Содружество Султаны - Джин Сэссон

— Сестренка, сколько бы тебе ни было лет, ты остаешься совершенным ребенком.

Я отвернулась, поскольку была настолько разочарована и расстроена, что не могла говорить.

— Послушай, Султана. Успокойся и подумай. Ты сама поймешь, что, что бы ты ни сделала, чтобы спасти Муниру, это будет только играть на руку брату и Хади и они еще более ожесточатся. Если ты спрячешь Муниру, они все равно ее найдут. И Хади в любом случае на ней женится, но тогда его сердце будет наполнено злобой и ненавистью. Так что твое вмешательство сделает ее жизнь еще тяжелее.

Подобно пойманной в клетку птице, смирившейся со своим заточением, я поняла, что надежды больше нет. Я легла на диван, обхватив себя руками. Сара была права, и поэтому я на время отказалась от мысли спасать свою племянницу. Я знала, что, если не произойдет чуда, Мунира станет женой Хади. И никто из нас ничего с этим поделать не сможет.

После ухода Сары я снова легла в постель и остаток дня провела в полном забытьи.

Как одно мгновение пролетели девять дней. И вот наступил день свадьбы Муниры.

Хотя Али и не испытывал любви к своей старшей дочери, его положение принца королевской династии гарантировало, что свадьба Муниры будет пышным и грандиозным по своим масштабам событием. Свадьбу и церемонию бракосочетания планировалось провести во дворце короля Фейсалы, огромном здании в Рияде, где проходили многие свадьбы в семье Аль Саудов.

Вечером в день свадьбы кавалькада лимузинов подъехала к парадному подъезду дворца. Из лимузинов вышли многочисленные женщины, лица которых были закрыты никаб. Наш водитель остановил машину перед широкой лестницей, ведущей к главному входу дворца. Два швейцара распахнули дверцы нашего автомобиля, и мы с дочерьми оказались на улице, наполненной музыкой. Поднимаясь по лестнице, я слышала ритмы арабской танцевальной музыки, которая доносилась из дворца.

Хотя у всех гостей лица были закрыты, я знала, что большинство из них были членами королевской семьи или по меньшей мере это были женщины, чьи семьи были тесно связаны с нашей.

Кроме жениха, его отца или брата, отца невесты и еще, возможно, представителя религиозной полиции или духовенства, никогда на таких мероприятиях не бывает мужчин. Мужчины и женщины в нашей стране отмечают свадьбы в разных домах. Например, если мы, женщины, собирались во дворце короля Фейсала, то наши мужчины собирались во дворце Али в Рияде.

Мы с дочерьми вошли во дворец и оказались в большом зале: целая толпа служанок, одетых одинаково — все в красных бархатных платьях и шапочках, — бросилась к нам, чтобы помочь снять абайю и никаб. Мы втроем были очень красиво одеты в платья от дорогих дизайнеров, которые купили год назад во время нашей поездки в Париж. На мне было черное вечернее платье, украшенное красными итальянскими кружевами.

За несколько дней до этой свадьбы Карим, чтобы как-то отвлечь меня от мыслей о замужестве Муниры, послал одного из своих сотрудников, ливанца, которому очень доверял, в Париж на нашем частном самолете с одним только заданием: купить для меня что-нибудь особенное.

И вот теперь мою шею украшало колье, состоящее из десяти бриллиантовых нитей.

Маха была одета в прелестное шелковое платье цвета бургундского вина, которое свободно ниспадало с ее широких плеч. Ожерелье из бриллиантов и жемчуга в форме слезинок изящно подчеркивало ее юную шею. Выбирая украшения для этого вечера, Маха прошептала мне, что это ожерелье очень подойдет к данному событию, так как даже драгоценности оплакивают ее любимую двоюродную сестру.

Амани была в темно-синем платье, поверх которого был накинут такого же цвета жакет. Согласно своим религиозным взглядам она выбрала очень строгий, закрытый по горло наряд.

Поскольку наша вера рассматривает любовь к драгоценностям и украшениям как нечто естественное и соответствующее женской природе — если только это не было направлено на то, чтобы привлечь внимание мужчин и возбудить в них сексуальное желание, — у Амани не было причин отказать мне в просьбе надеть в тот вечер красивые драгоценности. Я напомнила своей набожной дочери, что она и сама прекрасно знает, что на этом празднике не будет мужчин, кроме Хади, его отца, ее дяди Али и кого-нибудь из духовенства. Амани согласилась, что религия не запрещает ей носить драгоценные камни, не оправленные в золото, и выбрала очаровательное ожерелье из рубинов и бриллиантов, которые так прелестно были подобраны, что напоминали нить из сверкающих цветов.

Надо признать, что обе мои дочери были красавицами, и в другой ситуации я была бы действительно счастлива показать их свету.

Как только Маха и Амани присоединились к группе своих юных родственниц приблизительно их же возраста, я направилась в большой зал.

Музыка так грохотала, а певица так визжала, что все это сливалось в какие-то страшные вопли. Хотя, возможно, это было просто порождено моим больным воображением.

Я зажмурилась, поскольку яркий световой луч разрезал все пространство над головой. Со светом так переборщили, что трудно было смотреть: он слепил глаза. Али выписал из Египта специальных дизайнеров по свету, которые покрыли все пространство потолка яркими цветными лампочками. Я оглядела зал и была поражена, насколько безвкусно он был украшен: несметное количество лампочек, такое же множество ярких ваз, доверху наполненных конфетами, завернутыми в золотую фольгу. Гирлянды, сделанные из бархата, совершенно ни к месту свисали с потолка. Цветочные композиции внушительными каскадами спадали с небольших подставок, выкрашенных золотой краской и установленных на столах. Похожие композиции были также прикреплены к стенам. Но сами цветы были аранжированы как-то хаотично: не было ни четкого дизайна, ни гармонии цветовой гаммы. Красные розы соединили с желтыми маргаритками, а сиреневые орхидеи с голубыми гвоздиками. Кричаще украшенный подиум, на который взойдут скоро на обозрение всех гостей, пришедших на свадьбу, Хади и Мунира, был по периметру освещен мигающими зелеными и красными лампочками.

Я настолько была поглощена созерцанием этого дорогого безвкусия, что не заметила, как от гудящей толпы отошла Сара и направилась ко мне.

Мягкая рука обняла меня за талию.

— Султана.

— Сара! — обрадовалась я. — Слава богу, ты меня нашла.

Она неодобрительно кивнула в сторону зала:

— Сегодня мне так неловко, что я сестра нашего брата.

— Мне тоже стыдно, но не только из-за этой «красоты», — согласилась я.

— Я сожалею, что тогда не дала тебе спрятать Муниру, — призналась Сара.

— Правда? — Я от удивления открыла рот.