Вкус убийства - Анна Малышева

Может, сюда убийца заходил! Мы вообще сейчас милицию вызовем.

Охранник с любопытством просмотрел паспорт и отдал его продавщицам. Все трое зачем-то поочередно просмотрели Танины документы, и наконец одна из продавщиц неохотно признала:

– Я его видела, такой заметный брюнет.

– Брюнет? – усмехнулась Ксения. – Тань, слышишь? Стас – брюнет! А дальше-то что? Какой он из себя? Русский?

Продавщицы не стали бы утверждать, что мужчина был русским. Они видели его на расстоянии десяти шагов. Обе сошлись на том, что он был брюнетом, ростом приблизительно с Мишу-охранника, в светлом пиджаке и темных брюках. Эти детали они уже вспоминали с трудом и не ручались за точность. Миша-охранник глубоко задумался и, наконец, спросил:

– Он что, придурок? Зачем же он сюда пришел?

Прописку-то в паспорте мог посмотреть. Кассирша могла знать вашего мужа в лицо…

Ксения шепнула подруге, что парень-то оказался не таким уж дураком. Охранник тем временем постучался в дверь кабинки, где сидела кассирша, и коротко с нею побеседовал. Женщина резко ответила, что фотографию в паспорте не смотрела и с клиентом ее не сличала. Если она еще будет каждый паспорт насквозь просматривать… Она как раз занималась с очередным клиентом, и ей было не до разговоров. Таня и Ксения переглянулись.

– Что ж, вызываем милицию, – решительно сказала Ксения. – Только…

Она шепотом заметила Тане, что им лучше заскочить домой и припрятать деньги. С милицией лучше разговаривать, не имея при себе таких сумм, да еще в валюте.

Таня была очень благодарна подруге за то, что та все взяла на себя и сама позвонила в местное отделение милиции. Мало того, Ксения и мужа привлекла к этому делу. Уже через полчаса Алеша сидел на кухне у Тани, допивал остатки виски и рассуждал на тему о человеческой наглости.

– Ну, я понимаю, что паспорт могли украсть, – рассудительно говорил он. – Но прописку, прописку-то они могли посмотреть, сволочи? Явились прямо Таньке под нос да еще деньги меняли. Тань, при Стасике были деньги? Валюта была?

Таня только пожимала плечами. Она понятия не имела, какие вещи и документы были в тот день при муже.

– Он ехал на дачу, зачем ему там валюта, – заметила Ксения. – Послушай, Леша, а ведь Таньку нельзя сейчас оставлять одну. Я-то думала, там был обыкновенный несчастный случай. А если мужа убили, то могут и за нее приняться?

Алеша согласился, что такой вариант возможен.

И в который раз Таня услышала вопрос, были ли у Стаса враги? Кредиторы? Недоброжелатели? И в который раз ответила, что ничего не знает. Разве муж не посвящал ее в свои дела? Выходит, нет. Алеша выслушал ее и задумался.

– Ну вот что, – решительно сказал он наконец. – Ты, Татка, правда сегодня одна ночевать не будешь.

Идем к нам.

– Да-да! – решительно поддержала его жена. – Идем! Ляжешь с мамой!

Супруги жили в двухкомнатной квартире, принадлежавшей матери Ксении. Таня представила себе реакцию этой дамы, женщины независимой и деловитой. Вряд ли та очень обрадуется, если у нее в комнате уложат на ночь соседку. Нет, конечно, ее никто не выгонит, но кому охота быть нежеланным гостем…

– Я лучше останусь дома, – мягко ответила она. – В случае чего я вам просто позвоню.

Супруги переглянулись. Ксения фыркнула:

– Как знаешь. Главное, чтобы завтра было кому написать заявление. И наши менты тоже хороши – нет чтобы приехать! Им, видите ли, лень… Короче, Тань, никому не открывай. А завтра прямо с утра идешь и несешь эту справку в наше отделение.

– Хорошо, хорошо. – Таня уже не знала, как избавиться от этой назойливой опеки. – Уж если со мной до сих пор ничего не случилось, то и сегодня ночью не случится. Кому я нужна?

Уже давно ей не приходилось так долго общаться с людьми. Стоило уйти соседям, как приехали Ольга Григорьевна с мужем. Таня видела их в дверной глазок, но не открыла. Она стояла под дверью и затаив дыхание слушала длинные звонки. Ей не хотелось объяснять, почему она переменила свое решение дать им денег в долг. Возможно, она и сама этого не знала. Но каждый длинный звонок, эхом разносившийся по квартире, убеждал ее в одном – открывать не стоит. "Всю эту неделю они обо мне ни разу не вспомнили, – думала она, прислонившись к дверному косяку. Из щелей слабо, но ощутимо дуло, и плечо постепенно немело от сквозняка. – С тех пор как Стаса похоронили, с тех пор как были поминки…

Ни одного звонка. Ни одного визита. Их не интересовало, как я тут живу, да и живу ли вообще. Если бы я и впрямь выкинулась с балкона, они бы узнали об этом последними. Никому не было дела до меня.

Но стоило коснуться денег… Славка сразу приехал.

А теперь и они…"

Звонки прекратились. Таня ясно слышала, как свекровь выговаривает мужу за то, что он не мог приехать из банка пораньше.

– Ну и где она теперь? – раздраженно говорила Ольга Григорьевна. – Погоди, может быть, у Ксении…

Свекор что-то невнятно ответил. Таня услышала, как хлопает дверь тамбура. В глазке теперь никого не было – только кипы бесплатных газет «Экстра-М», сложенных у стены напротив. Соседи складывали здесь газеты из года в год, и Стас неоднократно ругался с ними из-за этого. «Если вдруг пожар, мы все изжаримся, как утки! – говорил он после очередной перепалки. – И все это топливо лежит прямо против нашей двери!» Таня вспомнила его слова, и ей стало жутко. «Он всегда боялся пожара, и перед сном несколько раз проверял, выключен ли газ, погашены ли окурки в пепельнице… Неужели человек может предугадать, какой смертью умрет? А я боюсь высоты… Так, может, не сопротивляться судьбе? Открыть балкон и шагнуть…»

Таня отпрянула от двери. На площадке раздались громкие голоса, и мгновение спустя звонки в дверь возобновились с прежней регулярностью. Она слышала взволнованный голос Ксении:

– Только что была дома. Таня! Таня!

Ксения несколько раз ударила в дверь то ли ногой, то ли кулаком и продолжала нажимать на звонок. Ее голос звучал все громче и истеричней – она легко заводилась.

– А может, Татка что-то с собой сделала? Только что была в полном порядке. А может…

Внезапно Ксения перешла на шепот. Таня уже ничего не слышала. За ее дверью перешептывались люди, и это ее пугало сильнее, чем крики. Но что-то мешало ей откликнуться, успокоить их. «Они уже Бог знает что напридумывали, – уговаривала она себя. – Скажи хотя бы, что спала, что плохо себя чувствуешь, что не хочешь отпирать… Тогда они уйдут. И в конце концов, почему ты прячешься от свекрови? Ты не обязана давать ей деньги. Это тоже можно сказать прямым текстом, и Ксения меня поддержит…» Но она не могла заставить себя подать голос, повернуть ключ, нажать дверную ручку…