Наемный убийца - Грэм Грин

— О, разумеется, — сказал мистер Колльер. — Девушки, это мистер Дейвенент, один из тех, кто нас поддерживает.

— Дейвис, а не Дейвенент, — поправил толстяк. Он взмахнул рукой, и Энн заметила, как сверкнуло изумрудное кольцо на его пальце.

— Пока будет идти представление, я надеюсь пригласить пообедать каждую из девушек специально для того, чтобы выразить вам благодарность за ваш самоотверженный труд ради успеха представления. С кого мне начать? — продолжал он.

У него был вид отчаянного весельчака. Он был похож на человека, который вдруг обнаружил, что ему не о чем думать и он должен как-то заполнить вакуум.

Энн ушла со сцены. Она не хотела развлекать Дейвиса. Она отделалась от Рэвена, и дела Рэвена больше ее не занимали. Она его не собиралась выдавать, она еще не перешла на сторону права и порядка, но она и ему не будет помогать. Решив строго придерживаться нейтралитета, она вышла из театра прямо на Хай-стрит.

Но то, что она увидела, заставило ее остановиться. Улица была полна народу, люди протянулись по южной стороне мостовой до самого рынка. Они смотрели на электрические надписи над универмагом Уоллеса повествовавшие о ночных новостях. Она не видела ничего подобного с последних выборов, но это было совсем по-другому, потому что не было радостных криков. Люди читали о передвижениях войск в Европе и предосторожностях против газовых атак. Энн была слишком молода, чтобы помнить, как начиналась прошлая война, но она читала о толпах у дворца, об энтузиазме, об очередях на пункты добровольцев — так она представляла себе начало любой войны. Она боялась только за себя и Матера. Она думала о войне как о личной трагедии, разыгрывающейся на фоне флагов и радостных криков. Но все оказалось иным. Молчаливая толпа была не веселой, а испуганной. Белые лица были обращены к небу, словно в молитве. Но они не молились никакому богу, они просто хотели, чтобы электрические лампы рассказали им о чем-нибудь другом. Они были пойманы здесь, на пути с работы, с инструментами и портфелями в руках у рядов ламп, повествующих о сложностях, которых им просто не понять.

«Может ли быть правдой, что этот толстый дурак… что парень с заячьей губой знает… Так, — сказала она себе, — я верю в судьбу, я думаю, что не имею права забыть обо всем этом Я в этом запуталась по уши. Если бы Джимми был здесь! Но Джимми, — подумала она с болью, — был на другой стороне, среди тех, кто охотился за Рэвеном. А Рэвену надо дать шанс окончить ЕГО охоту».

И она вернулась в театр.

Мистер Дейвенент — Дейвис — Чолмонделей — как уж там его, в самом деле, звали? — что-то рассказывал. Большинство девушек ушло переодеваться. Мистер Колльер нервно наблюдал и слушал. Он старался припомнить, кто такой мистер Дейвис.

— Я подумала, что кто-то произнес слово «обед», — сказала Энн. — Я проголодалась.

— Кто первый пришел, тому и карты в руки, — весело сказал мистер Чолмонделей. — Девушки, я еще увижу вас. Куда же мы пойдем, мисс…

— Энн.

— Очень приятно, — сказал мистер Чолмонделей — Дейвис. — Я — Вилли.

— Могу поспорить, вы знаете город лучше меня, — сказала Энн. — Я здесь новенькая.

Она подошла к свету и сознательно показала себя. Она хотела выяснить, узнает ли он ее. Но мистер Дейвис никогда не смотрел в лицо. Он смотрел сквозь вас. Его большому квадратному лицу не было нужды показывать свою силу с глазу на глаз. Его мощь заключалась в самом его существовании. Вы не могли не задуматься, как при взгляде на громадного дога, сколько же пищи надо потратить ежедневно, чтобы его прокормить.

— О, разумеется, я знаю этот город. Можно сказать, что я сделал этот город, — сказал мистер Дейвис и добавил: — Выбор тут невелик. «Гранд» или «Метрополь». «Метрополь» уютнее.

— Пошли в «Метрополь».

— У них там, кстати, лучшие пломбиры в Ноттвиче.

Улица уже не была переполнена. Обычное количество народу, людей, возвращающихся домой, глядящих в витрины, идущих в кино «Империал». Энн подумала: «Где сейчас Рэвен? Как я его найду?»

— Нет смысла брать такси, — сказал мистер Дейвис, — «Метрополь» сразу за углом. Вам там понравится. Там уютнее, чем в «Гранде».

Но это оказался не тот тип отеля, который вы обычно связываете с понятием об уюте. Красное кирпичное здание, громадное, как железнодорожный вокзал, с круглыми часами в островерхой башне занимало одну из сторон рынка.

Он подтолкнул ее к вращающимся дверям, и Энн заметила, что швейцар узнал его. Она подумала, что мистера Дейвиса будет нетрудно отыскать в Ноттвиче; но как найти Рэвена?..

В ресторане было достаточно места для пассажиров океанского лайнера. Крыша держалась на полосатых, зеленых с золотом колоннах, синий купол потолка был усеян золотыми звездами, собранными в соответствующие созвездия.

— Это одна из достопримечательностей Ноттвича, — пояснил мистер Дейвис. — Я всегда сижу за столиком под Венерой.

Он нервно засмеялся, устраиваясь на стуле, и Энн заметила, что они сидят не под Венерой, а под Юпитером.

— Вам бы сидеть под Большой Медведицей, — сказала она.

— Ха-ха, хорошо сказано, — засмеялся мистер Дейвис. — Нужно запомнить. — Он склонился над списком вин. — Я знаю, леди всегда предпочитают сладкое вино, — и признался: — Я сладкоежка.

Он сидел, уставясь в меню, потерянный для всего, он не обращал на нее внимания, он интересовался в данный момент только серией различных вкусовых ощущений, начиная с омара, которого он заказал первым. Это был дом, выбранный им, — громадный душный дворец пищи, это было его представление об уюте — стол среди двухсот других столов.

Энн думала, что он привел ее сюда пофлиртовать. Ей казалось, что будет нетрудно справиться с мистером Дейвисом, несмотря на то, что ритуал немного пугал ее. Пять лет провинциальных театров не сделали ее знатоком по части того, насколько далеко она может зайти. Ее отступления всегда были неожиданны и опасны. Она думала о Матере, о безопасности, о любви к одному человеку. Потом дотронулась коленкой до мистера Дейвиса. Он не обратил на это внимания, вгрызаясь в клешню. С таким же успехом он мог быть и один. Невнимание смутило ее Она снова дотронулась до его колена.

— О чем-то задумался, Вилли?

Его глаза поднялись, как линзы мощного микроскопа:

— Что случилось? Омар в порядке, а?

Он глядел мимо нее.

— Официант, принесите вечернюю газету, — сказал он и снова принялся за клешню.

Принесли газету. Он сразу открыл ее на финансовой странице. Он казался удовлетворенным. То, что он читал, было сладко, как леденец.

— Извини, Вилли, — сказала Энн, вынула три монетки из сумки и пошла в женский туалет.

Она посмотрела на себя в зеркало над умывальником: все в порядке.

— Я нормально выгляжу, как вы думаете? — спросила она у пожилой женщины.

— Может быть, он не любит яркой помады? — усмехнулась женщина.

— Нет, — возразила Энн, — он из тех, кто любит губную помаду. Кто он такой?.. Он называет себя Дейвисом. Говорит, что он сделал этот город.

— Простите, дорогая, но у вас чулок побежал.

— Так кто же он?

— Никогда о нем не слыхала, дорогая. Спросите швейцара.

— Я так и сделаю.

Она подошла к входной двери.

— В ресторане так жарко. Вдохну свежего воздуха.

Это был мирный момент для швейцара «Метрополя». Никто не входил, никто не выходил.

— На улице холодно, — сказал он.

Человек без ноги стоял на обочине и продавал спички. Мимо проходили трамваи. Стояли маленькие освещенные дома, полные дыма, разговоров и дружелюбия. Часы пробили половину двенадцатого, и можно было услышать доносившиеся с улицы за площадью детские голоса, нестройно поющие хорал.

— Пора возвращаться к мистеру Дейвису, — произнесла Энн.

— У него всего до черта, — сказал швейцар.

— Он говорит, что сделал этот город.

— Хвастает, — сказал швейцар. — Город сделала компания «Мидлэнд Стил». Они и теперь правят городом. У них работало пятьдесят тысяч. А теперь и десяти тысяч нет Я там сторожем был. Они даже сторожей уволили.

— Это, должно быть, очень жестоко, — сказала Энн.

— Ему еще хуже пришлось, — сказал швейцар, кивая на одноногого за дверью. — Он у них двадцать лет проработал. Потом потерял ногу, и суд постановил, что во всем виновата его неосторожность. И они ему ни пенни не дали. Понимаете, они на нем сэкономили… Конечно, это была его неосторожность: он заснул. Так, если вас посадить за машину, которая делает одно и то же восемь часов подряд, и вы бы заснули.

— А мистер Дейвис?

— Я о нем ничего не знаю, об этом мистере Дейвисе. Он, наверное, с обувной фабрики. А может быть, один из директоров универмага Уоллеса. У них денег куры не клюют.

Энн вернулась. Но что-то произошло. Бутылка вина была почти пуста, газета лежала на полу у ног мистера Дейвиса. На столе стояли две порции пломбира, но мистер Дейвис даже не дотронулся до него. Это была не вежливость: что-то вывело его из себя. Он рявкнул на нее: