Счастье рядом - Татьяна Алхимова

могу. После Рождества я возвращаюсь в Москву и задержусь там на неопределенный срок. Было бы здорово, если бы ты мог продолжать моё лечение на расстоянии, но не больше. Прости.

– Агнесс… – тихо проговорил Стефан. – Я, конечно, буду продолжать заниматься твоим здоровьем, я же врач. И никогда не стану смешивать личные и рабочие моменты. Но… Неужели у меня нет никаких шансов? – он опустил взгляд и вертит в руках полупустую чашку с кофе.

– Никаких…

– Это Рагне, да? – неожиданно спросил Стефан, и лицо моё вспыхнуло. Борюсь с желанием коснуться своих щек, они наверняка огненные. – Значит, да… Но, насколько я знаю, он не свободен. Ты же в курсе?

– В курсе, – нет смысла отрицать очевидное. Пожалуй, все уже догадываются о моих чувствах к Рагне, кроме него самого.

– Поэтому ты уезжаешь?

– Не только.

– Понятно… – Стефан снова молчит, а я не могу найти себе места. Кофе пить больше не хочется, на булочку смотреть не могу. Что-то тяжелое повисло между нами и давит, ужасно давит на грудь. – Друзья, значит, друзья. Не скажу, что мне легко принять это, но я постараюсь. И не буду терять надежду, Несс. Рагне тебе не пара.

– Стефан, давай я сама решу, кто мне пара, а кто нет. Мы всё же говорим о нас с тобой, а не обо мне и… – я не стала заканчивать фразу, слишком неприятный и личный разговор выходит. Поднялась, взяла куртку и махнула рукой доктору. – Спасибо за кофе. И прости ещё раз. Я очень не хотела тебя расстроить или обидеть.

– Всё хорошо, – едва заметно улыбнулся Стефан. И резко поднявшись, шагнул ко мне. Я не успела ничего сделать, как оказалась в его объятиях. Жарко. – Я не оставлю надежду, слышишь? – прошептал он мне на ухо.

– Зря, Стефан. Не трать время. И отпусти меня, пожалуйста, – я попыталась отстраниться, и он ослабил объятия.

На улице поднялся ветер, и скоро снова пойдет снег. Серое небо нависло над этим чудесным городом, и я с радостью дышу полной грудью. Воздух тяжелый и влажный, но невероятно свежий. После гнетущей атмосферы кофейни и трудного разговора, я вдруг почувствовала себя ужасно уставшей, но – счастливой. Рагне тут же подошёл ко мне, заметив, что я вышла.

– Кофе был невкусный? – с полуулыбкой спросил он.

– С чего ты взял? – я натягиваю шапку и варежки.

– Ты плохо прячешь свои мысли, лицо и глаза всегда всё выдают! – Рагне поправил мой шарф и жестом позвал за собой.

– Ну, значит, я могу не рассказывать тебе, что произошло в кофейне? – снова чувствую, как краснею. Ну почему же Рагне, замечая всё-всё, не видит самого важного?

– Да я и так всё понял. Чай ты любишь больше, чем кофе, Несси.

Глава 3. Снегопад.

Мы идём по одной из центральных улиц. Люди куда-то бегут, увешанные пакетами, счастливо улыбаются. Прекрасная предрождественская суета. Только здесь, в этом городе, я полюбила Рождество больше, чем Новый год. И жду чуда, каждый раз. Откуда-то издалека доносятся чудесные звуки скрипки и песня. Я не могу разобрать слов, похоже, что поют по-французски. Хватаю Рагне за руку и тащу вперёд, он понимающе улыбается, и спустя полминуты мы уже стоим среди других прохожих и слушаем…

Я так люблю музыку, добрую, нежную, от звуков которой хочется жить. Как же давно я не танцевала! Парень, играющий на скрипке, неожиданно бросил на меня хитрый взгляд, подмигнул и заиграл что-то невероятно мелодичное, сказочное. И я не выдержала. Отпустила руку Рагне и вышла вперёд. Пусть все эти люди смотрят на меня, всё равно. Девушка нежно поёт, слух ловит знакомые слова «amour», «adieu», «poussière»1…

С неба сыпятся крупные, пушистые снежинки, а я кружусь посреди улицы, представляя, что на мне надеты не куртка и шапка со смешным помпоном, а длинное блестящее платье. Оно стелется по снегу и развевается от моих легких движений, играет на серебристом вечернем свету. И совершенно не важно, что я чуть прихрамываю, а шапка куда-то сползла. Пусть эта песня не кончается, никогда.

Открываю глаза и ищу Рагне. Он стоит рядом с поющей девушкой и скрипачом, раскрыв над ними зонт. Мой любимый друг улыбается, и мне хочется верить, что он счастлив. Что мы счастливы в этот миг…

Музыка оборвалась, я слышу, как аплодируют прохожие моему экспромту, и не могу оторвать взгляда от серо-голубых глаз Рагне. Мне кажется, они вобрали в себя весь холод и всю красоту этих краев. Мы словно внутри большого стеклянного шара, который кто-то перевернул, и теперь смотрит, как на одинокие фигурки падает снег. Раг передал зонт девушке и подходит ко мне, а я не в силах сделать шаг на встречу. Он снимает варежки и достает из внутреннего кармана куртки что-то маленькое, едва поблескивающее в свете фонарей и гирлянд, которыми украшено всё вокруг. В его ладони лежит небольшой снежный шар, внутри него тоже идет снег, он падает на маленькую елочку и на шапочки двух детей, стоящих рядом.

– Рагне… – чувствую, как к глазам подбираются слезы, горячие, счастливые. Он обещал купить мне новый шар, да!

– Он маленький, не такой, как тот, старый… Но пока что и так хорошо, правда? Впереди Рождество и ещё много чудес, – шепчет Рагне, передавая мне подарок.

– Спасибо! Это самый чудесный подарок, снова… – я схватила шар и крепко прижалась к другу.

– Ты только не плачь, Несси, хорошо? – Рагне крепко обнял меня и отвел в сторону. Я тихонько шмыгнула носом и попыталась улыбнуться, заглянув другу в глаза. – Хочешь, выпьем чаю? Облепихового?

– Очень хочу!

– Тогда – вперёд!

Мы совершенно волшебно провели следующие часа два или даже три, я потеряла счет времени. Уютное кафе с тихой музыкой, теплое и домашнее. Нам принесли горячий облепиховый чай с листочками мяты, печенье и, конечно же, вафли. С тремя разными начинками! Рагне знает, как можно поднять мне настроение. Сколько же всего мы вспомнили за разговором! И как я делала первые шаги, как злилась и периодически швыряла костыли куда-нибудь в угол, а потом тоскливо звала друзей на помощь; как Иришка однажды, возясь со мной, совершенно забыла про пирожки в духовке, и нам пришлось всё делать заново, а Бьёрн, вернувшись домой и, почуяв запах гари, ужасно испугался за всех нас. И веселые дни рождения – летом за городом, с рыбалкой и печеной рыбой, весной и осенью – дома и у родителей Бьёрна. Мы все четверо вдруг за столь короткое время стали