На передовой закона. Истории полицейского о том, какова цена вашей безопасности - Элис Винтен

блокнот и делаю пометки о Трангмире, Брауне и Лейси. Мне, как надзирателю, придется проверять их состояние каждые пятнадцать минут. Это означает, что я не просто буду бросать на них взгляд через щелку, а поднимать их, наблюдать за движениями и задавать им вопросы. В прошлом в изоляторах временного содержания умирало очень много наркоманов и алкоголиков, и мы не можем позволить им долго оставаться без контроля. Из-за необходимости проверять алкоголиков, наркоманов и задержанных с суицидальными наклонностями мне придется все время быть на ногах. На самом деле так даже лучше. Нет ничего хуже нудной смены в изоляторе.

Все начинают беспокойно ерзать, когда сержант приближается к концу своего доклада.

– Подождите, ребята, я должен сказать кое-что еще, – сержант вытирает пот со лба и бросает взгляд на доску, вероятно, желая вспомнить, что он хотел добавить. – Ах да, М10. Мистер Диксон.

Тони издает громкий стон.

– Похоже, ты уже знаком с ним, Тони?

– Этот парень только зря место занимает, – фыркает он.

– В общем, да, – продолжает сержант. – Диксон крайне агрессивен и известен нападениями на полицейских. Хуже всего то, что он нападает исключительно на женщин.

Я чувствую, что у меня желудок сводит от страха.

– Я не хочу, чтобы кто-то из женщин разговаривал с ним один на один, и абсолютно никто не должен открывать дверь его камеры без подмоги. Все ясно?

В комнате раздался гул одобрения.

– Ладно, леди и джентльмены, мы пошли.

После этих слов сержанты передают эстафетную палочку нашей смене, и те, чья смена уже завершилась, направляются к двери. Мне на ладонь кладут связку толстых ключей от камер, и я сжимаю пальцами крепкий нож для рыбы, на кольце которого держатся все ключи. Ярко-желтый цвет пластика свидетельствует о его важности. Это складной нож, и вы не порежете им руку, но он придется кстати, если возникнет необходимость перерезать петлю на шее заключенного, решившего покончить с собой. Такой нож должен быть на каждой связке. Сами ключи выглядят именно так, как вы их себе представляете: длинные, старомодные, из темного металла и с крупной резьбой. Стажеры, чья смена завершилась, выходят из комнаты, чтобы вдохнуть наконец чистый воздух внешнего мира. Тем временем я убираю ключи в глубокие карманы полицейских брюк.

– Чаю? – спрашиваю я. Беру бумажные чашки и подписываю на них предпочтения коллег. Мне нравится, как кончик шариковой ручки слегка утопает в мягкой бумаге. Я не против того, чтобы делать чай. Во-первых, этого ждут от стажеров, а во-вторых, это быстро и просто, а сержанты будут относиться к тебе лояльнее, если будешь поить их чаем в течение смены. Кроме того, я чувствую, что чай должна разливать я, потому что мне двадцать пять и я здесь самая молодая. А еще я единственная женщина на смене.

Фрэнсин приводят довольно поздно. Уже после девяти вечера большая металлическая дверь черного входа распахивается, и появляется крошечная Фрэнсин, которую держат под руки два огромных констебля. Я не узнаю их, но по номерам на плечах понимаю, что это полицейские из Камдена. Мы часто принимаем задержанных из других боро, если есть место. Ко мне подходит Тони и, кивая в сторону девушки, говорит:

– Как думаешь, почему она здесь?

Я закусываю нижнюю губу и внимательно рассматриваю всех троих. Полицейские выглядят спокойно и расслабленно – она не представляет для них никакой угрозы. Девушка одета в чистую модную одежду, которая хорошо на ней сидит. На плечах красивый шелковый шарф, а на ногах балетки, из-за которых она похожа на куклу. Молодая – не больше девятнадцати – и очень худая. Но она не наркоманка. У нее чистая розовая кожа, которая сияет при свете ламп изолятора.

– Ночная бабочка? – продолжает Тони, слегка подталкивая меня локтем.

– Нет. Это не проститутка. Она в ужасе. Я уверена, что она еще никогда не была в изоляторе.

Я обращаю внимание на прозрачный пакет, свисающий с запястья одного из полицейских. Пакет слегка покачивается, когда полицейский подводит девушку к стойке регистрации. Я замечаю, что в пакете среди различных косметических принадлежностей лежат ключи от автомобиля.

Поздно вечером приводят девушку в чистой красивой одежде. Она напугана, и я уверена, что ее еще никогда не задерживали. Впрочем, я быстро понимаю, почему она здесь.

– Вождение в нетрезвом виде, – говорю я, прежде чем отправиться к камерам. Мне предстоит очередная проверка. На входе в вызывающий клаустрофобию коридор, ведущий к мужским камерам, я оборачиваюсь и смотрю на девушку. Она наклоняется к стойке сержанта и произносит свое имя. Фрэнсин. Она говорит грамотно и вежливо. Ее голос прерывается из-за всхлипываний. Я вижу, как вздрагивают ее плечи, и ловлю себя на мысли, что ей здесь не место. Я слегка трясу головой, напоминая себе, что она, возможно, оказалась здесь не просто так. Хотя я провела в полиции почти шесть месяцев (моя стажировка уже близится к завершению), до сих пор верю, что большинство людей хорошие. Однако часто они лгут тебе в лицо, а потом правда всплывает на поверхность. Перестану ли я когда-нибудь сочувствовать людям, запертым в камерах?

Я уже заканчиваю обход задержанных мужского пола, когда в конце коридора появляется Тони с чашкой чая в руке, которую протягивает мне.

– К чему такая щедрость? – говорю я. Тони никогда не отличался желанием готовить чай.

– Ты была права, ее задержали за вождение в нетрезвом виде. Отличная работа, практиканточка!

Тони смеется и разворачивается. Я иду за ним к выходу. Думаю, не сказать ли ему, что я видела ключи от машины, но потом решаю умолчать об этом. Пусть более опытный коллега думает, что и я чему-то учусь.

Когда прохожу мимо сержантов, Дебден склоняется над своим столом и манит меня пальцем.

– Этот чай для меня, практиканточка?

Я делаю глубокий вдох и выдавливаю из себя улыбку.

– Нет, сержант, но я могу приготовить вам чай, если хотите.

– Самое время! У меня уже во рту пересохло. Положи две ложки сахара и в этот раз не лей так много молока.

Он подмигивает мне так, что у меня все тело покрывается мурашками.

– Еще кое-что. Ту птичку, которую только что привели, нужно проверять каждые полчаса. Она истерит. Будет знать, как садиться за руль пьяной. Тупая шлюха.

Я содрогаюсь, когда он произносит это слово. Я содрогаюсь ото всех слов, вылетающих из его рта. Думаю, сержант Дебдет отлично поладил бы с мистером Диксоном, который нападает только на женщин. Я поворачиваюсь и иду по направлению к кухне, думая о том, что с удовольствием плюнула бы ему