Бездушный - Наталья Евгеньевна Шагаева

которая немного вздымается от глубокого дыхания. В паху простреливает возбуждением.

И нет, это не девочка меня заводит.

Нет, я не хочу именно ее.

Это нехватка секса. Физика, мать ее. Животные потребности берут свое. У меня на любую более-менее симпатичную бабу сейчас встанет. А всё оттого, что у меня очень давно не было секса. Очень давно. Года два. С момента, как Лене стало хуже.

Я взрослый здоровый мужик. Сначала и не думал о сексе, пока сдыхал вместе с Еленой в больнице. После ее смерти так вообще всё атрофировалось.

А сейчас…

Не могу…

Женщин вокруг полно. Можно найти постоянную любовницу, можно снимать шлюх – не проблема. Но я не могу.

Они все не она!

Не то тело, не тот запах, не тот голос… Не импотент, член стоит, тело сводит от воздержания, а мозги отказываются принимать чужое тело. А моего уже нет. Оно в могиле под двухметровым слоем земли... И на эту девочку тоже срабатывает физика, а эмоций и желания нет... Меня вдруг раздражает, что она спит с моим сыном в одной кровати. Словно она ему родная. Это уже лишнее.

Подхожу ближе. И мои глаза опять зависают на ее груди. Кожа белая, нежная…

Бл*дь…

— Мария, — тихо произношу, чтобы не разбудить ребенка. Хлопаю девочку по плечу. Распахивает глаза. Сонная, растерянная. Смотрит на меня испуганно. — Ты уснула, поднимайся, — холодно велю ей. И, блядь, мои глаза сами собой снова смотрят на ее грудь. Девочка следит за моим взглядом и резко запахивает пижаму.

Приняла на свой счёт.

Мне, определённо, нужна шлюха. Много алкоголя, чтобы отключить деформированные мозги и потрахаться, удовлетворив животные потребности.

Девочка аккуратно встаёт, откладывает книгу и прикрывает Артема одеялом.

Выхожу из детской, спускаюсь на кухню. На столе стоят пирожки, прикрытые салфеткой. Беру один, пробую – с картошкой и грибами. Вкусно. Жую, смотря в окно.

— Давайте я чай поставлю, — слышу позади голос Марии. Оборачиваюсь. Пижама детская, с рисунком медведей. Только вот тело под этой пижамой далеко не детское. Стискиваю челюсть. Девочка набирает воду в чайник и ставит его на плиту. — Мы вместе с Артемом их стряпали, — сообщает мне она. А я перевожу взгляд на ее бёдра, обтянутые шелковыми штанами. Прикрываю глаза. В моей голове несутся порнокартинки с этими бедрами.

Сука… Ты кто такая, Машенька? С сыном поладила за пару дней, во мне вызвала похоть?

Ты откуда такая взялась?

— Мария, — стараюсь смотреть ей в глаза. — Не допускай Артема к плите и кухонной утвари – это небезопасно.

— Ну вы что? — распахивает свои большие глаза цвета виски. — Совсем за дуру меня принимаете? — возмущённая. — Я не допускаю Тему к опасным вещам.

Тему…

— А бытовые дела очень полезны для развития малыша, — видимо, то же самое она выдала моей теще.

— Я сделал тебе предупреждение. Прислушайся.

Мария сжимает губы и принимается делать чай.

— Вы с сахаром пьёте? — оглядывается на меня.

— Иди спать, Маша, — сквозь зубы выдыхаю.

Заботиться обо мне я не просил. Начинает раздражать эта девочка. Может, потому что мое тело она привлекает.

— Хорошо, — отставляет чашку. — Спокойной ночи, — бурчит себе под нос и уходит.

Не отвечаю. Мои ночи уже давно неспокойные.

***

Спал я, как всегда, плохо. Мне снится мой персональный кошмар. Всегда один и тот же, как на репите. Мне снится Лена. Но не милая, красивая и нежная, какой я ее полюбил, а худая, без волос, со впалыми щеками и синими кругами под глазами. На больничной койке. Мертвая. И я ее целую.

Просыпаюсь всегда от панической атаки. Практически подбрасывает на кровати, боюсь снова закрыть глаза. Встаю, сердце колотится, жарко и одновременно знобит, покрываюсь холодным потом.

Это наша спальня. На этой кровати я провел много ночей с Еленой. Здесь не осталось ни одного напоминания о ней. Ни ее одежды, ни бытовых вещей, ни нашего семейного портрета на стене. Я все запер в кладовке. Выкинуть и уничтожить не смог. Но это наша спальня. Скорей всего, причина моих кошмаров в этом. Но я намеренно продолжаю спать именно в этой комнате, в нашей кровати, получая удовольствие от этой боли. Мне кажется, как только боль отпустит, я ее забуду. А забывать не хочу.

Это ненормально – да.

Я знаю.

Принимаю контрастный душ, приводя себя в порядок. Кошмар отпускает. Дышать легче. Посматриваю на часы. Уже почти девять. Это рекорд для меня, обычно просыпаюсь раньше. Но я поздно уснул, почти под утро. У меня хроническая бессонница. Помогает только снотворное или алкоголь. Но постоянно глотать химию или водку я не могу.

Надеваю черные джинсы и белый свитер, закатываю рукава, рассматривая свое предплечье. Здесь незаконченная татуировка. Пишу мастеру, назначая время.

Раньше у меня были всего две тату на плечах, за год я забил почти все руки и шею. Там знаковые фразы на латыни и кельтские узоры. Мне нравится монотонная боль от иглы. Как бы странно это ни звучало, она отвлекает меня от душевной травмы.

Спускаюсь вниз. Звучит зажигательная музыка. Давно в этом доме не звучала музыка. Особенно такая громкая и ритмичная. Я люблю рок, Елена – классику.

Прохожу в гостиную. Замираю на пороге. Маша и Артем танцуют. Она показывает ему какие-то движения, сын с удовольствием повторяет.

Девочка в той же пижаме, волосы заплела в две косы. Крутит упругими бёдрами, грудь подпрыгивает.

Бля, это просто детский танец, а я отмечаю совсем не детские детали. И меня это раздражает.

Подхожу к дивану, беру пульт, выключаю музыку.

— Ой, — произносит Мария, прикрывая рот ладонью. Артем замирает, становясь рядом с ней. Она всего несколько дней с ним, но в его жестах очень много доверия к новой няне. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Определенно, хорошо –