Пятница нон-стоп (СИ) - "Motoharu"

- Не посчитают, тем более что ты в состоянии.

Дима коротко выдохнул и поскреб пальцами лоб. Пальцы были ледяными. Иногда с Александром было очень сложно объясниться. И казалось, что две противоположности никогда не приблизятся друг к другу, как ни старайся. Но Дима хотел, чтобы его поняли правильно, чтобы услышали.

- Саша, - начал он и выдвинул из-под стола ещё один стул и поставил рядом с собой, предлагая Александру присесть и не маячить с таким хмурым лицом у него за спиной. – Посиди со мной пять минут.

Кружка бесшумно опустилась на стол рядом с развороченным Диминым салатом. В нос ударил яркий запах крепкого кофе и сигареты. Александр молча сел на стул и вальяжно закинул одну ногу на другую. Он казался предельно расслабленным. Только вот курил с утра, глубоко затягиваясь.

Дима прижался коленками к его ногам и подпёр рукой подбородок, посмотрел снизу вверх, улыбаясь.

- Саш, ну забей, у нас же всё хорошо… зачем портить? И почему мы вообще думаем об этом с утра? Я тебя не увижу два дня, а мы говорим о чём-то неприятном…

Александр затушил недокуренную сигарету и хлебнул кофе, смывая вкус никотина. Дима громко сглотнул, глядя на его потемневшие от горячего напитка губы.

- Я не хочу, чтобы ты плакал, - мягко ответил Александр и, положив руку Диме на коленку, слегка помассировал. Потом продвинул руку вверх по бедру, сильнее сжимая пальцами. Дима шире расставил ноги и подался вперёд, коснулся губами щеки Александра, потом проскользил к губам и, закинув руки на плечи, поцеловал. Голову приятно кружило – ощущения, как после первого бокала вина наполняли до краёв, приятная расслабленность, лёгкость, вседозволенность.

- Просто я нытик, - засмеялся Дима, неожиданно обнаруживая себя сидящим на коленях Александра. – Маменькин сыночек, любимый братик… и ещё ты вот… меня балуешь постоянно, заботишься, нянчишься, как с дитём малым, неразумным…

- Даже и не думаю, - усмехнулся Александр, прихватывая губами волосы на висках и невесомо касаясь губами кожи. – Ты себе льстишь, птичка…

- Как скажете, Александр Владимирович…

Дима забрался ладонями под рубашку Александра и с восторгом гладил тёплую спину, мял кончиками пальцев. Эдакий привычный недомассаж. Хотелось большего, прямо сейчас, когда до выхода из дома осталось десять минут.

- Дима… - выдохнул Александр, крепче прижимая к себе, дыхание его было горячим и неровным. Значит, понравился массаж! – Притормози, автолюбитель.

- Ну давай по-быстрому, - прошептал Дима, усаживаясь удобнее и ловко расстёгивая пряжку ремня на брюках Александра, и хмельно хихикнул: – Как кролики…

- Зайчик мой озабоченный, - Александр подхватил Диму под бёдра и, поднявшись со стула, усадил на стол, рядом с кофе и салатом. Под пальцами чувствовались жёсткие хлебные крошки. От пикантности ситуации захлёстывало жаром – на этой кухне они ещё никогда не занимались сексом. Дима широко развёл ноги, позволяя Александру прижаться к нему вплотную, и откинулся назад. Влажные ладони разъехались на полированной поверхности, и Дима неуклюже плюхнулся на спину.

- Вот неувязок, - захлебнувшись смехом, пискнул Дима и тут же забыл, о чём думал. Александр задрал его футболку и поцеловал в живот, чуть ниже пупка, одновременно расстёгивая джинсы. На месте поцелуя стало щекотно и холодно - прохладный воздух кухни лизнул кожу вслед за Александром. Дима судорожно выдохнул, закусывая губу, и приподнял бёдра, позволяя раздеть себя. Рука скользила по столу, собирая крошки, пахло кофе, по белой кромке пузатой тонкостенной чашки полз солнечный луч, весело подмигивал Диме и растворялся, стоило только закрыть глаза. Дима протянул руку и хотел поймать его, внизу живота горело огнём, словно сотни солнечных лучей направили на него, и тело плавилось в их ласковом нетерпении.

Александр наклонился к Диме и посмотрел сверху, загораживая свет. Провёл пальцами по щеке, легонько коснулся нижней губы, в том месте, где кожу стянули корочки. Почти зажило… Дима отвлёкся от бессмысленного созерцания чашки с кофе и с головой ухнул в чёрный сосредоточенный взгляд. И вот он ответ, виден как белым днём, Александр никогда и не скрывал, что Дима для него больше, чем просто «своё». Он то, что не поддаётся объяснению, не укладывается в категорию, то, что позволяет быть этому «своё».

Дима медленно закрыл глаза и шумно выдохнул. Пусть делает с Колей и Ромой, что хочет… он и без слов всё знает. Главное, решиться на то, чтобы позволить, и не осуждать после.

Удовольствие на грани боли, все границы смяты, стёрты уверенной рукой, и это значит, что можно быть громким, можно быть развратным, пошлым, зло смеяться, ругаться матом и просить, просить… чтобы никогда не заканчивалось, чтобы закончилось как можно скорее, до самого пика, а потом на самое дно, рухнуть, разбиться, засыпаться осколками, расплавиться в воду, течь, скользить… Впитываться досуха, растекаться по всему пространству, не останавливать, не останавливаться. Тянуться к солнцу, сгорать дотла, умирать каждую секунду, воскресать каждую секунду.

«Я во всём и всё во мне…»

- Больно… - как в бреду шептал Дима, кусая губы, вновь до крови, сжимая Александра внутри, пытаясь ласкать себя, но его руки перехватили, подняли вверх, заводя за голову, меняя положение – ещё не время. - Хорошо… - всхлипнул Дима, вновь уплывая куда-то в глубь своих сумбурных ощущений и фантазий. Можно… можно плавать где угодно, сколько угодно, пока не прекратится движение.

Дима мужественно пытался держаться. Даже смеялся, по второму кругу отправляясь в душ и спотыкаясь о разбросанные по комнате вещи.

- Накидал тут шмоток, Александр Владимирович, блин! – психанул, наконец, Дима, когда увязшая в каком-то свитере нога упорно отказалась двигаться дальше и подломилась. – Специально, что ли… чтобы я падал по утрам.

Александр улыбнулся и поставил Диму на ноги, откидывая в сторону опасные свитера и джемперы. Каждый, небось, стоил половину Диминой зарплаты. От этого вдвойне приятно было наблюдать, как ими швыряются.

- Прикинь, была бы у меня аллергия на секс! – глаза закрывались сами собой, и нужно было хоть как-то себя растормошить. Вивальди добивал, и зевающий Александр тоже не особенно призывал бодрствовать.

- Жестоко, - хмыкнул тот и глубоко вздохнул, явно пытаясь побороть новый приступ зевоты. – А у меня на работу.

- Или на еду. Ел бы я и чесался.

- Всё лучше, чем трахаться и чесаться.

- Или вести машину и зевать… - буркнул Дима, пытаясь не открывать рот широко. – Я сейчас усну.

- Усни. Я разбужу, когда приедем.

- Или аллергия на сон… была бы… хорошо, что у меня нет аллергии, а есть ты…

Сознание отключилось мгновенно – раз, и картинка перед глазами смазалась и исчезла.

Без Лиды в кабинете было тихо, спокойно и ужасно скучно, как в болоте. Новобрачная взяла отпуск и укатила со своим мужем Ванечкой куда-то на Бали. Счастливая.

Дима развернул проект детского садика и продолжил пристраивать крыльцо. Фундамент, потом перекрытия, крыша… Дима, не моргая, смотрел в экран, так, что глаза начали слезиться – опять забыл дома очки. Но домой он и не заезжал. Все выходные проторчал у Александра, ни черта не сделав полезного для отечества – надо навёрстывать.

На почте валялось несколько симпатичных предложений. Кому-то балкон спроектировать, мансарду, старый знакомый ещё со времён института решил выстроить себе крутую финскую баню в деревне Муралево. Дима усмехнулся про себя и написал, что возьмётся за проектирование только потому, что ему понравилось название деревни. Так что на два дня работы хватит и скучать будет некогда. Только бы два дня не растянулись на месяц.

Дима постоял за дверью начальника отдела маркетинга, прислушиваясь, нет ли там кого. Было тихо, казалось, что в кабинете нет и самого начальника. Толкнув дверь, Дима зашёл внутрь и остановился на пороге, уставившись в затылок сидящего напротив Александра Коли. Плечи его были тоскливо опущены, и внутри у Димы мгновенно похолодело. Александр поднял на него дежурный рабочий взгляд и тонко улыбнулся.