Дети Сиспилы - Александр Абердин

Принимая душ, он слышал, как квартира наполнилась громкими воплями Генки, отдававшего распоряжения своим друзьям-музыкантам. Кто-то безропотно пошел выносить мусор, кому-то досталось бежать в магазин за хлебом, зелёным горошком, овощами, мясом и майонезом, а Ольхон, солистке их музыкальной рок-банды, пришлось заняться приготовлением завтрака. Похоже, что этот вымогатель решил хорошенько потрясти своего родителя за туго набитую зелёными купюрами мошну, раз все они, не смотря на то, что не спали ночь, припёрлись к нему вчетвером прямиком из клуба. Лулу, решившая подать голос только тогда, когда он включил душ, робким голосом спросила его:

— Стасик, почему ты не дал мне возможности посмотреть на твоего сына? Ты не хочешь, чтобы я видела его?

Подставив лицо под прохладные струи и дыша, наконец, полной грудью, он сказал ей вместо ответа:

— Доброе утро, Лулу. Как тебе спалось, малышка? Я не замучил тебя своим храпом? Извини, что я забыл предупредить тебя о своей самой вредной привычке. Надеюсь, что тебе не пришлось мучиться весь остаток ночи. — И уже после того, как Стос почистил зубы, он сказал — Лу, малышка, я со сна обычно похож на упыря. Особенно если не выспался. Генка пришел ко мне не один, а вместе со всеми своими друзьями, так что мне не очень хотелось портить им настроение с утра пораньше. У них и так была тяжелая ночь, ведь они музыканты ночного клуба и сегодня им приходится играть чуть ли не до самого утра, моя девочка.

Лулу, похоже, осталась довольна его ответом, раз сказала своему подопечному:

— Ну, тогда всё в порядке, Стасик. — После чего добавила весёлым голосом — С твоим храпом я сразу разобралась. Теперь он тебя уже не будет беспокоить, как и раковые клетки в лёгких. Я уже переместила их в другое место и закапсулировала, так что ты уже почти здоров, хотя из-за этого мне пришлось немного уменьшить объём твоих лёгких, но если ты не станешь вдыхать в себя вонючий дым, то всё будет в полном порядке, дорогой. А теперь, Стасик, наклонись вперед, широко открой рот и несколько раз покашляй, мне нужно освободить тебя от всей той грязи, что скопилась у тебя в лёгких.

Он так и сделал, но сначала снял со стены душ, сделал напор воды посильнее и только потом с силой кашлянул. От одного только вида того, что из него тотчас вылетело, ему чуть не сделалось дурно. Да, и запах у этой коричневой, с кровавыми струпьями, жижи, тоже был жуткий, чуть ли не трупный. Смыв отвратительное содержимое лёгких мощной струей воды, Стос был вынужден ещё раз почистить рот и тут же дал себе клятву немедленно бросить курить. Более того, он сделал это не мысленно, а вслух, сказав докторше, сидевшей в нём:

— Всё, Лулу, больше ни одной сигареты. Клянусь! Хватит с меня этого вонючего дегтя. Фу, гадость! Никогда бы не подумал, что мои лёгкие полны такой дряни.

Из душа он вышел радостный, розовощекий, весёлый и очень довольный тем, что был жив в это утро. Масть действительно попёрла, да, к тому же так бурно, что он просто удивлялся этой несусветной прухе. Заглянув, для начала, на кухню, он поздоровался с крепко сбитой, грудастой девицей в джинсах и чёрном топике с узенькими бретельками, туго обтягивающим её круглые, словно арбузики, упругие прелести. На плече этой девушки с короткой стрижкой и причёской "сегодня я спала в курятнике" красовалась зелёная голова кобры с открытой алой пастью и белыми зубами, пёстрым, сине-зелёно-красным кольцом дважды обвившей её сильное предплечье.

— Здравствуй, девочка. Ты ведь Ольхон, солистка этих обормотов? — Спросил он её и тут же быстро добавил — Сегодня ночью я с удовольствием прослушал вашу новую композицию, "Туман над Селенгой". Мне очень понравилось, у тебя невероятный, просто потрясающий голос, Оля, и бешенная энергетика, точь-в-точь, как у атомной электростанции.

Лулуаной тотчас заверещала в его ухе:

— Ой, Стасик, так это и есть та самая девушка, которая так чудесно пела под музыку Гены? Скажи ей, что её пение станет ещё лучше, если она будет постоянно использовать весь диапазон своего голоса. Она зря себя сдерживает.

Черноволосая, раскосая девушка с совершенно немыслимой стрижкой скромно потупилась и спросила его:

— Вам действительно понравилось, Станислав Игоревич?

— А, то. Ты просто обалденно поёшь, Оля, только ты зря сдерживаешь свою натуру. Чуть-чуть откроешься во всю ширь и тут же прячешься. Ты пой во всю мощь своего голоса, раскрывай весь диапазон, а эти обормоты пускай тебе подвывают на своих зулейках. Если Генка не соврал, что это он придумал тему для твоей "Селенги", то, пожалуй, из него действительно выйдет толк, но, боюсь, вся бестолочь останется.

— Во-во, Стос, я этой дурехе про то же самое толкую! — Весело пробасил с порога его отпрыск. — Может быть хоть тебя она послушается. У неё же голосина, просто о-го-го, она внизу чуть ли не в инфразвук уходит, да, и верхи мне ей тянуть почти не надо. Слышь, Олька, покажи Стосу что ты умеешь делать.

Не смотря на нахальный тон этого электронного композитора, который не мог отличить скрипичный ключ от гаечного, а диез от диатеза, его вокалистка радостно заулыбалась и тут же выдала совершенно ошеломляющую руладу. Слегка приоткрыв рот, она стала вбирать в себя воздух, да, ещё издавая при этом какие горловые, низкие звуки, которые, вскоре, окрепли и стали заполнять большую кухню акустическими вибрациями, то делаясь хрипло-басовыми, то взлетая высокими, чистыми и звонкими переливами. Этот вокализм длился не менее полутора минут и всё это время Станислав Игоревич стоял буквально не дыша. Как только девушка умолкла, он, от избытка чувств, шагнув вперед, поцеловал её в щеку и сказал:

— Оля, вот именно этого так не хватает твоей "Селенге", всей широты звучания. Ну, и ещё будет не плохо, если станете для своих композиций подбирать куда более поэтические названия без всяких этих заумствований. "Туман над Селенгой", это ещё куда ни шло, хотя и очень уж перекликается с "Дымом над водой" у "Дип пёрпл", но эти ваши "Чёрные лица на белой заднице" точно совсем никуда не годятся.

Тут уже Ольхон, одарив его сына насмешливым взглядом своих раскосых глаз, дерзко сказала:

— Ну, что я тебе говорила, Резина? Видишь, даже у твоего отца эта чушь не вызвала никакого впечатления. Ты бы лучше занимался мелодиями, да, своими семплами и лабал на компе, чем названия придумывать.

Генка, чтобы не устраивать дискуссии на кухне, строго прикрикнул на девицу:

— Но-но, не гони волну на босса, пацанка. Давай-ка лучше поскорее готовь завтрак Стосу, да, и мы все перекусить тоже не откажемся. — Ухватив отца за рукав, он нахально потащил его с кухни, громко приговаривая на ходу — Пойдём-пойдём, Стос, у меня к тебе разговорчик есть.