Ловушка любви на празднике весны - Дарья Ву

на праздник весны брата и отпустили, то в ближайшее к учёбе поселение. И всë же он сидел передо мной. Такой же удивлëнный, как и я. И такой же непохожий на меня, как я на него. Юный тенери, отличавшийся от меня не только светлыми волосами и глазами, а ещё и небольшими рожками на голове и когтями вместо ногтей на руках.

Волосы его были засалены, лицо исхудавшее, а одежды поношенными.

Оливер поднялся на ноги и протянул мне руку. Ухватилась и, поднявшись, поняла, что Лив за время нашей разлуки подрос. Стал на целую голову выше меня. Наверное, со стороны мы смотрелись забавно. Брат с улыбкой оглядел меня и обнял, прижался сильно-сильно.

— Хочешь зайти?

— Ты остановился тут?

— Я всë расскажу. Идëм!

Мы не покинули бедного района. Поднялись по внешней лестнице на второй этаж одного из доходных домов. Там находилось по четыре квартирки на каждом из обоих этажей. Вход в каждую располагался с улицы, поэтома на втором этаже оказался открытый коридор. И возле каждой двери красовалось по небольшому оконцу.

Покопавшись в карманах, Лив выудил ключ и всунул его в ржавую прорезь под ручкой облупившейся красной двери.

На стенах квартирки, в которую привëл меня Лив, облезла краска. По затёртому столу ползали муравьишки, перетаскивая куда-то крошки еды. Грязные простыни свалялись на матрасе, лежащем прямо на полу. К стене прибиты кривые гвоздики, а одежда была развешана прямо на них либо валялась грудой по полу. И самое обидное, Оливер называл это убожество чудесной квартиркой.

— Предложить тебе чаю?

— Не стоит. Лив, давно ты в городе?

Он пожал плечами и покачал головой.

— И ни единой весточки! Ты мог бы прийти. Если нужна помощь, — я поёжилась, всматриваясь в окружение, — мы с папой всегда помогли бы тебе!

— Да? — ухмыльнулся братец. — С чего это мне нужна помощь?

Я обвела взглядом единственную в квартирке комнату, вместившую в себе и спальню, и кухню, и прихожую. Хотя, нет, прихожую от остальной части жилища отделяла перегородка в мой рост высотой.

— Здесь даже уборной нету!

— Олли, какая ты неженка. Туалет во внутреннем дворе, а в Винном хорошие и дешёвые бани. Если бы ты знала, каково приходится в военке, то порадовалась за брата.

— Даже представлять не хочу. Невозможно попасть в условия хуже этих.

— Ещё как возможно. Итак, чаю? Есть зелёный, цветочный, со специями…

— Лив, нет, ну, правда, — перебила его. — Почему ты не пришёл?

— Я приходил.

— Но папа не сказал мне ни слова. А он бы сказал! — Я вдруг ощутила, как сильно выдохлась за день и плюхнулась на продавленный матрас, больно ударившись попой.

— Да что ты говоришь! — ухмыльнулся Лив. — Вскипячу воду.

Я молча проследила за его нехитрыми манипуляциями. Братик, набрав воды в обычную кастрюльку, у него даже чайника не имелось, уселся рядом со мной и погладил по голове.

— Думаю, он не хотел тебя расстраивать. Ты же уезжаешь скоро, а я только приехал.

Я кивнула, не задумавшись: откуда брат знает про мой отъезд?

— Да, подумать только. Мама совсем не этого для нас хотела, — он улыбнулся чему-то в своих мыслях. — А теперь её нет.

— Её нет, — закивала я. — Лив, а почему ты в городе? Как же учёба?

— Меня попёрли.

Я устало зевнула. Братишка улыбался, а я не понимала, в чём подвох.

Оливер всегда был оболтусом: не слушался маму, прогуливал занятия в приходской школе, водился с плохими ребятами, но он грезил военной академией с детских лет. Особенно глубоко в сердце брата укоренилась эта мечта после встречи с синеглазым вельможей.

Тогда юноша почти излечился и был готов покинуть госпиталь. Вернее, мама его прогоняла. Я ещё сильно удивилась: почему? Да, он курил на территории, но других грехов за ним не замечала. Я принесла маме обед, но у порога её кабинета остановилась, услышав ругань. Заглянула в щель для ключа и увидела его. Мне вдруг показалось, что я ошиблась, и синеглазый вельможа не взрослый, а такой же ребёнок как я, которого ругает женщина в возрасте. Да, мама отчитывала его и просила уехать скорее.

— Чтоб я больше никогда ни тебя, ни твоих братьев не видела! — зло кричала она.

Синеглазый вельможа слушал её с опущенной головой, покорно кивал и просил прощения за какого-то «Сешалина», или как-то так.

В тот же день мы с Оливером встретили вельможу в нашей деревне. Он закупался всякой снедью в дорогу. Брат увидал на его поясе меч и подбежал с вопросами: служит в саадской армии или в нашей? Наёмник? А какой магией обладает помимо теневой?

Брата интересовало всё, а юноша усмехался и уклончиво отвечал на вопросы, пока не заметил меня.

— А, это моя сестрёнка, Олейна, — представил братик.

— Олейна? — удивлённо переспросил вельможа, и я вновь поняла, что он совсем юн.

— А я Оливер, — добил незнакомца брат.

— А…

— А вот и мама! — Лив сдал почти всё наше семейство с потрохами, указывая длинным пальцем на маму, которая громко ругалась с продавцом рыбы поодаль.

— Эстер? — голос вельможи осип.

— Ага, — горделиво заулыбался брат.

Несколькими мгновениями позже и мама заметила нас. О, как она ругала вельможу! Кричала на весь базар! Но всё это было так давно.

Теперь мы с Оливером сидели в убогой квартирке и общались под звуки прыгающей на кастрюле крышки. Затушив огонь на плите, брат разлил воду по чашкам, не забыв насыпать в них сушёные листики чая. Где-то за окном орали кошки, им подпевал какой-то пьяница, а разъярённая женщина верещала во всю глотку, что ночь на дворе, что хочется тишины.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — спросила я брата.

— Ну, что было, не исправишь. Вообще, мне дали неплохие рекомендации. Попробую поступить в другую, в следующем году.

Оливер рассказывал мне ещё что-то за чаем. В основном байки из академии. Я кивала, иногда улыбалась, но всё чаще зевала. Лампа потрескивала. Брат ходил по комнате, будто маятник. Я всё медленнее откликалась на вопросы и почти не вставляла согласного мычания в паузах. Даже не заметила, как уснула.

Разбудили меня шуршание и тихие ругательства — это Оливер куда-то собирался.

— О, ты спи, спи, — проговорил, успокаивающе помахав рукой.

Это не подействовало. Я села, спина болела из-за неудобного лежака. Ноги затекли, и теперь их будто пронзали маленькие иголочки. Во рту было сухо, а из единственного окна струился слабый солнечный свет.

— Сколько? — прохрипела я.

Брат улыбнулся и сообщил, что уже почти девять утра. Сонливость мигом сошла, я подскочила и похлопала себя по щекам. Ноги занемели, но я