К. С. Петров-Водкин. Жизнь и творчество - Наталия Львовна Адаскина

смолянистые негры. Дичь страшная» и т. п. Еще важнее, что художник пережил потрясение в профессиональном плане. «Смешно, когда я прибыл в Африку всей моей персоной со слоновой костью и белилами (в Париже я пришел к отрицанию цвета — может быть, потому, что зарисовался), — писал он Р. Мельцеру, — прибыл и открыл рот, и кисти опускаются (любопытен первый этюд), не говоря уже о разбежании глаз в видимом, а просто хоть палитру брось или поезжай к господину Поленову за его сластью»[49].

Пустыня ночью. 1908. Холст, масло. ГТГ

Здесь Петров-Водкин искал естественной природы, естественных незамутненных цивилизацией человеческих чувств. В зарисовках, в этюдах маслом и акварелью он стремится прежде всего к простоте и правдивости пленэрной живописи. В африканских этюдах явно сказались уроки Серова — влияние его сдержанно-благородной, серебристой живописи. Но молодой художник верен своему кредо романтика и символиста: во всем видит величие мирозданья, обнаруживает особые состояния природы и находит картины жизни под стать космическому дыханию природы.

Однако и здесь писатель в Петрове-Водкине постоянно спорит с художником. Литературная интерпретация автора нагружает и африканские живописные работы символикой с мистическим оттенком, на самом деле для них не характерной. «Может быть, моя ненасытность, но так мне кажется, я мало работаю. Так во мне горит постоянный зуд. Что я еще не нашел то что нужно. И потом эта двойственность работы пером и кистью. Если бы я мог взять одно. Может быть, было бы лучше, и если б нашелся великий советчик, и сказал бы: пиши картины и брось перо, или наоборот, — может быть, я бы послушал и было бы легче», — писал он матери из Алжира[50].

Рисунки, акварели и живописные этюды, сделанные Петровым-Водкиным во время поездки в Северную Африку в апреле — мае 1907 года, важны не только накоплением новых натурных наблюдений (бытовых, портретных, пейзажных), но и сознательной работой над колоритом, сказавшейся в полной мере, как это часто бывало у него, позднее. В больших полотнах раннего парижского периода Петров-Водкин, стремясь к единству впечатления, не умел добиться его иначе, как обесцвечиванием, монохромностью колорита: «Насколько опротивел мне в Париже колорит от французского ухарства не к делу, настолько же я полюбил форму, мастерство ковки»[51].

Кактусы. 1907. Холст, масло. ГРМ

Вспоминая позднее это время, он говорил в частности о ранней картине «Элегия»: «Она очень бесцветна, так как задачи цвета на меня еще не действуют». И о работе над большими картинами: «И вот эти картины я стал с большим трудом родить. Я чувствовал, что не выходит. Рисую днем и вечером, без конца — сделал тысячи рисунков и набросков, сидел, может быть, слишком много над формой, а нужно было над маслом больше»[52].

«Красавица Африка» помогла Петрову-Водкину высветлить колорит, поработать над тональными соотношениями, развить пленэризм, заложенный в нем московской школой, в сторону свободы восприятия и выражения. Эту работу продолжил он в этюдах Нормандии, Севра, с этим, в частности, выступил перед русской публикой поздней осенью 1908 года. Казалось бы, это было движение в сторону от избранного им неоклассического символизма. Однако художник вовсе не желал сужать диапазон своего творчества, ясно сознавал опасность такого сужения. Дополнив мастерство рисовальщика углубленной работой над цветовыми и тональными задачами живописи, Петров-Водкин стремительно наращивал свои профессиональные возможности, получил возможность выйти на передовые позиции живописных реформ и революций.

Танец. 1907. Холст, масло. Местонахождение неизвестно

Две причины, по-видимому, мешали молодому художнику полностью углубиться в чисто живописную проблематику профессии. Во-первых, желание выставляться на больших парижских выставках, где ценились не узкопрофессиональные эксперименты и труднодоступная сложная красота этюдов, а более или менее занимательные композиционные картины.

Во-вторых, собственная склонность к развернутому формулированию идей с элементами сюжетности и символизации. Характерно равнодушие Петрова-Водкина в то время к наиболее ярким новаторским явлениям во французской живописи, отсутствие попыток работать в манере крупнейших реформаторов живописи, хотя он видел их работы на выставках в Мюнхене и Париже. Их имена почти не упоминались художником в переписке. Имя Гогена сразу же прозвучало в связи с работами Петрова-Водкина при их появлении на выставке в Петербурге, что, вероятно, было неожиданностью для художника. Сам он стал широко оперировать именами Гогена, Ван Гога, Матисса чуть позднее, примерно в 1910 году.

Так или иначе, но после поездки в Африку кончился для Петрова-Водкина период учебы и формирования. Началось полноценное художественное творчество. Успешное выступление большими картинами на парижских выставках 1907–1908 годов[53] говорит о достаточной по общим меркам профессиональной зрелости и соответствии среднеевропейскому стандарту.

Известно, что для русской культуры начала века, несмотря на явное движение в русле новейшего европейского искусства, была свойственна и идея сближения России с Востоком, противопоставления ее Европе. Часто она выражалась в концепции «Россия как Восток». Причем такие настроения сказывались именно в творчестве мастеров новаторских устремлений и, в свою очередь, были созвучны увлечению парижских мастеров примитивными культурами Африки.

Негритянка. Этюд к картине «Семья кочевников (Африканская семья)». 1907. Холст, масло. ГРМ

Бискра. 1907. Бумага, акварель, бистр, графитный карандаш, кисть, перо. Частное собрание.

Семья кочевников (Африканская семья). 1907. Холст, масло. Чувашский государственный музей, Чебосары

Петров-Водкин, не связанный в те годы с русской литературной средой и не знакомый еще с Андреем Белым, в переживании путешествия в Северную Африку разительно совпадает со своим будущим другом. По-петрово-водкински звучат слова Белого об «аристократизме араба». Созвучно живописному и литературному творчеству нашего героя описание Белым африканского пейзажа: «Что-то древнее, вещее, еще грядущее и живое в контурах строгих африканского пейзажа. Строгость, величие, дума о Вечности, созерцание Платоновских идей, — всего этого — в Европе нет; все это обнажено в Африке, даже здесь, под Тунисом…»[54] Но в отличие от Белого, готового полностью раствориться в африканской патриархальности, Петров-Водкин несмотря на все филиппики против парижской моды был настроен на карьеру и успех в парижских и петербургских салонах.

Петербург. Первые успехи

Первое выступление Петрова-Водкина в Петербурге на организованном С. К. Маковским «Салоне 1908–1909» сразу ввело его в круг петербургских художников. «Я познакомился с ядром „Мира искусства“», — вспоминал он[55]. Среди посетителей выставки были В. А. Серов и М. В. Добужинский с женой. А. Н. Бенуа представил