В недрах ангелы не живут - Василий Федорович Биратко

десять-двадцать километров, остальное дно на уровне семидесяти, есть и огромная впадина с глубиной более ста двадцати.

Заканчивает строение твердое ядро Мира, которое плавает шариком в воде и притягивает все, что тяжелее воды. Сила давления с глубиной также растет слабо, что дает возможность афалиям нырять до двадцати пяти и жить на глубинах до пятнадцати километров.

Свет, исходящий из глубин, в основном синий, остальной спектр поглощается толщей воды, но серость, то есть синюжность, плюс возможность видеть в инфракрасном, немного разбавляется свечением минералов под воздействием радиации, исходящей из недр ядра, также участвуют в иллюминации многочисленные фосфористические моллюски, плесень, грибки и т.д. Ледяной небосвод преломляет лучи света, изменяя его спектр. Над Городом куполообразный ледяной свод с примесями солей, при неоднократном отражении лучей, создает белый свет, помогает видеть натуральные цвета предметов, он идет со всех сторон, короче, теней почти нет.

Центр Мира колеблется, смещается по отношению к ледяному небосводу, образуя постоянные течения с экватора к полюсам, преимущественно к южному, плюс вулканы вносят дополнительные потоки. На глубине более тридцати километров существует вода, которая плотнее нашей обычной, ученые, подкрасив ее в сосуде, выливали в океан под небосводом, и она каплей продолжала тонуть много километров. Этот феномен дал объяснение, почему горячая вода не может подняться вверх и растопить ледяной небосвод. Она остается тяжелой, даже если нагрета в два раза больше пресной воды. Конвекция, конечно, смешивает ее, но у самой поверхности ледяного свода концентрация очень ничтожна. Многокилометровая толща воды и повышение температуры к центру Мира не дают изучить подробнее. Ученые спускали батискаф из металла и достали исследователей, сваренных вкрутую, больше попыток не предпринимали. Говорят, что где-то к полюсу ледяной свод спускается на большие глубины. Вода, вращаясь вокруг Тверди в одном направлении, на полюсах образует мощные водовороты, которые засасывают все к Центру Мира.

После создания механического усилителя ультразвука молодой ученый-фантаст афалий Галилей вообще выдвинул самую абсурдную гипотезу, что ледяной небосвод – всего-то ледяная корка толщиной в тридцать-пятьдесят километров, а дальше распространению волн препятствует отсутствие материи, и бог Юпитер не что иное как такой же мир, как и наш, только в тысячи раз больше, если способен удерживать нас от падения в пустоте. И это все согласуется с циклами движения нашего ядра, равными семидесяти двум часам обращения вокруг него. При котором наблюдается изменения расстояния от вулканов до небосвода порядка до четырехсот метров. Это период, когда наш мир стремится убежать от потустороннего мира и, как на резинке, вновь притягивается к нему, в это время свечение недр и небесного свода увеличивается почти в два раза. В его теории все физические законы движения ядра, небосвода, формулы легко и точно ложатся на наш мир. И главный вопрос ученых решается сам собой: почему Центр Мира не падает в одну сторону небосвода, он же не магнит, отталкиваемый со всех сторон.

Стоп!

Наоборот, он притягивает лед по кругу, а вода не дает: если бы космос был цельным массивом, то обязательно притянул бы его к одной стороне.

Я вскочил так, словно током ударили, и не рассчитал с гравитацией, взлетел к потолку и сломал красивый, сверкающий радугой сталактит головой, и эта радуга вошла в мозг, вылетая из глаз.

– Если космос – это плотный бесконечный лед, то сила притяжения у него должна быть сильнее, и мы притягивались бы к нему, а не к ядру. Пусть ядро тяжелее, и оно падает на лед, растапливая его перед собой и создает течения, тогда позади был бы замерзающий к концу хвост, значит, наш мир должен висеть на одном месте или передвигаться с ледяным сводом в пустоте, как у Галилея…

Но боль и шишка на затылке помешала дальнейшему развитию моей гипотезы.

– Что дальше? Факты бурения льда гипотезу не подтвердили, с глубиной (или если быть точнее, с высотой, бурили скважину вверх), лед становится таким холодным, что металлы кристаллизовались и разрушались, и замерзали все известные антифризы, от крови мусорогов до мочи хандровников. При замере температуры на десяти километрах от воды мороз превышал минус пятьдесят градусов.

Ядро, или как называют – Центр Мира, вращается относительно небесного свода, очень медленно, даже циклы никто не знает.

Забыл про отсчет времени:

Год или Большой цикл = 100 циклов (102.8 для ученых);

Цикл = 85 часов (это время, когда Центр Мира делает полный круг колебания относительно небесного свода);

Год = 8760 часов (если поделить на 24 часа получим…).

В принципе, никто не считает ни часы, ни годы, в основном, пользуемся циклами, и то, плюс-минус десяток. Зачем они нам, афалиям, живущим в спокойном мерном подводном мире, еда всегда под боком проплывает, пить в любом уголке Мира, главное, чтоб был с собой всегда кислород, других и нет забот.

Весь мир можно обогнуть за четырнадцать циклов, если попасть в хорошее течение, или на скате, не утомляя его. На ластах без течения уложишься в двадцать восемь. Дрема сделала свое, мысли перешли в стадию сна.

Немного раздумий и крепкий сон после длительного кислородного голодания вернули мне силы и настроение. Теперь у меня был свой тайный мирок, кислород поступал с завидной скоростью, немножко бы уменьшить температуру, и это был бы рай.

Первый раз в жизни поднялся на ноги без поддержки воды, сильно качнуло, чтоб сохранить равновесие, взмахнул ногами, как ластами, в стороны, и опять получил сталактитом по голове. Снова туман в глазах, в дополнение шлепнулся на острые камни попой. Волосы, высохшие, взлетели, словно водоросли-нити, и мягко легли на плечи, грудь. Кожа, избавившись от лишней влаги, сделалась упругой, как у знатных особей.

Вторая попытка увенчалась успехом, ноги быстро привыкли к вертикальному положению тела. По мере продвижения в глубину грота кислород быстро уменьшался, затрудняя дыхание, из расщелины в скале струился вонючий сизый дымок, пару камешков с мокрым илом – и смрадный запах серы из пещеры заменился кислородом, за каменным сводом вверху что-то булькнуло, вероятно, смрад прорывался наружу. Желудок требовал питания, но как уйти отсюда, не теряя райского уголка? Конечно, соседство вулкана райским не назовешь, но это лучше, чем скитаться по Миру, боясь очередной потери сознания.

Сделал заплыв, осмотрел окрестности, собрал рачков: на вкус не то что бы вкусные, но и не мерзкие, горечь со сладостью смешались в кучу. Прихватил со скалы прилипшую камбалу, вынул из нее потроха, и получился довольно приличный мешок для кислорода. Казалось, отплывал недалеко, но попутал пещеры, и к последнему вдоху воздуха из мешка наконец-то попал в свой схрон.