меня. Объясни ситуацию. Если надо, я за вещами поеду.

Говорю, и лихорадочно соображаю. Сейчас отвезти Томилину на квартиру, оставить там. Пока она пойдет в ванную, быстро достать и спрятать подарки: золотую цепочку Лизе, пакет английского трубочного табака для Шишкина, платок с петухами для ее мамы, и настольную игру с четырьмя бегемотами, жрущими шарики. Никогда бы не подумал, что такая фигня вызовет ажиотаж чуть не до реальных боев. В «Детском мире» отхватил. Табак реквизировал у Давида в обмен на «Графиню Монсоро». А то у него угроза проблемы с зачетом образовалась, а препод, которому предназначался табачок, успешно исчез. За обычной цепочкой я выстоял полтора часа в очереди в ювелирный. А платок лежал у студента в зимних вещах.

С подарками быстренько к Шишкиным, вручаю, сообщаю о страшной болезни — и назад. Стратег! Гений планирования!

Лена вернулась. Глаза опять на мокром месте, слава богу, хоть не красилась, а то с водостойкой тушью у советских женщин тоже всё хорошо.

— Что сказали?

— Переживают. Я дала твой адрес, они туда вещи и еду привезут.

— Бегом перезванивай! Ты не тот адрес дала! Там... совсем другой человек живет!

— А ты где?

— Дома. Только там с мебелью швах и я прописаться еще не успел.

— И ты молчал?

Всё улетело на второй, третий, и пятисотый план. Девушка узнала, что у кого-то новая квартира. И пусть весь мир рушится, но она должна сначала ее посмотреть!

— Да не о чем говорить, в принципе, было. Пока дом сдавали, потом ремонт вот только закончили... — голосом отличника-скромняги, как бы между прочим сообщающего, что на перемене случайно доказал теорему Ферма, объяснил я.

— Адрес давай, родителям скажу, — потребовала Томилина.

* * *

Добрались мы быстро. До метро нас любезно подбросили, а там с одной пересадкой на «Площади Ногина» — и получаса не прошло, как на месте были.

— Ну вот, собственно, и хоромы, — приглашающе показал я рукой после того как отпер дверь.

— Ой, а это кто такой, — наклонилась Елена. — Маленький какой! Симпатичный! Рыжик!

— Это самая большая ошибка в моей жизни, — буркнул я. — Это недоразумение пустили в квартиру для распугивания злых духов, но оно потерялось и прижилось.

Так и было. Пьяный воздух свободы сыграл с Плейшнером злую шутку. На радостях от обретения жилплощади мы с Давидом тогда и забыли про котенка, а вспомнил я про него только когда приехал на объект принимать промежуточные итоги ремонта. Строители решили, что животина хозяйская и начали от ложного чувства доброты кормить мурлыка. Тут же выяснилось, что это только желудок у котенка меньше наперстка, а прямая кишка у него как у слона. Ремонтники приучили его к некоему подобию лотка, но пушистая сволочь не всегда успевала донести сюрприз до места назначения.

Минуты две, не меньше, ушло у Томилиной на обнимки и поцелуйчики с чудищем, прикинувшимся милым котеночком. И только после этого она решила взглянуть на квартиру. Осмотр, конечно же, начали с прихожей. За нее как раз не стыдно было. А что, на полу линолеум пристойный, не клеенка толщиной полтора миллиметра. Я хотел поначалу паркет, но меня отговорили. Лучше потом поменять. И вообще, сейчас лучше в монументальное не вкладываться. Даже если деньги есть и просто из карманов валятся. Потому что советское — значит лучшее. И со временем оно только хорошеет. Там стенка сядет, там фундамент слегка поведет. Или крыша немножечко протечет. Не потому что сволочи делали, просто обстоятельства так могут сложиться. А лет через пять — милости просим, паркет из карельской березы, или китайский шелк с ручной вышивкой на стены. Что душа пожелает.

А вот из прихожей, как налево повернешь, попадаешь в гордость мою — раздельный санузел. Красавчики, всё правильно сделали, как положено. То есть, можно подумать, что так и было. А это ошибочное мнение. Но зато теперь тот, кто решил помыть организм, не будет мешать тому, кто надумал в этот момент «припудрить носик». И наоборот, конечно же. В футбол не поиграть, а в кораблики можно. И место для стиралки я отвел. Потому что на заводике в городе Киров уже практически запустили производство «Вяток», которые автомат. Дорогая, зараза, но денежку на такое не жалко. Носки с трусами сами себя не постирают. А заводить специальную женщину для такого дела я пока не готов.

И плитку в местах общего пользования положили. Треснет от усадки — не беда. У меня запас есть. Так что стоит только зайти — и душа начинает радоваться. И не какой-то там повтор операционной, а нежный пастельный цвет, светлая лаванда, от которого начинаешь чувствовать себя человеком. Понятно, что примелькается, но когда предложили этот вариант, сразу понял — моё.

Дальше кухня идет. Хорошая, почти восемь метров. К тому же — самое меблированное помещение. Ибо здесь есть аж три табуретки и холодильник «ЗИЛ». Ну, и плитка газовая. Даже занавесок на окнах еще нет. Обживать, короче, и обживать.

— У тебя две... комнаты? — еще немного, и у Лены упадет челюсть, как у персонажа мультфильма. Это она стоит в маленьком тамбуре, откуда открываются направо и налево двери в комнаты. Почти одинаковые, семнадцать и восемнадцать метров.

— И лоджия, — я жестом волшебника открыл дверь и показал выход на лоджию. При желании там можно устроить небольшую