Инфер-4 (СИ) - Михайлов Дем

Выслушав добровольную истовую исповедь ушлепков, что каждый раз искренне огорчались, теряя очередной палец или кусок плоти, я оторопело поморгал, глядя в одну точку минуты три, но этого срока не хватило и пришлось удвоить временный срок.

При допросе я сделал упор на самое главное, внимательно отслеживая реакцию переглядывающихся пленников. Они были настолько разными в характерах и поведении, что совместный допрос дал гораздо больше толку, чем отдельные два.

Я выяснил, где находятся три стальных двери с бронированными сканерами, что остаются равнодушными к прикасаниям местных. Раньше туда вели три лучеобразных «улицы», что расходились от той двери, с чьей помощью мы сюда угодили.

Левая самая большая дверь сейчас открыта, частично отъехав на катках в сторону, да так и умерев. Это настоящий тоннель, что ведет овальный зал с центральной широкой дорожкой, снабженной множеством пандусов, каждый из которых входит в одно из небольших углублений, расположенных в выложенным плиткой полу. Сверху свисают десятки манипуляторов, что свободно перемещаются по потолку – вся эта техника мертва, равно как и две стальные полусферы. Четыре раза в сутки зал заливается сдобренной химикатами синеватой ледяной водой, что доверху наполняет сотни углублений и заодно покрывает пол двадцатисантиметровым слоем. Через час вода уходит через сливы, после чего еще на час пол, и нижняя часть стен покрываются слоем сероватого снега. За залом находится место, где они очнулись – частично залитый водой морозильник, поделенный на отсеки и заваленный спящими гоблинами. Сколько всего изолированных отсеков в морозильнике неизвестно, но там толстенные стальные двери с крохотными оконцами, сквозь которые можно видеть, что все это похоже на нечто выгнутого дугой поезда. Каждый отсек – вагон. Редко, действительно очень редко, морозильник дергается, пытаясь качнуться вперед, продвигаясь на метр и со скрежетом и лязгом возвращаясь назад. Что-то сука не срабатывает и поезд остается на месте. Хотя сутулый хреносос Доррис тихо выдвинул теорию, что это не поезд, а что-то вроде гигантского ориентированного по горизонтали колеса. Что-то вроде закольцованной конвейерной ленты. Зал служит для размещения только прибывших, их укладывают в углубления, прокалывают спец-средствами, а затем омывают, промывают, что, кстати, разные вещи и наконец замораживают. Затем манипуляторы подхватывают спящие тела и укладывают в один из отсеков морозильника. Ах да – некоторых, но хорошо, что не всех, еще и… про-мать-его-ампутировали по полной программе. Реально! Они очнулись полными ампутантами, к всеобщему испугу заходясь воем и дергаясь на окровавленных полках. А отрезанные руки и ноги покачивались в специальных держателях на потолке… тот еще мать его кошмар… Как всех обработали и уложили в отсек, гигантское колесо делает часть оборота, подставляя к залу пустой отсек, а полный продвигая к следующей операции.

Какая операция является следующей?

Хреносос Доррис предположил, что дальше идет вторая сортировка, где поочередно отсаживают «пассажиров», направляя их на разные… холодильные склады, как бы дерьмово это не звучало.

Почему хреносос так решил?

Да потому что на стенах уже вскрытых отсеков имеется отчетливая и примерно одинаковая надпись вроде: «Общий. Базовая сортировочная-18» или же «Общий. Базовая сортировочная -19» и так далее. Пройти по отсекам и проверить они не смогли – многие двери заблокированы, хотя температура там повысилась и многие либо проснулись, либо же умерли в заморозке – захлебнулись в водяном слое на полу. И им еще повезло – пробудившиеся задохнулись, когда кончился кислород. Те, кому посчастливилось очнуться во вскрытых отсеках, смогли вдоволь «насладиться» агонией несчастных бедолаг.

Такое вот дерьмо-дерьмище…

Где сейчас такой умный хреносос Доррис?

А он умер, пытаясь отыграться и заодно отомстить. Ведь его хренососом прозвали, когда он проиграл все имущество и решил сыграть на «мягкую услугу». И проиграл. Пришлось отсосать победителю – а выиграл Великан Боб и великаном его прозвали не из-за роста. Огорченный прозвищем Доррис вызвал Боба на решающий раунд. И снова проиграл – одну «мягкую» и одну «жесткую» услугу. Но долг не отдал – полоснул себя по глотке и истек кровью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Что? Память? Нет, воспоминаний нет и с этим почти глухо. Была одна старуха – уже пробудилась старой – так она, поняв, что выглядит морщинистой аксилой вскрыла свой тайный мясной карман и наглоталась таблеток, что там хранились. Ее так торкнуло, что она едва успела всех послать нахер и тут же ушла в глубокий бред, перешедший в еще более глубокую кому. Но часть времени она бредила, вспоминая пылающие города, багрово-черные небеса, прочертивший небеса по всей планете метеоритный дождь от разом сходящих с орбит тысяч интернет-спутников, про Атолл Жизни и то, что они сраные мать их счастливчики… Да… вот так…

Куда ведут остальные двери?

Сенсоры на всех дверях заблокированы. А центральная дверь еще и закрыта. За левым проходом морозильник. А за правым небольшой зал с десятками блокированных стальными заплатами проходами, огромным глубоким пустым бассейном в центре и несколькими пустыми биологическими контейнерами немалых размеров. Бассейн сейчас превращен ими в свалку совсем уж ядовитой или даже радиоактивной хрени, что порой находится среди здешнего металлолома. Что за центральной дверью или за той, что напротив нее – неизвестно. Но, наверное, выход. Жаль только туда не попасть. Стены слишком прочны, их не берет даже имеющаяся у них промышленная техника.

Но они пытаются! И успешно!

Правда, мнения разделились – причем разделились строго по холодильным группам. Те, кто очнулся в морозильнике 18 предпочли возложить все надежды на пробивание тоннеля сквозь горную породу под стальным полом. Работы начались недавно – когда удалось запустить первые три шагохода, способных выполнять эту работу. А та группа, что преимущественно вышла из холодильника 19 большую часть времени проводит на свалке, где пытается собрать взрывное устройство, что будет способно пробить дыру в одной из двух запертых дверей. Есть еще и третья группы – эти просто терпеливо ждут, одновременно выполняя нехитрые и нетрудные работы по хозяйству, что кормит их всех.

Как долго они уже здесь?

Десять лет. Они живут в одиннадцатом году от рождества Святой Троицы Аэраторов. Но только последние три года освещены светом мирного сосуществования. А до этого их мирок накрывал врак междоусобной войны, что унесла почти две сотни жизни.

Что? Мать вашу! Что?! Вас вообще сколько было изначально?! Чуть больше четырехсот, а в каждом из четырех вскрывшихся морозильных отсеков было тесно складировано по двести пятьдесят мерзлых гоблинов? Выжили не все? Ладно… сука ладно… Вот вас всего четыреста, вы заперты в сучьей консервной банке, и вы принялись истреблять друг друга вместо того, чтобы объединить усилия, направленные на выживание и достижение гребаной свободы?!

Именно так. Добиться мира удалось не сразу. Но с превеликим трудом это все же удалось. Помог великий покерный турнир и с тех пор эта игра у них в великом почете, а ставки святы. Не зря же именно эти правила вспомнил и пересказал умирающий от какой-то болезни Стирес, что втихаря нажрался мяса торкнутой старухи, вспомнившей свою молодость и конец мира… Хотя к моменту мира их осталось всего чуть больше десяти дюжин рыл…

– Но для них и это слишком хорошо – эти слова произнесла окончательно очнувшаяся и разговорившаяся мрачная девушка-пилот

Она же их и пояснила – они умудрились угробить всех детей. Их было чуть больше двадцати, в возрасте примерно от трех-четырех до столь же примерных четырнадцати. Вряд ли тут была сортировка по возрасту, скорей всего так просто совпало. В любом случае дети мертвы. И это только их вина, причем не единственная. Каждый из них либо замарал руки кровью, либо изнасиловал, обманул, развел на имущество, кого-то обыграл и затем заставил платить своим телом… в общем все настолько дерьмово, что она, если честно, предпочла бы заплатить сполна и сдохнуть в этой стальной пещере так и не увидев солнца. Они заслужили это – все до единого дерьмоеды, что не достойны звания «человек».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})