Божья коровка (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

– Нет! – гордо сказала покупательница. – Коренная минчанка.

– Ну, а я в деревне, – улыбнулась Валентина. – Помню, как мать хлеб пекла. Черный, как земля, но такой вкусный и пахучий. Пробовали?

– Правда, правда, – загомонили в собравшейся толпе. Большинство, как и Валентина, были деревенскими. Минск втягивал в себя людей со всей республики, но большей частью – из села. – Вкусный был хлеб.

– Мать никогда не давала нам его есть горячим, – продолжала Валентина. – Как бы ни просили. Говорила, что случится заворот кишок. И мы ждали, пока хлеб остынет. Вот так, дорогие товарищи. Хотите горячего хлеба, приходите через несколько часов. А поесть – и этот сгодится. Он качественный. Вот смотрите!

Она взяла с полки кирпич ржаного хлеба, положила на разделочную доску на прилавке и лежавшим здесь же ножом разрезала поперек. Взяла половинки и продемонстрировала их покупателям стороной разреза.

– Мякиш ровный, ноздреватый. Посторонних включений и непропеченных мест не наблюдается. Корка ровно прилегает к мякишу и нигде не отстает. Режется легко, так что ничего не черствый.

Покупатели переглянулись и потянулись к кассе выбивать чеки. Лишь старушка недовольно отошла в сторонку.

– Спасибо, Валентина Алексеевна! – сказала молоденькая продавец. – Чуть меня не съели.

– Сама не могла им сказать? – вздохнула Валентина. – В училище не обучали, как с покупателями работать?

– Я так не сумею, – смутилась девушка. – Чтобы в несколько слов людей переубедить.

Валентина махнула рукой и пошла к себе. Но, едва зашла в кабинет, позвонили из торга[18]. Рубщик мяса заболел и сегодня не придет. Но замену ищут, а пока торгуйте тем, что есть. Тут уж Валентина не сдержалась. Положив трубку, выругалась так, что заместитель вобрала голову в плечи. А потом еще беда подплыла. В кабинет влетела заведующая винно-водочным отделом.

– Алексеевна! – воскликнула с порога. – Там Нехайчик водки нажлуктался. Пьяный в зюзю.

– Как? – оторопела Валентина. – С утра? Где он водку взял?

– Украл бутылку и распил в подсобке.

– Ну, а вы куда смотрели?

– Не заметили, – опустила голову заведующая. – Продавец обслуживала покупателей. Он тихонько вытащил из ящика и вынес под халатом.

– Что ж, веди к нему! – велела Валентина.

Грузчик обнаружился в подсобке. Он сидел на ящике из-под макарон и счастливо улыбался. Увидав директора гастронома, попытался встать, но бессильно стек обратно.

– Алексеевна! – сказал, мотнув башкой. – Я – нормально. Час, другой – и буду как огурчик.

Валентина наклонилась и, схватив его за ворот, вздернула на ноги.

– Ты чего мне обещал, скотина! – прошипела, морщась от исходившего от грузчика перегара. – На работе чтоб ни-ни? Все, Нехайчик, лопнуло мое терпение. Увольняем по статье. Хвосты коровам будешь заносить.

Она потащила грузчика к дверям. Тот попытался упираться, но куда там! Бог Валентину силой с ростом не обидел – сама могла бы ящики таскать.

– Не злися, Алексеевна, – бормотал влекомый ею грузчик. – Я за бутылку заплачу. Ну, не сдержался трохи… Прости. В последний раз…

– В последний было в понедельник, – осадила Валентина. – Тогда ты в конце рабочего дня зенки залил, но каялся и умолял, что, мол, в последний… а сегодня уже с утра? Хватит!

Толкнув дверь, она вытащила грузчика во двор. Прислонив к стене, содрала с него рабочий халат.

– Вон! – указала направление. – И больше, чтоб глаза мои тебя не видели! Трудовую книжку в торге отдадут.

– А кто продукты вам разгрузит? – спросил Нехайчик. – Хлеб скоро привезут. Мишка надорвется в одиночку. Сама, что ль, понесешь?

– Понадобится, так сама, – сказала Валентина и подтолкнула уволенного в плечи. – Пошел отсюда!

Нехайчик горестно вздохнул и заплетающейся походкой побрел от магазина. Его бросало в стороны, но он не падал, и скоро скрылся в проходе между домами. Валентина проводила его грустным взглядом. Злость схлынула, оставив сожаление. Нехайчик прав, и у нее проблема – грузчика так быстро не пришлют. В торг она, конечно, позвонит, но там пока найдут… Оклад у грузчика – 60 рублей, на заводе можно заработать вдвое больше. Люди требуются везде, у проходных объявления висят. Не напишешь ведь в своем, что зарплата в гастрономе – это далеко не все…

– Уважаемая! – окликнул ее звонкий голос. – Могу к вам обратиться?

Валентина повернула голову. Неподалеку от нее стоял пацан, нет, скорей уже юноша. Симпатичный. Одет довольно необычно – в синие штаны и такую же жилетку. Под ней – рубаха в клетку, синюю и черную. Кеды на ногах, верх тоже синий. Хм, очень стильно. Одежда явно новая.

– Обращайся, – кивнула Валентина.

– Меня зовут Борис, – улыбнулся юноша. – А вас?

– Валентина Алексеевна.

– Невольно стал свидетелем довольно неприятной сцены. Как понимаю, вы прогнали грузчика?

– Тебе-то что? – вздохнула Валентина.

– Мог бы заменить, – ответил юноша. – Я молодой и сильный. Работы не боюсь.

Валентина присмотрелась: парень вправду крепкий. Но очень юный.

– Лет тебе сколько?

– Восемнадцать, – сказал Борис. – Первого июля будет.

«Несовершеннолетний, – мысленно вздохнула Валентина. – В торге могут отказать. Ему же сокращенный день положен. И выглядит ухожено. Зачем такому в грузчики?» О чем и спросила.

– Все просто, – юноша вздохнул. – Я круглый сирота. Мать в марте умерла, отца и вовсе не было. Мне государство пенсию назначило, а опекун ее пропил. А кушать хочется. Сейчас килькой с хлебом перебиваюсь.

– Одежда на тебе богатая, – с сомнением сказала Валентина. – Костюмчик необычный.

– Вот этот? – указал он на жилетку. – Так сам пошил. Меня мама научила.

– Документы есть? – спросила Валентина.

– В квартире, – он указал на дом. – Я здесь живу.

– Приноси, – сказала Валентина. – Посмотрим. Зайдешь вот в эту дверь, а там найдешь меня.

– Я быстро, – пообещал Борис и убежал.

Явился он почти сразу же и выложил перед нею стопку документов. Валентина их поочередно рассмотрела. Так, паспорт, с ним нормально. Свидетельство о смерти матери – парень не соврал. Метрика[19]… В графе «отец» – жирный прочерк. Все ясно. Мать Бори 1921 года рождения, до войны, как видно, замуж выйти не успела. А как закончилась – стало не за кого. Погибли женихи. Валентине с этим повезло – она моложе на тринадцать лет. Ее-то парни уцелели, и муж нашелся. Мать Бори родила себе сыночка в девках – такое было сплошь и рядом. Красивый парень получился – одни глаза с ресницами с ума сведут, а он еще лицом пригожий. Воспитан хорошо – к старшим уважителен. Как с нею разговаривал! Мать, наверное, им гордилась…

– А школа? – спросила Валентина. – С нею как?

– Сейчас не до учебы, – сморщился Борис. – Вот встану на ноги и наверстаю.

«Хороший парень, – решила Валентина. – Но спешить не буду».

– Поработай у меня с недельку, – сказала, возвращая документы. – Работа здесь тяжелая, возможно, не понравится. Беру пока без оформления, плачу наличными. Но голодать не будешь, это обещаю. Согласен?

– Да, – ответил парень.

– Тогда бери халат. Пойдем, с напарником сведу…

Хлеб привезли к полудню.

К тому времени Николай успел отнести документы домой и переодеться в тренировочный костюм – не в новом же мешки таскать? Он у него – единственный, когда другой появится, неизвестно. Напарник – дядя Миша, жилистый мужчина лет эдак сорока, провел его по подсобным помещениям, показав, где и что стоит. Проинструктировал, как и что таскать, куда и по чьему распоряжению. Едва закончил, как хлеб и привезли. Они снимали с направляющих в фургоне тяжелые лотки с горячими буханками и складывали их в подсобке друг на друга.

– К прилавку после отнесем, – сказал ему дядя Миша. – Машину нужно быстро отпустить. Ей и в другие магазины хлеб везти.

Закончив, они снесли в фургон пустые деревянные лотки от прошлой партии, а после потащили хлеб в отдел. Надев специальные рукавицы, брали горячие ржаные кирпичи и раскладывали их по полкам. Провозились с этим до перерыва на обед. Хлеб пах очень вкусно, у Николая забурчало в животе, и он едва дождался окончания работы.