Италия. Архитектурные загадки - Жебрак Михаил

– Там, где «мильон меняют по рублю»? Ты же знаешь, я люблю центры культуры, а из движухи здесь очаровательные доисторические трамваи с деревянными рамами. В хвостовом граненом фонаре чувствуешь себя стрелком-радистом старинного самолета.

Сицилийская мозаика

оцион приятно совмещать с исследование. Пока все спали, Петр тихо выскользнул из дома и пробежался по линии былых городских стен Милана. Проверял предложение Антона: раз на миниатюре «Несение Креста» изображены городские ворота, то и колонну-пирамиду надо искать на границе прошлого и настоящего. На карте центр города опоясывали два уличных кольца – меньшее соответствовало средневековым стенам XII века, большее показывало размеры «испанского»[10] города XVI века. Из старинных ворот первого оборонного ряда стояли только Порта Тичинезе. Единственные одноарочные, ведь направление в сторону города на реке Тичино не такое значимое, как дороги в Рим, Бергамо, Комо. Улицы в сторону больших городов расширяли в первую очередь, вот и выжили только ворота на второстепенном направлении, тичинские, правда, выросшему городу они стали узки, и по сторонам ясной древней дуги пробили еще два прохода уже со стрельчатыми арками.

Крепость, построенная в XVI веке в правление испанского короля Филиппа II, также не сохранилась, только пунктир ворот показывал былое место бастионов – Порто Ориентале, Романо, Нуово, Гарибальди… По вечной иронии истории эти ворота к испанской династии отношения не имели, их возвели уже в XIX веке, что демонстрирует имя Гарибальди, не напоминали они и городские въезды – их строили в виде триумфальных арок. Арка, или арка с кордегардиями, или одни кордегардии в шеренгах классических колонн. Историческую застройку сохранить может только бедная и мудрая власть. О чем думали миланские правители, Дивин не знал, но деньги здесь водились всегда, и город постоянно бодро перестаивали.

Домой Петр не пошел, сел за столик на площади, заказал два круассана, три столбика разноцветного желе на круглом печенье, названия он не знал и решил именовать облатками и тирамису. Попробовал тирамису – восхитительно! Сделал глоток капучино и отправил Антону заранее приготовленное сообщение: «Иди к библиотеке с женской головой на фронтоне. Дальше мимо ангелов, поддерживающих балконы, к дому с нарисованными дамами, собирающими виноград. На площади поверни направо к парным павильонам. Жду под зданием с красными львами на карнизе».

Они договаривались вместе погулять по городу, и Петр решил, что мальчик выйдет быстрее, если получит такой вызов.

Петр добирал ложкой остаток крема, когда на соседнее сиденье плюхнулся Антон.

– Ха, с закрытыми глазами, – заявил Антон, приветствуя Петра.

– Ни одной пирамиды у городских ворот я не нашел. Что тебе взять?

– Я говорил, пирамид здесь нет. Сок – апельсин и яблоко. А панну у нас едят только девочки, – оценил он заказ Петра.

Надо ли говорить, что когда Петр вернулся за столик с соком и еще одним кофе, облаток на тарелке не было.

Они доехали на метро до станции Lotto Fiera. Антон обещал показать «его Милан». Дивин ждал руины, заброшки, может быть, эмигрантский район с черными расслабленными стайками – взять его на слабо. Но Петр попал на бесконечный забор с граффити. Они шли уже десять минут мимо современной баллончиковой каллиграфии. Преобладали абстрактные композиции и орнаменты, сюжетные рисунки здесь оказались не в чести. В Барселоне в пакистанском районе или в нигерийском Палермо встречаются росписи колоритнее.

– О каких расследованиях будешь рассказывать в клубе? – не поворачивая головы, спросил Антон, но фразу явно готовил, предпочел обтекаемую форму простому: «Мама мне говорила о твоих делах».

– Ну, я же не Ватсон, криминальный блог не веду. Да, и не обо всём можно рассказывать. У детектива шишки свои, а секреты чужие, – например, томить Елену Петр не стал, хозяйка всегда хочет знать, зачем приглашали ее гостя, и он поведал о старинном семейном предании, начинавшемся с миниатюр Чудесного часослова. Но фотографию с полной загадкой не показывал.

– Приготовил доклад о секретах новейшей истории, в политике же все разбираются, вот пусть и поспорят. А для тебя у меня есть одна история…

– Пару лет назад зашел я в антикварную лавку в Палермо. В Палермо обычно продают яркую фаянсовую посуду и вазы в виде больших голов – сарацинов, красавиц, рыцарей – стандартный набор со времен нормандского завоевания. А здесь предлагали в основном изразцы и напольную плитку, на мой взгляд, старинную. В Палермо столько заброшенных зданий и закрытых церквей, что сковырнуть пару квадратов покрытия труда не составит.

– Появляется продавец, и я спрашиваю его, нет ли чего подороже. Он показывает старинную посуду. А еще подороже? Он открывает шкаф с мятыми дарохранительцами, светильниками. Нет, говорю, мне бы что-то пооригинальнее. Захотелось увидеть самое ценное в этой лавчонке. Я шел из университета, и на мне была недавно приобретенная тройка свекольного цвета. Под однотонным пиджаком жилет в серебряную полоску. Для Палермо с его горами мусора и сыпящимися домами я выглядел словно сбежавший со свадебной церемонии шафер.

– Причем продавец, похоже, был из наших – русский или украинец. Наверняка и меня он определил, но мы чинно карт не раскрывали и общались по-английски. Блефовать надо до конца. Следовало что-то купить, достаточно дорогое и за наличные. На одной из полок нашлась сцена фехтования на трех изразцах. Сюжет в Палермо популярный – рыцари в одинаковых доспехах, но у одного шлем с гребнем, а у другого чалмообразный и с полумесяцем.

– Мусульманин?

– Естественно, побеждает всегда христианин. Руку правую потешить – сарацина в поле спешить… Сцена, привлекшая мое внимание, отличалась неожиданными деталями, христианский рыцарь заступает ногой за ногу противника, словно делает заднюю подножку, а колет спереди снизу и прямо в открытый рот араба. Мне как раз нужен был подарок сыну, и я покупаю эти плитки, не раздумывая, сбив цену всего на каких-то десять евро.

Изразцы.

Мраморная мозаика церкви Иисуса, Палермо.

– Сын занимается фехтованием?

– Нет, самбо. Покупаю, значит, плитки и прошу показать что-нибудь действительно серьезное. Продавец мнется, мнется, но ведет меня в заднюю комнату, где к стене прислонена мраморная плита. Метра полтора в высоту… Ты в Палермо был?

– Нет, мы на острова ездили, рядом с Сицилией.

– Палермо славится церковной мраморной мозаикой. Храмы там снизу доверху покрыты панелями из наборного мрамора – по белому фону цветные вставки, причем часто объемные. Есть просто орнаменты, а бывают, особенно пониже, там, где верующим видно, целые сцены. Резные ангелы и кентавры, города, плывущие корабли со снастями и Левиафанами. Так украшали церкви в XVIII веке, – Дивин на корточках рассматривал плиту, когда продавец поинтересовался: «Coffee or tea?» Ага, с лимоном! Дивин попросил кофе, следовало играть в богача-иностранца до конца, но русский мотив взмыл над Палермо и бесцеремонно потащил Петра к приключениям.

Декор церкви Иисуса, Палермо.

– И вот в антикварном магазине передо мной такая плита. По сочному кобальтовому камню стелются белоснежные побеги, на них объемные желтые и темно-розовые цветы. Прямо чувствую, что плита старинная. Для современной работы сделано слишком просто, без выпендрежа. Да и мраморы больно качественные. Панель отчищена, может быть, и отреставрирована, а сзади видны свежие сколы – значит, снимали со стены ее недавно. О чем я сразу подумал?