Декоративка. Книга 1 (СИ) - Грин Агата

Зеленоглазый же, склонившись над рюкзаками, продолжил расспрашивать Зена. Он отвечал неохотно.

— Каи зовешься? — спросила вдруг у него Лена.

Аристократ поднял на нее глаза.

— Каи зовешься? — повторила она, уже громче и требовательнее.

— Шариан, — ответил мужчина, теряя интерес к рюкзакам и их содержимому.

— Ов Хаун?

— Ни-ов, — рассмеялся Шариан.

Смех нехорошо подействовал на Лену; ее лицо перекосилось, а сама девушка выступила вперед и отчеканила:

— В этом нет ничего смешного!

— Лен, успокойся, — сказала я, удивленная переменой в ее поведении. Весь путь она была тихой-тихой, а сейчас начала возмущаться.

С силой меня оттолкнув, Ленка шагнула вплотную к накрашенному и бросила ему в лицо:

— Мы не мэзы! Мы не ваши!

Эти слова словно забрали ее силы. Глаза девушки закатились, а ее тело обмякло, и она упала бы, не поймай ее Шариан. Затем его зеленый взгляд поднялся на меня. И — немыслимо! — мое тело тоже обмякло, а разум потух.

Глава 4

Мне было тепло, удобно, вокруг витали приятные травяные ароматы, так что, придя в себя, я решила не заявлять о своем «возвращении» и остаться недвижимой. Я даже глаза не раскрыла, смотрела из-под полуопущенных ресниц.

Я лежала на кушетке, укрытая покрывалом, которое мягко и нежно прилегало к моей обнаженной коже. Погасив легкую тревогу, я глянула вбок, и увидела в груде одежды свои и Ленкины вещи, причем с вывернутыми карманами, и выпотрошенные рюкзаки.

Я перевела взгляд в другую часть комнаты, освещенной и согреваемой камином. Каменные стены, каменный пол, застеленный пестрым ковром, к стенам прилегают узкие столы, заставленные всякими причудливыми штуковинами, напоминающими медицинские инструменты, а также различными склянками, бутылочками, горшками и прочими емкостями. Поодаль расположился комод, верхний ящик которого был выдвинут; я углядела в нем полоски светлого полотна.

У камина — наполненная ванна непривычного, но узнаваемого вида, на бортике влажная губка, несколько флаконов, рядом, на спинке единственного в комнате стула, пара мохнатых полотенец. Сразу за стулом — обнаженная Лена. Узрев ее в чем мать родила, я сначала распахнула глаза, затем закрыла их, но мое смущение быстро было побеждено любопытством и желанием сравнить, кто из нас лучше выглядит без одежды, так что я снова стала разглядывать девушку.

Меньше меня ростом и значительно стройнее. Кожа белая, с розоватым оттенком, во многих местах свежие синяки и ссадины. Красивое тело, особенно хороши высокая полная грудь и точеные ноги, только вот талия едва обозначена, да и плечи широковаты. Светло-русые волосы Ленкины волосы потемнели после мытья, раскинулись на плечах и спине влажными водорослями.

«Вполне тянет на Елену Прекрасную, если не придираться», — подумала я с легким чувством зависти.

Примерно с таким же спокойным восхищением, как и я, рассматривал Лену Шариан, тот самый тип с подкрашенным лицом, который встретил нас. Он кружился вокруг девушки, его руки порхали по ее плечам, груди, животу, но в этих прикосновениях не было ничего интимного, скорее это была деловитость врача. Порой он отходил на пару шагов назад, хмурился, выглядывая в Ленкином теле что-то одно ему понятное, и, снова приблизившись к ней, начинал пальпировать то тут, то там.

Сама Лена никак не реагировала на его действия. Ее лицо ничего не выражало, глаза смотрели в одну точку. Какая, однако, нехорошая покорность…

Я вспомнила, что было до потери чувств, и ощутила, как мурашки бегут по спине. Мы обе обмякли, как только этот Шариан вгляделся в нас своими зелеными глазищами. Как он лишил нас сознания? Гипноз?

Задумавшись, я забыла о своей конспирации и шевельнулась… точнее, хотела шевельнуться, чуть изменить положение. Тело меня не послушалось, не откликнулось на мысли. Удивленная и испуганная, я распахнула глаза.

Это что еще за шутки?!

Я попробовала поднять руку, но рука меня не послушалась, попробовала дернуть ногой — не получилось! Черт возьми, я даже не смогла ничего сказать! Обездвиженная, бессловесная, раздетая, способная только на дыхание, я захлебнулась от страха и возмущения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Что они с нами сделали? И что будет с нами дальше?

Пока я отчаянно пыталась произнести хоть что-то и как-то шевельнуться, Шариан закончил осмотр Лены, взял полотенце со спинки стула и, вручив его ей, пошел к столу.

Мирно потрескивал огонь в камине, вытиралась полотенцем Лена, насвистывал себе под нос Шариан — звуки сами по себе были успокаивающие, но меня они ввергали в панику. Я задыхалась в своем собственном теле, прикладывала невероятные усилия, чтобы вернуть контроль над ним, но все зря. Судя по всему, мое тело уже не мое…

Шариан посмотрел на меня и, увидев, что я уже очнулась, подошел. Возмущение, облеченное в форму требований и ругательств, так и рвалось из меня, но я не могла произнести ни звука, только сжигала этого чертового гипнотизера взглядом. Но мой взгляд не имел никакой силы, тогда как его — да; он проник каким-то образом внутрь меня.

Успокойся.

Я захлопала глазами, не понимая, каким образом в моей голове прозвучал его голос. Мысли сбились в неопределенный ком вопросов, и я вновь услышала голос Шариана в своем сознании.

Не бойся, женщина. Тебе не причинят вреда.

«Как ты делаешь это»? — спросила я мысленно.

Тебе не нужно знать. Дыши ровно и жди. Немного позже я займусь тобой.

«Нет, сейчас! Отвечай, что сделал со мной, с нами?»

Однако Шариан уже отвернулся и отошел, так что мне оставалось только давиться возмущением да бессильной злобой и наблюдать за ним. Мужчина взял чистый пузырек и что-то в него перелил из горшка; закупорив пузырек, он оставил его на столе и подошел к комоду. Взяв чистое полотно, он вернулся к столу, разрезал его на несколько полосок, две из них смочил жидкостью из непрозрачной склянки.

Несмотря на стресс, я внимательно следила за каждым действием Шариана, запоминала каждую склянку. Да и что мне остается в своем недвижимом состоянии? Только смотреть, запоминать…

Шариан вернулся к Лене, забрал у нее полотенце, небрежно забросил его на комод, затем опустился перед девушкой и, осторожно взяв ее опухшую ступню в руки, прощупал. Когда осмотр был завершен, он плотно перетянул ступню двумя полосками ткани, смоченными в той жидкости из склянки, после чего уже гораздо слабее обмотал ступню сухой материей. Закончив с этим, Шариан подошел к комоду. Достав из нижних ящиков одежду, он принялся медленно и аккуратно одевать свою пленницу.

За этим процессом я тоже следила внимательно. Сначала Шариан натянул на ноги Лены шерстяные чулки; ее травмированная ступня под повязкой влезла в чулок не без труда, но влезла. Затем мужчина надел на девушку приталенную рубашку приятного молочного цвета, а на рубашку — светло-желтое шерстяное платье с узкими рукавами и шнуровкой. Быстро, я бы даже сказала, профессионально зашнуровав «жертву», Шариан отошел, полюбовался тем, как село платье, усадил Лену на стул и принялся расчесывать ее волосы. Я пропустила момент, когда в руках Шариана появился гребень, но не могла оторвать взгляда от его уверенных движений. Мужчина действовал уверенно, но аккуратно, волосы не дергал, а приглаживал, и, когда они подсохли и начали пушиться, замер с гребнем в руках. Одной рукой он сгреб эту золотистую массу, сжал; на лице его появилось глупо-восхищенное выражение, заставившее меня забеспокоиться, не перешли ли гигиенические процедуры в нечто большее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я зря беспокоилась: постояв еще немного вот так, Шариан оставил в покое завидную шевелюру Лены и подошел к двери; судя по интонации, он кого-то позвал.

Так и оказалось; вскоре в комнату вплыла женщина лет тридцати-тридцати пяти. Невысокая, стройная, одетая в то же платье, что и Лена, но зеленого цвета, со светлыми волосами, уложенными косой вокруг головы, она подошла к Шариану и тот, улыбнувшись ей тепло, произнес несколько слов, а после нежно коснулся ее подбородка. Блондинка прикрыла глаза и подалась навстречу его руке, как кошечка, ничего не имеющая против ласки.