Узники острова надежды - Кэролайн Кросс

Через несколько часов она начала в него влюбляться. Через несколько дней они стали любовниками. А после этого…

— Лайла? Ты не спишь?

Вздрогнув, девушка открыла глаза. И очень удивилась, обнаружив, что, пока она предавалась воспоминаниям, наступила ночь. Камеры были погружены во тьму, которую прорезал лишь тоненький лучик лунного света, пробивавшийся сквозь маленькое зарешеченное окошко. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть склонившегося над ней Доминика. Потеряв ориентацию в пространстве, Лайла, не уверенная, что это происходит наяву, в ужасе уставилась на него.

— Но… как ты попал сюда?

— Я пронес отмычку в ботинке. — Он протянул ей руку. — Пошли. Пора отсюда выбираться.

Его крепкие мозолистые пальцы коснулись ее руки. Глубоко вдохнув, Лайла встала. Нетвердо держась на ногах, она подготавливала себя к мысли о том, что после долгих недель ожидания настало время действовать. К тому времени, когда в голове у нее прояснилось, она уже очутилась в камере Доминика.

Лайла покорно следовала за ним, любуясь рельефом его плеч. Вдруг он резко остановился и сделал шаг в сторону. В лицо ей ударил сильный морской бриз, и она уставилась на зияющее в стене отверстие размером с человеческую фигуру. За ним простиралось лишь черное небо, усеянное мерцающими серебристыми звездами.

— Боже мой. — Вспомнив, что Доминик что-то говорил о склоне, Лайла вздрогнула. Нет, это даже представить себе невозможно. Сделав осторожный шаг вперед, она высунула голову. Где-то далеко внизу океанские волны с громким гулом бились о скалы. — Это и есть твой спасительный маршрут?

— Совершенно верно.

В отличие от океана, Доминик вдруг оказался так близко. Его дыхание согревало ее висок, и по всему ее телу побежали мурашки.

Лайла попыталась взять себя в руки.

— Здесь, по меньшей мере, футов сто.

— Нет, около пятидесяти.

— Но как мы спустимся?

— Очень просто, — усмехнулся Доминик. — Мы будем прыгать.

На мгновение Лайле показалось, что она ослышалась, затем она испугалась.

— Ты ведь шутишь?

— Нисколько.

— Но это же безумие! Если мы не разобьемся при падении, волны швырнут нас прямо на скалы. Или же мы упадем на подводные камни.

— Этого не случится, — спокойно сказал Доминик. — Сейчас прилив, и глубина будет приличной. Я проверял.

Он проверял. Его уверенность подбодрила девушку, что уже само по себе было безумием. Это был последний человек, которому можно доверять.

Впрочем, у нее, кажется, нет иного выбора. Ей не хотелось думать о том, что произойдет, если они останутся здесь и охранники утром увидят работу Доминика.

— Смотри сама, — тихо произнес он. Вид твердо очерченного профиля делал его голос еще более чарующим. — Помнится, ты всегда боялась высоты.

— Нет. Все нормально. Раз мы должны сделать это, — она остановилась и сглотнула, — значит, так тому и быть.

Доминик вышел из темноты с каким-то странным выражением на лице.

— Значит, мне не придется привязывать тебя к себе и затыкать тебе рот?

Представив себе эту картину, Лайла содрогнулась.

— Нет, — быстро ответила она.

— А жаль. — Его дерзкая ухмылка всегда сводила ее с ума. — Тогда вперед.

— Сейчас? — ужаснулась Лайла.

— Да, сейчас.

Прежде, чем она успела оттолкнуть его, Доминик протянул руки и обнял ее за талию. Шок, вызванный его поступком, был таким сильным, что Лайла забыла испугаться.

А затем она забыла обо всем остальном, когда Доминик поднял ее, сделал два шага вперед и прыгнул вместе с ней в зияющую пустоту.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ночной бриз шуршал листьями пальм, окаймлявших маленькую бухту. Луна играла в прятки с облаками. Ее света было достаточно, чтобы указать путь Доминику и Лайле, бредущим по бурунам к маленькому пляжу.

— Видишь, как все оказалось просто, — сказал Доминик.

Волна разбилась слишком рано, и Лайла споткнулась. Доминик протянул руку, чтобы поддержать ее.

— Со мной все в порядке, — тотчас уверила его девушка. И вдруг внезапно осознала, как легко было бы подойти ближе, прижаться к нему, почувствовать тепло его рук… Смущенная этими мыслями, — держи себя в руках, Лайла, — она отодвинула его руку. — Я просто немного устала.

— После падения и пути, который мы только что проделали, это нормально.

Нормально? Для нее. А для Доминика? Лайла украдкой посмотрела на него. Он безо всяких усилий двигался в воде, которая доходила ему до бедер. Его оливковая футболка и слаксы облепили мускулистое тело, словно вторая кожа. Доминик был похож на сошедшего с экрана киногероя. В нем кипела энергия. Он выглядел так, будто проплыл пару кругов в бассейне. Девушка только что лично убедилась, что Доминик — мастер своего дела, как он и утверждал.

Это его твердая хватка и непоколебимое спокойствие помогли ей перенести это ужасное падение, длившееся целую вечность, и погружение в воду, которое показалось ей еще длиннее.

Это его обнадеживающий голос поддержал ее в ту минуту, когда она наконец выплыла на поверхность, задыхаясь от нехватки кислорода.

Это его постоянное присутствие придало силы ее мышцам, когда они плыли вдоль берега к этой маленькой бухте, которую вода вырезала из скал.

Поэтому сейчас, когда до земли оставались считанные ярды, ей было стыдно оттого, что она вся дрожала и не могла больше идти. Ей ужасно хотелось плакать.

— Лай? — Доминик остановился и повернулся к ней. — Что такое?

Неожиданная нежность в его голосе лишила ее последних сил. Она сглотнула.

— Ничего. Мне просто нужно пару секунд, чтобы перевести дыхание. — К ужасу Лайлы, с ее губ сорвался звук, похожий на стон, и ее ложь стала очевидна. — О боже, прости меня, — произнесла она, чувствуя, как одновременно задрожали и колени, и голос. — Я не знаю, что со мной творится. Мои ноги вдруг стали ватными, я хочу смеяться и плакать, танцевать и кричать, и, о боже, я даже не поблагодарила тебя!

— Не стоит, — ответил Доминик. — Я лишь выполняю свою работу, а у тебя абсолютно нормальная реакция после сильного прилива адреналина.

Значит, в ее волнующих чувствах был виноват адреналин. Но почему его ответ причинил ей такую боль? Ей не хотелось быть для него просто работой. Впрочем, о том, чего ей хотелось, она не имела ни малейшего понятия. Но какое это имеет значение. Несмотря на его слова, она обязана ему своей свободой, а возможно, и жизнью.

Значит, так ты собираешься отблагодарить его? Потаканием своим слабостям, в чем он однажды тебя обвинил?

Нет. После всего, что он сделал, Доминик заслуживает лучшего.