Малышка со шрамами (СИ) - Полынь Кира Евгеневна

- Мой лорд. – Выдыхаю я, замирая в предвкушении.

- Анна. – Эти желанные губы касаются лба, запечатывая на коже свое клеймо, впуская меня, приветствуя дома.

Больше ничего не сказал, только на одну, лишь на одну жалкую секунду прижал к себе сильнее и отпустил, вынуждая меня сделать шаг назад и поклонится. Все произошло так быстро, что я не успела вобрать, насытиться нашей близостью и сейчас ждала разрешения поднять голову, не в силах поверить, что все произошло так быстро. Казалось, никто и не заметил нашего диалога душ,  в котором мы прокричали друг другу о своей тоске. Услышал ли он? Понял ли?

- Я рад видеть тебя дома, Анна.

- Да, мой лорд. Я тоже рада вернуться.

«К тебе!» - кричало сознание, но губы молчали, пересохнув от несбыточного желания поцеловать его. Нет, не так. Впиться в губы, сминая их, искусать, чтобы он понял как это больно, понял, как я скучала, и как сейчас дрожат руки, выдавая мое разочарование.

- Пойдем в дом. Нечего развлекать толпу. – Гордый шаг, и протянутая рука, как разрешение к нему прикоснутся.

Я, так же как и много лет назад чувствовала себя маленькой рядом с ним, хрупкой и такой беспомощной, и только его сильные, страстные пальцы, пробравшиеся под край накидки, сжали мою ладонь, по секрету рассказывая, что для него эта встреча так же желанна.

Глава 7

Лорд

Каждый день думал. Мысли о ней появлялись в голове как само собой разумеющееся. Им было плевать, пил ли я крепленое вино накануне, или свалился после бессонных ночей за несколько суток. Просыпался и засыпал с одной и той же мыслью, образом. Какой она стала? Выросла ли? Ушла ли подростковая сутулость и угловатость? В одном я был уверен точно – она осталась красивой, со своими темными глазами, с пронизывающей в них темнотой, с локонами, что волнами рассыпались по плечам и личиком сердечком, которое хотелось вобрать в ладони. И тогда и сейчас.

В голове все так же свежи воспоминания ее улыбок, робких взглядов из-под темных изогнутых ресниц, и, не смотря на юность, слишком взрослой хмурости, что так редко посещала чистое лицо моей девочки.

Моей.

Я болен ей, пропитан. Она мое личное наваждение, безумие. Она сковала мое сердце, еще впервые заглянув в душу и признавшись. Нет! Сейчас нельзя об этом думать! Но как не думать о том, чье тело изуродовал?

Выдох. Тише, друг, мы еще успеем проклясть себя, как и на протяжении всех этих лет вдали от нее. Если можно было бы сложить в кучу все проклятия, которыми я награждал себя изо дня в день, я бы точно достал до небес. Каждый день начинался с мысли о том, как я поступил, оставив глубокие шрамы на ее теле. Я хотел бы! Хотел исчезнуть из ее мыслей, памяти, прогнать себя из кошмаров, в которых я не сомневался, но как? Когда каждый раз, например, надевая платье, она чувствует спиной каждую полоску. Я остался в этих шрамах… Чудовище.

Поскреб небритую щеку, думая о бритье с ленцой и с силой похлопал, приводя себя в чувства. Но мысли необратимо возвращались к образу, который секунду назад представило воспалённое воображение. Моя тонкая малышка, такая упругая, юная, через голову набрасывает легкую сорочку. Ткань холодным полотном скользит по коже, очерчивая каждый холмик, каждую выемку. Изящные плечи, тонкую талию с ямками на пояснице, скользя к розовым пяточкам вдоль стройных белых ног. Лицо ускользало, не позволяя разглядеть ее полностью, только едва ощутимая улыбка, коварная, игривая, словно она специально дразнит меня.

Чееерт!!!

Желание стукнуться головой о стену появилось внезапно, и я не стал ему противиться, но даже ощутимый удар не привел в чувства, не смея прогнать образ малышки.

Малышка…

Детское прозвище, но не для меня. Она всегда немного вздрагивала, слыша свое имя без привычной приставки, удивленно приподнимая темные брови. Как я мог назвать ее «малышка»? Моя, сладкая, мягкая, желанная малышка… Я бы сразу выдал все, что не могло уместиться в голове, не в состоянии больше прятать свое отношение за семью замками привычно сухого «Анна».

Она возвращалась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я отправил за ней дилижанс, как и предполагал срок, и, судя по прошедшему времени, он уже мчал ее обратно в крепость. Домой. Ко мне.

Демон! Ненавижу!

Как же я ненавижу ее за это! Она заняла всю мою голову, вытеснила все сторонние мысли! Девочка, девушка, женщина. Кто угодно! Дьяволица с глазами ребенка!

Опустившись в кресло, тяжело вздохнул, откидывая голову назад, забрасывая ноги на стол.

Идиот. Как ты можешь винить ее во всех своих бедах? Слабак. Просто признайся, что ты чертовски потерян, с того самого момента, как она появилась в твоей жизни. Девочка с чернильными глазами. Ты видел ее любовь, отверг, заставил ненавидеть. Все правильно, как и было нужно тогда, но почему так дико хочется разбить что-нибудь? Например, чье-то лицо.

Леон. Убил бы, недомерка. Строит из себя непонятно что, не понимая как смешон. В последние пару лет выводит меня из себя словно специально, хорошо хоть часто покидаю крепость, не так бесит его хитрая рожа. Жаль.

Жаль, что даже у этого кобеля шансов больше, чем у тебя дружище.

Нет! Еще чего не хватало! Кто угодно, но по возвращению Леона и рядом с Анной быть не должно! Я отрублю ему руки, стоит протянуть к ней свои грязные пальцы!

Гнев вновь булькнул внутри и поднялся кислотой к желудку, напоминая, как сильно бесит этот парнишка, и мысленно отсчитывая срок от него избавиться. Недолго. Совсем чуть-чуть и этот выродок свалит из моей крепости, оставляя меня с ней. С моей Анной, моей малышкой.

Оооо, как мысленно было приятно называть ее так, как тянет в ребрах от незнакомой нежности. Хотелось закрыть глаза и вновь представить этот образ, но нельзя. Ее и так слишком много. А что если она вернется холодной и чужой? Все забудется, оставляя только ненависть, чистую, горькую, ядовитую. Я отпущу. Помогу всем, что в моих возможностях, найду ей достойного мужа. В конце концов, Зайдена не дремлет, и явиться сюда по первому зову. И даже без него. Карга всегда в курсе новостей и возвращение Анны не станет для нее секретом.

Кубок, брошенный в стену, громко звякнул, отскакивая от каменной стены, и красное вино бурым пятном растеклось по поверхности, стекая крупными каплями вниз слишком прямыми дорожками.

Стоило только представить ее в чужих руках.

Зубы скрипели, а кулаки незамедлительно сжались. «Моя девочка!» - ревело нутро.

Боги всего мира, я идиот. Присвоил то, что сам отверг, отослал, достал всю самую низменную злость на поверхность, а самого аж трясет, стоит представить чужие руки на ее талии. Нет, определенно хочу что-то разбить.

Склочная старуха слишком влиятельна и в любом случае организует мне все «радости» мира. Придумаю что-нибудь, но в любом случае Зайдена идет к чертям! Не позволю! Нутро по швам разорвется!

Анна будет рядом. Пусть ненавидит, проклинает, но рядом, моя, хоть и недосягаемая.

***

Возвращаясь, подстегивал коня как мог. Животное под ногами, словно чувствовало мое нетерпение, изо всех сил перебрасывая подкованные копыта, не замечая подмерзшей влажной земли под нами. Пальцы свело. Так сильно сжимал поводья, мчась навстречу с ней.

Встретит? Не выйдет? Скорее всего, нет. Даже будет избегать.

Недобрая ухмылка дернула губы, но хвала богам, уже с утра я дал понять, что не в духе и слуги не решались лезть лишний раз с вопросами, не то, что разглядывать меня исподтишка. Ее обещание…

Все решиться с первого взгляда, с первых слов. Она давала мне обещание, и я уверен – не забыла. А значит осталось совсем немного до того, как я готов буду сойти с ума. Мысленно уже проложил дорожку разрушений в крепости, прикидывая, что и как можно сломать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ворота встретили распахнутыми  дверьми и, залетая в крепость, я как мог, хранил незаинтересованный вид, отстраненный, словно мысли не мечутся, будто тело не потряхивает от ожидания.

Стоило сбросить с коня упряжь, как молнией ударило в спину. Прожгла, оставила дыры одним лишь взглядом. Вот она, моя девочка.