Первая леди, или Рейчел и Эндрю Джэксон - Ирвинг Стоун

Сэмюэл взял женщин под руки. Когда они подошли к открытой двери, Рейчэл отшатнулась, инстинктивно вздрогнув от отвращения: внутри была ужасающая грязь, на полу комки глины, все было покрыто пылью, в углах ошметки разжеванного табака, двери перекошены, ставни окон провисли, помещение буквально вопило о запущенности. В дальнем углу небольшой комнаты стоял длинный стол, за которым сидел молодой человек лет двадцати шести — судья Джон Макнейри, первый судья, назначенный законодательным собранием Северной Каролины в этот Западный район. В комнате стояло несколько грубых скамей для зрителей и судебного присутствия; эти люди, разинув рты, смотрели на двух леди, появившихся в дверях.

— Думаю, что нам лучше уйти, — сказала Рейчэл, почувствовав себя неловко.

В этот момент с противоположной стороны комнаты подошли Джэксон и Овертон, они обсуждали с судьей Макнейри повестку дня заседания. Судья и они были единственными мужчинами, одетыми в нормальные костюмы и белые рубашки.

— Пожалуйста, сюда, позвольте мне разместить вас удобно, — сказал Джэксон.

Он ровно поставил скамью, энергично вытер ее большим цветным платком. Сэмюэл сел на скамью, его глаза сверкали, а руки были зажаты между коленями. Ни Рейчэл, ни ее мать не тронулись с места. Рейчэл окинула взглядом помещение суда. Наконец она повернулась к двум мужчинам и сказала:

— Вчера, когда вы обсуждали право, я заметила для себя, с каким уважением относитесь вы к своей профессии. Потом я пришла в… извините меня… свинарник. Как вы можете здесь работать? Как вы можете поддерживать свое достоинство? Как можно уважать здесь закон, юристов или любое решение, вынесенное судьей?

Мужчины молча посмотрели друг на друга.

— Миссис Робардс совершенно права, — сказал Джэксон, словно впервые заметив окружающую грязь. — Почему мы сами не подумали об этом?

— Я сам всего лишь свежеиспеченный адвокат, Рейчэл, — сказал Овертон. — Но наш друг мистер Джэксон — окружной прокурор. Все, что он скажет, суд воспримет как совет.

С выжидающим взглядом Рейчэл повернулась к Джэксону, но он пожал плечами, усмехнувшись.

— Мистер Овертон, — заявил он, — в таком случае я назначаю вас специальным советником города Нашвилла, отстаивающим интересы запущенного здания суда.

Серебряные очки Джона скользнули вверх, затем вниз по переносице, словно он колебался в выборе решения. Через минуту он торжественно шагнул в главный проход между неровно стоявшими скамьями.

— Ваша честь, согласно правилам справедливости, — говорил он медленно, четко произнося каждое слово, — любой истец должен приходить в суд в чистой рубашке. Дабы избежать оскорбления его величества закона, судейских горностаев и чьей-либо непорочности, я призываю, будь то истец или адвокат, а тем более члены этого почтенного суда, придерживаться чистых помыслов и приходить в свежем исподнем в этот свинарник.

Рейчэл смутилась, ведь она использовала образное выражение для личного, а не гласного потребления. Судья Макнейри осмотрел судебный зал слева направо, затем произнес, растягивая слова:

— Советник прав. Дэвид Хэй здесь? Мистер Хэй, отныне я приказываю вам отремонтировать судебное помещение, исправить двери, закрепить три ставня на окнах, починить скамьи. Каждый день, когда проходит заседание суда, вы должны проверить, что помещение выметено, полы помыты и пыль стерта; вознаграждение будет выдаваться после завершения сессии суда.

Она заметила, что Джэксон и Джон выразительно подмигнули друг другу. Она и ее мать сели рядом с Сэмюэлем, подавившим усмешку. В этот момент в судейскую ворвался разъяренный Хью Макгари:

— Эндрю, ты мне не нужен в деле против Каспера Мэнскера. Я намерен убить его прямо здесь, в здании суда, и завладеть тем рабом. Мы подписали соглашение, потом он ушел и умышленно потерял документ о продаже.

Джэксон встал, положил свои длинные пальцы на плечо Макгари и сказал успокаивающим тоном:

— Ну, Хью, я думаю, что все это можно уладить мирно. Каспер Мэнскер — один из старейших здешних поселенцев, и все знают, что его слово дороже бушеля соли.

Голос за спиной Рейчэл произнес:

— Кто-то спрашивает меня?

— Да, Хью Макгари и я искали вас, мистер Мэнскер, — скороговоркой ответил Джэксон. — Мой клиент и я полагаем, что следовало бы найти дружественный компромисс. Пойдемте погреемся на солнышке на южной веранде, джентльмены, там мы сможем уладить дело без суда.

Рейчэл увидела, что Джэксон взял под руки старину Мэнскера и Макгари и вывел их не столько с помощью физической силы, сколько усилием воли из зала суда.

— Он вовсе не такой, как о нем говорят, — заметила миссис Донельсон. — Он очень вежлив.

— Что вам рассказывали о нем, мама? — спросила Рейчэл.

— Ну, рассказывали о хулигане в округе Самнер, который умышленно наступил ему на ногу на площади поселка, а затем вернулся и наступил второй раз, чтобы тем самым показать мистеру Джэксону, что он действовал преднамеренно.

— И что же сделал наш миролюбивый мистер Джэксон?

— Ну, он выдернул кол из ограды и огрел того парня.

Они услышали громкий стук копыт и крики целой банды. Повернув голову, Рейчэл увидела группу мужчин в грязных кожаных куртках, вооруженных ружьями, нечесаных, с мрачными лицами. Она наблюдала, как они спрыгнули с лошадей, а некоторые старались затеять ссору с мужчинами, стоявшими на террасе.

Сэмюэл спросил, нельзя ли что-либо предпринять. Она не заметила, как Эндрю Джэксон вернулся в помещение суда.

— Если несколько минут назад я как официальное судебное лицо, — ответил медленно Эндрю, — шутил по поводу назначения Джона специальным советником по уборке помещения, то, догадываюсь, я все еще являюсь окружным прокурором, когда в поле зрения появляется Спилл Симберлин, обвиненный в грабеже, нарушении спокойствия, в нападениях и неуважении суда.

Из стопки бумаг, которые он держал в левой руке, Эндрю извлек судебное решение и зачитал громким голосом:

— Первое дело, которое рассмотрит суд, — штат против Спилла Симберлина.

Рейчэл встала, чтобы посмотреть через открытую дверь на стоявшую за ней толпу. Спилл Симберлин поднял свое ружье, которое он держал под мышкой, подошел вплотную к Джэксону, почти касаясь носом лица молодого человека:

— На всей границе нет такого окаянного суда, который осмелился бы судить меня.

— Так не говорят о собственных судах, Спилл, — ответил Джэксон. — Право существует, чтобы защищать и наказывать тебя. Если ты поступил неправильно, тогда, несмотря ни на что, ты будешь наказан.

— И кто собирается меня наказать, ты, тощий сопляк?

Наступила пауза, во время которой Рейчэл видела, как напрягаются мускулы на лице Джэксона. Он повернулся, отошел к своим седельным сумкам, вытащил из них два пистолета и покрутил их в своих ладонях. Он приблизился к Спиллу Симберлину, целясь пистолетом в его голову. Рейчэл похолодела. Симберлину стоило лишь немного поднять ружье. Когда Эндрю подошел на расстояние менее метра к Симберлину, он сказал, чтобы было слышно на всей главной улице Нашвилла:

— Предстань перед судом, и пусть его честь вынесет приговор, иначе я размозжу твои жалкие мозги.

Наступила тягостная тишина. Если Симберлин был готов действовать, то следовало бы ожидать выстрела. Но его плечи опустились. Послышался гул оживленных голосов. Рейчэл повернулась к своей матери:

— Мистер Джэксон действительно застрелил бы его?

— Мистер Симберлин, видимо, думал так, — ответила миссис Донельсон с улыбкой.

Судья Макнейри постучал молотком.

— Между прочим, мама, — спросила Рейчэл, — ты все еще считаешь твоего нового постояльца мирным человеком?

После объявленного перерыва они покинули помещение суда. Джэксон и Рейчэл шагали нога в ногу.

— Вы не испугались? — поинтересовалась она. — Симберлин мог убить вас.

— О, я блефовал, — самодовольно ответил он. — Кроме того, я люблю сталкиваться с опасностью.

Вечером за ужином, когда гроза порывами обрушивалась на крышу дома, они долго сидели за столом. Отблеск горевших в камине сосновых дров и хвороста играл бликами на их лицах. Миссис Донельсон спросила:

— У вас нет собственной семьи на Западе, мистер Джэксон?

— Нет, миссис Донельсон, я сирота. С четырнадцати лет. Мой отец умер за несколько дней до моего рождения, надорвавшись поднимая бревно в нашем местечке Уоксхауз. У меня было два брата; старший, Хью, погиб в сражении у Стоно-Ферри. Моя мать отыскала моего младшего брата, Роберта, и меня в британской военной тюрьме в Кэмпдене, но раненый Роберт умер через два дня от заражения и оспы.

Он вдруг смолк, его длинное выразительное лицо потеряло свою бледность, покраснело, и на лбу четко проступил шрам, похожий по очертанию на восточную саблю.