Лев-триумфатор - Филиппа Карр

Когда я вспомнила свирепость воззрений Пенлайонов, мне стало не по себе.

Я сменила тему, снова заговорив о новоприбывшем Ричарде Рэккеле.

— У него, в самом деле, приятные манеры. Я знала одного человека с севера. Он приходил к моему отцу. Но тот и говорил, и вел себя совсем не так, как этот юноша.

— Не все люди скроены на один лад, — благодушно заметила Хани.

Потом она принялась говорить о соседях и, опасаясь, что скоро речь зайдет о Пенлайонах, я поднялась и оставила их вдвоем.

Джейк Пенлайон заезжал каждый день. В его поведении не было ни капли притворства. Он не скрывал, что являлся с одной целью: видеться со мной.

Как-то раз он заметил во дворе Ричарда Рэккела и сказал:

— А этого парня я уже раньше видел. Я запомнил его: он приходил в Лайон-корт искать работу.

— И у вас ничего не нашлось для него?

— Мне не понравилась его внешность. Больше похож на девушку, чем на парня.

— Вы полагаете, что каждый должен уметь рычать, как лев?

— О нет, эту привилегию я оставляю за собой.

— ..или трубить, как осел, — добавила я.

— Это я предоставляю другим, но в слуге я не ищу ни льва, ни осла. А еще эти росказни, что он якобы пришел с севера!

— Почему росказни? Эдуард поверил ему.

— Эдуард всему верит. У него ложное представление, что все остальные ведут себя так же, как он, с его благородными принципами.

— Быть может, гораздо приятнее верить в лучшее, а не в худшее в людях до тех пор, пока ничто не доказывает обратное.

— Чепуха! Лучше быть всегда готовым к худшему!

— Как обычно, я не согласна с вами.

— Что приводит меня в восхищение! Я страшусь того дня, когда между нами наступит совершенное согласие.

Не могло быть сомнений, что наши словесные баталии доставляли ему огромное удовольствие. К моему удивлению, мне — тоже…

Когда однажды он не приехал в обычное время, я обнаружила себя стоящей у окна, ожидая его появления, надеясь, как я настойчиво уверяла себя, что он вовсе не приедет. Но у меня невольно сильнее забилось сердце, когда я увидела, наконец, на дворе его белую лошадь и услышала громкий голос, зовущий грумов.

Мы отдали визит в Лайон-корт — поместье, выстроенное отцом сэра Пенна. По обе стороны подъезда возвышались грозные фигуры львов с разинутыми пастями, и львиная маска украшала замковый камень арки над входом. Это было не такое старое строение, как Труиндский замок; его готический холл простирался в высоту до самой крыши здания. Центральный блок обрамлял внутренний двор, и от него отходили два крыла, западное и восточное. В них помещались спальни и жилые комнаты, а в центральном блоке были холл и парадная лестница, ведущая на галерею. Все это производило впечатление, но с нарочито показным, хвастливым оттенком. «Что и следовало ожидать, — сказала я себе, — от такого семейства». Пенлайоны не всегда владели богатством и, приобретя его, не могли отказать себе в удовольствии им похвастаться. Но в семье Эдуарда богатство было изначально, и он вырос с сознанием своего собственного и неотъемлемого права на обладание им.

Все же меня невольно захватил энтузиазм, с каким сэр Пени и Джейк относились к своему дому. В длинной галерее висели портреты основателя их состояния, отца сэра Пенна, который, очевидно, чувствовал себя весьма неловко в своем роскошном костюме; самого сэра Пенна, очень уверенного в себе; его жены, довольно хрупкой на вид леди, с растерянным выражением лица, и Джейка Пенлайона, самодовольного, надменного; яркие голубые глаза которого на полотне производили не меньшее впечатление, чем во плоти.

Сады поместья были чрезвычайно хороши. Сэр Пени держал целую армию садовников, которые трудились неустанно, сделав его земли достопримечательностью всей округи. Усыпанные гравием дорожки были симметричны, клумбы безукоризненны, хотя менее богаты красками, чем в разгар лета. В розарии еще цвели розы. Раскинулся там и аптекарский садик, который особенно заинтересовал Хани; в нем росли всевозможные лекарственные травы. Я сказала сэру Пенну, что моя бабушка — признанный авторитет по части трав и всяких других растений.

— В нашей деревне жила ведьма, — сообщила я ему. — Моя бабушка подружилась с ней, и та перед смертью передала ей свои рецепты.

— Ведьмы, — сплюнул сэр Пени. — Я бы повесил это дьявольское отродье!

— Но она, по-моему, была добрая ведьма. Она лечила людей.

— Моя дорогая юная леди, нет такого понятия, как добрая ведьма. Она служит аду, и ее цель и предназначение — предать других людей силам ада. Пусть только появится в наших местах какая-нибудь ведьма, и ее тотчас вздернут за тощую шею, это я вам обещаю!

— Я бы не стала настаивать на выполнении такого обещания, — сказала я, сама удивляясь, почему меня все время подмывает пререкаться с этими Пенлайонами.

— Только не начинайте мне восхвалять ведьм, моя милая. Не одна женщина попала в беду, примкнув не к той стороне!

— Единственно верный и безопасный путь, я вижу, — это примкнуть к правой стороне, то есть, разумеется, к вашей, — съязвила я.

Но ирония не дошла до сэра Пенна.

Нам показали воздвигнутые там и сям статуи, солнечные часы и фонтаны, тисовые деревья, подстриженные в виде фантастических фигур. Сэр Пени очень гордился своим садом.

Во время этого визита Джейк пригласил нас всех на борт «Вздыбленного льва». Я хотела отказаться, но это было невозможно, раз Хани и Эдуард приняли приглашение.

Спустя несколько дней после посещения нами Лайон-корта я, как обычно, выехала на послеполуденную прогулку, а когда вернулась, Дженнет поджидала меня у конюшни.

— Ах, мистрис Кэтрин, — взволнованно сказала она, — случилось что-то ужасное. Наша госпожа упала; она повредила себе ногу и просит, чтобы вы тотчас поспешили к ней. Я должна вас проводить.

— Где она?

— Она на борту «Вздыбленного льва».

— Этого не может быть!

— Но, мистрис, это так. Она отправилась туда с визитом.

— А хозяин?

— Он вроде не смог пойти. Он сказал: «Иди одна, моя дорогая», — и хозяйка пошла.

— Одна на «Вздыбленный лев»!

— Но капитан пригласил их и готовился к приему. Все случилось как-то неожиданно.

— Как же так? Я ведь тоже должна была пойти!

— Ну, они так и сказали, что пойдут без вас, мистрис. И потому… хозяина срочно вызвали, вот хозяйка и пошла одна.

Меня охватил гнев. О чем Хани думала, отправляясь одна на корабль, который был под командой такого человека?

— ..И потом она споткнулась и повредила ногу, и капитан прислал посыльного, и я должна без промедления доставить вас туда!

Поступок Хани заставил меня задуматься. Я никогда не могла по-настоящему ее понять. Во мне часто возникало ощущение, что у нее есть какие-то секреты. Неужели этот самодовольный, хвастливый пират чем-то привлек ее, и она изменила Эдуарду?