Мастер Загадок - Патриция Маккиллип

– Я никогда не желал иметь Черную Степень. Но я желаю сам распоряжаться своей жизнью. Что такое эти звезды у меня во лбу, я не знаю и знать не хочу. В этом ты хочешь заставить меня признаться? Почему ты требуешь чего-то от меня? Кто мешает самому отправиться на поиски истины, и, когда ты ее найдешь и получишь Черную Степень, я приеду и буду праздновать с тобой вместе. Но все, что хочу я, – это покой.

– Покой,– мягко повторил Мастер Тэл. – Покой, Руд, не в твоем характере. Мы можем оценивать заслуги Моргона только по своим критериям, и исходя из них он заслужил Черную Степень. Какие еще почести мы можем ему воздать?

Руд поднялся. Он сорвал с себя Золотое одеяние, дал ему соскользнуть на пол и стоял перед потрясенными Мастерами полуголый.

– Если вы дадите ему Черную Степень, я никогда больше не буду носить никакого одеяния Мастерства.

На напряженном лице Моргона выступили капли пота. Он откинулся на спинку стула и ледяным тоном сказал:

– Надень свое платье, Руд. Я сказал, что мне не нужно Черной Степени, и я ее не приму. Не дело хедского земледельца разгадывать загадки. Кроме того, что за честь для меня носить то же одеяние, что Лаэрн потерял в этой башне и какое теперь носит Певен?

Руд, подобрав свое одеяние с полу, подошел к Моргону, наклонился и сказал негромко, приблизив свое побледневшее лицо вплотную к его лицу:

– Подумай. Пожалуйста, подумай.

Он смотрел Моргону в глаза не мигая, неподвижностью своего тела, застывшего в неловком полупоклоне, заставляя всех присутствующих замолчать в напряжении. Наконец Руд резко выпрямился и повернулся, чтобы уйти. Моргон почувствовал облегчение, словно пронизывающий взгляд Руда сковывал его физически, подобно оковам. Услышав, как хлопнула дверь, он уронил голову на руки и прошептал:

– Извините меня. Я не собирался говорить такого о Лаэрне. Я просто вышел из себя.

– Правда,– буркнул Мастер Ом,– не нуждается в извинениях.

В его глазах цвета тумана, глядевших на Моргона, мелькнула искорка любопытства.

– Даже Мастер не претендует на то, что знает все,– кроме редких случаев, как, например, с Лаэрном. Так ты примешь Черную Степень? Ты безусловно ее заслуживаешь, и, как выразился Тэл, это единственное, чем мы можем почтить тебя.

Моргон покачал головой:

– Я хочу ее принять. Очень хочу. Но Руду она нужнее, чем мне. Он лучше ее использует, и мне бы гораздо больше хотелось, чтобы именно он ее получил. Мне жаль, что мы здесь поссорились – не знаю уж, как это вышло.

– Я поговорю с ним, – пообещал Тэл. – Он вел себя неблагоразумно и неоправданно резко.

– Как и его отец, он обладает даром предвидения,– заметил Ом.

Моргон быстро взглянул на Мастера:

– Вы считаете – он был прав?

– В основном. Да и ты тоже, хотя и избрал для себя бездействие, и это, согласно твоим не вполне оформившимся понятиям, твое право. Но я подозреваю, что странствие к Высшему не окажется столь бесполезным, как ты думаешь.

– Да, Мастер, но я хочу жениться. И с какой стати я должен беспокоиться о своем назначении, каково бы оно ни было, по мнению Руда, пока оно само не заявит о себе? Не собираюсь я тратить время на поиски своего предназначения, точно оно отбившаяся от стада корова.

Уголок тонких губ Мастера Ома чуть дрогнул.

– Кем был Айлон из Ирье?

Моргон тихонько вздохнул:

– Айлон был арфистом при дворе Хара Остерландского. Он так ужасно оскорбил Хара песней, что сбежал от него, страшась за свою жизнь. Скрываясь от преследования, он отправился один в горы, не взяв с собой ничего, кроме арфы, и вел там тихую жизнь вдали от людей, обрабатывая землю и играя на своей арфе. Игра его вскоре достигла такого совершенства, что стала в буквальном смысле его голосом. Она разговаривала так, как не мог и сам Айлон, – даже животные, жившие поблизости, понимали ее голос. Слух о чудесной арфе пошел от одного живого существа к другому, пока однажды не достиг ушей короля-волка из Остерланда, Хара, когда он в облике свирепого животного рыскал по своим землям. Любопытство привело его к далеким окраинам своей страны, и там он обнаружил Айлона, который играл, сидя перед своей хижиной. Волк устроился рядом и стал слушать. И Айлон, закончив песню и подняв глаза, обнаружил, что тот ужас, от которого он бежал когда-то, теперь сидит у его порога.

– А толкование этой истории?

– Человек, убегающий от смерти, должен сначала бежать от себя самого. Но я не вижу, какое отношение имеет ко мне эта история. Я ведь не убегаю – я просто не интересуюсь.

Едва заметная улыбка Мастера стала шире.

– Тогда я желаю тебе покоя в твоей незаинтересованности, Моргон с Хеда, – произнес он мягко.

Моргон больше не встретился с Рудом, хотя полдня искал его повсюду. Он поужинал с Мастерами, а после, когда бродил в начинающихся сумерках по возвышающейся над морем скале, увидел арфиста Высшего, идущего по дороге ему навстречу.

Подойдя к Моргону, Дет сказал:

– Ты выглядишь встревоженным.

– Я не могу найти Руда. Он, должно быть, спустился в Кэйтнард.

Моргон озабоченно провел рукой по волосам. Три звезды блеснули на лбу под волосами.

– Мы поссорились. Я теперь даже не понимаю, что ему от меня было нужно. Я хотел, чтобы он поехал с нами в Ануйн, но становится уже слишком поздно, боюсь, я уже не успею его найти.

– Нам пора на борт.

– Знаю. Если мы опоздаем, они отплывут без нас, чтобы не пропустить отлив. Может, он напился в каком-нибудь кабаке, пропил все, кроме своих сапог. Может, ему скорее хотелось бы, чтобы я отправился в долгое путешествие к Высшему, чем женился на Рэдерле. Возможно, он и прав. Она чужая Хеду, и это его угнетает. Может быть, стоит найти его и напиться с ним вместе, а потом вернуться домой. Не знаю!

Он поймал терпеливый взгляд арфиста и вздохнул:

– Пойду возьму свой узел.

– Я должен немного побеседовать с Мастером Омом, прежде чем мы отправимся в путь. В одном ты прав: из всех людей только Руд способен был сказать тебе правду о том, как он воспринимает твою предполагаемую женитьбу на его сестре.

– Пожалуй, – задумчиво согласился Моргон. – Но я не понимаю, к чему было ему приставать ко мне с загадкой трех звезд именно сегодня.

Он разыскал свой узел в хаосе комнаты Руда и попрощался с Мастерами. Пока они с арфистом шли по длинной дороге в город, небо медленно темнело. На скалистых рогах залива зажглись маяки, крохотные огни окон домов и таверн образовали беспорядочные созвездия в колодце темноты. Волны отлива с грохотом бились о скалы, вечерний ветер крепчал, неся с собой запахи соли и ночи.

Торговый корабль, покачивающейся на глубокой еще воде, был готов к отплытию, когда Моргон и Дет взошли на его борт.

Стоя на носу, Моргон наблюдал, как огни гавани играют на ряби волн, появляясь и снова исчезая, проглатываемые тьмой.

– Мы придем в Ануйн после полудня, ветер попутный, – сказал ему приветливый рыжебородый купец со шрамом, пересекавшим все его лицо сверху донизу. – Можешь спать наверху или внизу, как понравится. Мы везем лошадей, так что, наверное, тебе будет удобнее здесь, на воздухе. Тут у нас масса шкур твоих же собственных овец, так что не замерзнешь.

– Спасибо, – поблагодарил купца Моргон.

Он сел на большой моток каната, вцепился руками в поручни и следил, как вспенивается за кормой при поворотах руля белый хвост волны. Мысли его вновь обратились к Руду; он вспоминал всю их ссору с самого начала, недоумевал, не мог найти истинную ее причину, вновь прослеживал от начала до конца – и вновь безрезультатно.

Ветер доносил до него голоса матросов, споро управляющихся с кораблем, обрывки разговоров о грузах, которые вели купцы. Мачты стонали от ветра, тяжело нагруженный корабль шел уверенно, слегка кренясь от кормы к носу и обратно. Под порывами холодного восточного ветра щеки Моргона окоченели, скрип и покачивание судна убаюкали его; он положил голову на руки и закрыл глаза.

Он уже крепко спал, когда вдруг корабль дико закачался с борта на борт, словно все двенадцать ветров ударили в него с разных сторон, вцепились, раздирая судно на части. Моргон вздрогнул во сне и проснулся от громкого и беспорядочного стука румпеля.

Он вскочил, крик замер в его горле: оглянувшись, он увидел, что палуба за его спиной пуста. Паруса раздувались бешеным ветром, корабль резко накренился, и Моргона отбросило к поручням. Штурманская рубка, где раньше при свете фонаря сидели торговцы, погруженные в свои бумаги, теперь была темна.

Моргона швыряло по палубе из стороны в сторону, то и дело перед его глазами возникали гигантские черные волны с рваными шапками белой пены. С трудом ему удалось ухватиться наконец за поручень и, кое-как сохраняя равновесие, еще раз оглядеться.

Ведущая в трюм крышка люка, вопреки сопротивлению ветра, открылась, и в лунном свете Моргон увидел знакомые волосы цвета паутины. Из люка показалась голова Дета.

С трудом преодолевая бешеную качку и все усиливающиеся порывы ветра, Моргон с невероятным трудом подобрался поближе к люку.