Родословная до седьмого полена - Дарья Донцова

Сеня засмеялся.

– Оказывается, Катя пришла после смены в сельпо и рассказала Зине, что ее сегодня замглавного врача отчитал по полной программе. У больных нашли сигареты болгарские, «Родопи» назывались. Как табачок к сумасшедшим попал? Катя учинила контингенту допрос, один больной сознался, что взял у школьника, чье имя забыл, пачку в обмен на коврик. А Зина как раз недосчиталась «Родопи» и впала в минор. Не «Дымок» дешевый сперли, дорогое курево, с фильтром, иностранное. Тетки стали гадать, кто вор. Катя вспомнила, что видела Сеню Собачкина на территории клиники, а Зина нас с Никитой в магазине заметила. Упс. Сошелся пазл. Ох и вломила мне мама! А Никитке даже «ай-яй-яй» не сказали, он всегда сухим из воды выскакивал, его мамашка только поржала.

– К чему ты эту историю рассказал? – не поняла я.

– Прекрасно знаю территорию вокруг психушки и административного корпуса, – пояснил Семен, – кладбища там никогда не было.

– Умерших хоронили в общей могиле в Пасюкино, – добавил Кузя, – я нашел сведения о захоронениях.

– Я видела большой камень, – упорно твердила я, – дата золотом сияла: тысяча семьсот десятый год, еще маленькие такие надгробия чуть дальше виднелись, на них кресты нарисованы. Но к ним я не подходила, потому что труп нашла.

– Ты обозналась, – хором заявили мои собеседники.

Но я твердо стояла на своем.

– Нет. На валуне кроме цифр еще фамилия была. Имя. Отчество.

– Какое? – полюбопытствовал Сеня. – Назови.

Глава 8

– Не помню, – расстроилась я, – не русская какая-то. Имя нераспространенное. Забыла! Но можно туда еще раз сходить и посмотреть.

– Сходим завтра к этому камню? – осведомился Кузя.

Я промолчала. Ни малейшего желания не испытываю вновь гулять по лесу. Я не трусиха, просто не хочется.

– Погоста никогда не было, – продолжал Собачкин. – Кто лучше знает? Ты или я, который детство в Ложкине провел?

– Когда в последний раз ты там был? – спросила я.

– Очень давно, – признался Семен, – после истории с сигаретами мама пообещала мне, если я еще раз появлюсь на территории клиники или вообще в лесу, она меня отправит к бабке жить, к матери моего покойного отца, куда-то за Урал. Я старуху никогда не видел, испугался и перестал бегать к лечебнице. Хорошо знал – мать слов на ветер не бросает. Застукает меня, и лететь мне к незнакомой старухе. Мама нервничала, что она целыми днями на работе, а сын без присмотра. Но я больше никогда не воровал, учился хорошо, на олимпиаде победителем стал, поступил в МГУ. Отлично знаю: кладбища нет!

– Есть! – зашипела я.

– Ладно, давай поспорим, – предложил Сеня, – на обед в ресторане у Фреда.

– Там дорого, – предостерегла я, – очень большой счет всегда.

– Ага, – заликовал Собачкин, – боишься проиграть!

– Нет, беспокоюсь о твоем кошельке, потому что уверена в своей правоте, – возразила я.

– Завтра вместе сходим туда и узнаем, кто прав, – договорил Сеня.

– Пока вы вели себя, как два барана, которые повстречались утром рано, я нашел информацию на Веронику Глебовну Невзорову, – объявил Кузя, – она москвичка, одинокая. В графе место работы указала: фрилансер.

– Понимай, бездельница, – припечатал Сеня, – мне еще нравится: «блогер». Раньше те, кто гадости про соседей сочинял, назывались сплетниками, клеветниками. А теперь они блогеры. Если кто врет в интернете про знакомых или неизвестных ему людей, переписывает чужие статьи, делая в каждом слове ошибки, рецензирует кинофильмы, которые не смотрел, книги, которые не читал, не имея своих детей, учит молодых родителей, как им наследников воспитывать, издевается над немодно одетой подругой, вопит: «Я свободен, никогда в штат работать не пойду», то он не клеветник, не плагиатор, не безграмотный дурак, не идиот, который хочет выглядеть профессором психологии, не завистник, он – блогер. Но только если солидная газета или журнал предложат ему ставку корреспондента, эта плохо воспитанная личность вмиг «блогить» перестанет и кинется в редакцию на постоянные деньги. Но вот беда, блогерами интересуются только те, кого они презирают, нормальным СМИ, телевидению они не нужны.

– Не злись, – попросила я, – не каждому повезло получить хорошее образование, и отнюдь не все, у кого есть диплом МГУ, интеллигентные люди. Те, кто капает ядом на клавиатуру, – несчастные людишки. Когда человек счастлив, у него нет ни времени, ни желания кропать гадости. Если от кого-то льется негатив, то этот человек скорее всего неудачник или у него нет мира в душе. Очень жаль его.

– Учитывая найденную сумочку, Вероника, скорее всего, находилась на месте смерти незнакомца. То ли она с ним пришла, то ли зачем-то сама в лес подалась, но очень испугалась, когда увидела тело, и помчалась в поселок. Я послал фото на почту, проверь, это она в холле твоего дома свалилась? – попросил Кузя.

Мой айпад тихо звякнул.

Я открыла планшетник, который лежал на тумбочке у кровати.

– Очень похожа. Но выглядит намного моложе.

– Стресс старит, – заметил Кузя, – личность мужчины полиция пока не установила, отпечатки пальцев не помогли. Их у покойного никогда не снимали.

– Значит, он не военный, не фээсбэшник, не полицейский – у них теперь еще и ДНК берут, – перебил его Сеня, – и не привлекался. Круг поиска сужается.

– Ага, – неожиданно согласился Кузя, которому только дай поспорить, – просто надо перерыть миллионы добропорядочных граждан. Флаг нам в руки. Надеюсь, успеем до второго Всемирного потопа.

Дверь в мою спальню скрипнула. Я быстро отключила мобильный, схватила журнал со столика у кровати и сделала вид, что увлечена чтением. Раздался звук шагов, я сразу сообразила, что ко мне вошла не Маша. Она врывается с громким воплем: «Мусик», и не Юра, тот всегда стучит, и у него легкий шаг. Скорей всего притопал Дегтярев. Интересно, что ему понадобилось? И почему толстяк сопит, кряхтит, но молчит?

Я решила изобразить, что лишь сейчас поняла: в спальне кто-то есть, отложила глянцевое издание, повернула голову, собралась воскликнуть: «Это ты?» Но из груди вырвался вопль:

– Мама!

У моей постели одетый в голубую пижаму с изображением котов, обутый в тапки в виде свинок стоял пузатый негр в шапочке для душа. В руках эфиоп держал короткую толстую палку веселенькой розовой расцветки.

– Не надо кричать, – шепнул он, – тихо!

Незваный гость мог и не произносить эти слова – у меня от ужаса пропал голос.

– Помоги мне, – попросил африканец.

– Вы очень хорошо говорите по-русски, – кое-как пропищала я, – без акцента. Наверное, учитесь в Университете дружбы народов?

– Не идиотничай, – сквозь зубы произнес не известно как оказавшийся в доме чернокожий, – хватит дурака валять. Тебе смешно, а у меня проблема.

Я выдохнула. Негр вроде не собирается причинить мне вред. Он не размахивает странной дубинкой, которая должна очень понравиться кукле Барби, не говорит: «Отдавай драгоценности». И вообще он совершенно не похож на грабителя. Домушники не надевают пижаму с тапками, когда отправляются на дело. У них кроссовки, в которых удобно бегать, и тренировочные костюмы. В «свинках» и байковых панталонах далеко не удрапаешь.

– Зачем вам шапочка для душа? – поинтересовалась я.

Негр топнул ногой.

– В инструкции написано, что волосы можно испачкать. Хватит кретинствовать. Встань и сделай что-нибудь. Не могу же я так завтра на работу явиться.

Я решила подольститься к незваному гостю.

– Вы прекрасно выглядите!

Эфиоп наклонил голову.

– Заканчивай этот спектакль!

И тут меня осенило. Пижама, тапки, полиэтиленовый мешок на башке… Через дорогу от нас живет Рената Иванова. Она мулатка, отец ее из Ганы, а мама москвичка. Дети от смешанных браков очень часто получаются хорошенькими, но Рената по-настоящему красива. Она модель, много снимается для разных журналов. Муж ее богатый бизнесмен, значительно старше супруги, и он ревнивее, чем десять Отелло. Сколько раз Рената в слезах прибегала ко мне – и не сосчитать.

– Ну как объяснить Пете, что я люблю его, – плакала она, – в фэшн-мире трудно найти парня, которого интересует противоположный пол. Но Петя мне не верит, готов растерзать каждого, кто в его отсутствие вошел в наш дом. Доставщик пиццы вызывает у мужа истерику.

Наверное, Рената вспомнила пословицу: «Лучше грешной быть, чем грешной слыть», в конце концов она решила оправдать подозрения супруга, привела любовника. И тут, как водится в таких случаях, внезапно появился законный муж…

Я встала.

– Попробую вам помочь.

– Наконец-то перестала идиотничать, – сверкнул глазами незнакомец.

И я вдруг сообразила: у негра голубая радужка. Африканец тем временем направился в сторону моей ванной, распахнул дверь… Он вел себя так уверенно, словно не впервые попал в мой дом. И его походка чуть враскачку, живот…

– Дегтярев? – осторожно спросила я. – Это ты?