Найти шпиона - Данил Корецкий

– Ну что, мозгляк, поймал шпиона? – громко вопросил Рогожкин.

Проходящие мимо женщины с интересом обернулись. Его рокочущий бас действительно мало напоминал юношеский голос, записанный на магнитной ленте из семьдесят второго года. Но ведь фонографисты заверили, что вероятность 85–90 %… Как же так?

– Не удалось на мне карьеру сделать? А как хотелось! – Полковник надвигался, как разъяренный медведь.

Юра стал лихорадочно вспоминать уход от удара в голову с переходом в контратаку. Счастье еще, что сейчас пьющий медведь трезв…

– Подтасовал все, наклеветал целый вагон, а оказалось, что меня в это время вообще в Москве не было! Что теперь скажешь?

Прием не вспоминался. Но Рогожкин остановился в полуметре. Некомфортная дистанция. Евсеев ощущал угрозу, запах немытого тела и стыд.

– Извините, – пробормотал он, глядя под ноги. – Видно, специалисты ошиблись…

– Это ты ошибка судьбы! – гремел Рогожкин. – Если бы хотел – разобрался! Как Званцев. У него и экспертиза правильная, и выводы верные! Оправдали меня подчистую!

– Извините, – повторил Евсеев и обошел Рогожкина, чувствуя, как жжет спину ненавидящий взгляд.

– Вот выгонят тебя отсюда – опять приедешь к нам, в Дичково. Я посодействую, на пищеблок возьмут, там тебе самое место!

Рогожкин смачно сплюнул на тротуар, поднял саквояж и пошел прочь.

Униженный Юра, сгорбившись и волоча ноги, поднимался по ступенькам. Уже на пороге его вихрем обогнал энергичный, в распахнутом светлом пиджаке, Кашинский. То ли случайно, то ли нет, он оттолкнул коллегу плечом, обернулся, произнес со значением:

– Ну, куда вперед батьки лезешь, Евсеев? Отучайся! Скоро разжалуют тебя в младшего лейтенанта за твои подвиги!

И, засмеявшись, по-хозяйски вошел в Управление. Тугая пружина с силой захлопнула высокую дверь. Юра опустил голову и остался стоять. Возникло невероятно острое желание – повернуться и уйти от всех своих проблем. Шагать и шагать, куда глаза глядят, без всяких мыслей и без определенной цели. Но во взрослой жизни так не бывает.

Юра взялся за латунную, со стертыми узорами ручку, с силой потянул. Еще недавно он заходил сюда, как триумфатор. Теперь он поднимался на Голгофу.

А Алексей Михайлович Рогожкин шел по самому центру Москвы, куда глаза глядят. Просто шел, крепко держа в руках свой видавший виды командировочный саквояж. Ни шум проносившегося транспорта, ни встречные толпы прохожих не отвлекали его от собственных мыслей. Может быть, потому, что он был на голову выше всех и находился как бы в другом измерении.

Он ни на кого не смотрел, никому не мешал, и ему не мешала вечная столичная суета, так не похожая на сонный покой Дичково. Он размышлял о том, какие все-таки разные люди живут на этой земле. Отпетый негодяй Евсеев, милый и доброжелательный сосед Иван Петрович, справедливый следователь Званцев… Арест усугубил его и так непростую жизненную ситуацию. И хотя теперь он был свободен, это не радовало. Потому что он был свободен от всего: от любви и дружбы, от семьи и детей, от службы, от собственной квартиры… С жилищными сертификатами и так напряженка, а сейчас ему, ясно, – никто ничего не даст. В неуютной Москве он не был никому нужен. И во всей России тоже. Хоть спускайся в метро и бросайся под поезд!

Хотя нет, в Дичково его ждет верный пес, Атому он нужен! И работа для отставника там найдется, и из квартиры авось не выселят… Его шаг стал более четким и упругим, появилась цель: аэропорт, самолет, и домой, в Дичково! Этому негодяю Евсееву не удалось разрушить его жизнь! Но ведь шпионский прибор кто-то заложил в памятник… Кто?

Ресторан «Пирогов» в советские времена был обычной столовкой, где кормились студенты «2-го меда» – мединститута имени Пирогова. Здесь же имелся небольшой пивной зал, прозванный в народе «Сарай», здесь же многие будущие медики готовились к сессии, встречались с девушками, устраивали студенческие свадьбы и пьяные потасовки.

По легенде, один из «пироговцев», некогда постоянный клиент «Сарая», ушел в начале девяностых в какой-то совершенно перпендикулярный бизнес: то ли металлургический, то ли нефтяной… Где весьма преуспел. Одна из его дочерних фирм, осваивающая столичный рынок общепита, выкупила столовку и переоборудовала в довольно приличный по меркам Юго-Западного административного округа ресторан. На интернетовском сайте данная точка позиционировалась как «ресторан европейской и восточной кухни» с намеком на какие-то оригинальные авторские блюда, которые готовятся только здесь, в «Пирогове», – и больше нигде в мире.

…Первым прибыл, как и всегда, Валька Рыбаченко, он же Бакен, он же командир учебного взвода и самый организованный курсант факультета средств электроники за всю историю Кубинского училища. Год на полигоне, адъюнктура, защита кандидатской диссертации, двенадцать лет работы в НИИ ракетной техники… С должности главного инженера полковник Бакен перевелся в родную «Кубинку» заместителем начальника по науке и имел репутацию человека строгого, но справедливого и ответственного. Именно Бакен – а кто ж еще? – организовал это мероприятие, сколотил инициативную группу, которая занялась поисками бывших однокурсников, звонками, телеграммами, а также выбиванием необходимых средств.

За час до начала банкета Бакен ворвался в «Пирогов», как инспектор из главного штаба в проверяемую войсковую часть, с ходу взял метрдотеля за холку и тут же нашел, к чему придраться. Столы, расставленные в стандартном «свадебном» порядке – буквой «Т» с длинной-предлинной ножкой, были срочно перерисованы в более компактную, по его, Бакена, мнению, букву «П». Потом на нескольких столах были сменены не слишком свежие, на его, Бакена, взгляд, скатерти.

Потом было проведено блиц-тестирование группы длинноволосых, с серьгами и косичками лабухов (две гитары, саксофон, электроорган и певица в люрексовых штанах), в результате которого длинноволосые унисексы вместе с певицей были отправлены на хер, а место на подсвеченном через стеклянный пол подиуме заняли приличного вида молодой паренек с синтезатором и худощавая девушка в черном платье с умеренным декольте.

Потом – жратва. Бакен пришел в ярость, когда выяснил, что помимо утвержденного списка блюд на каждый стол будет подано – без его, Бакена, утверждения! – некое фирменное кушанье под названием «Котлета севастопольская»: свинина на косточке, запеченная в хрустящей оболочке из теста по триста сорок рублей за порцию.

– Это ж открытый перелом в гипсе, а не котлета! – возмущался Бакен.

– Совершенно верно, – пытаясь соблюсти достоинство, начал объяснять подавленный таким напором метр. – Это блюдо, как и многие другие, посвящено памяти выдающегося русского хирурга Николая Ивановича Пирогова, который, кстати сказать, впервые в мировой практике применил гипсовую повязку, работая в военных госпиталях во время Крымской войны…

– А что он еще сделал? – подозрительно спросил Бакен.

– Еще он был одним из основателей пластической хирургии – в 1830 году изготовил безносому цирюльнику из Риги новый нос, – со знанием дела продолжил метрдотель. Очевидно, в прошлой жизни он был врачом. – В честь этого мы готовим отличный птичий паштет «Рижский цирюльник»…

– А оплачивать эти медицинские излишества кто будет? – с военной прямотой спросил Бакен. И с полковничьим остроумием добавил: – Пирогов? Пушкин? Или за счет заведения? Ах, никак не получится! Тогда отбой медицине. А то вы еще и наркоз выставите… Эфир там, или морфий…

Врач-метрдотель поскучнел.

– Наркотиков у нас никогда не было. Кстати, могу предложить массандровские портвейны. Есть французские вина, испанское шампанское дамам…

Бакен вздохнул, посмотрел с сожалением, как на полудурка, и обнял отставного врача за плечи.

– Вы не совсем меня поняли, дорогой доктор. К вам приходят не олигархи, а ракетчики. Мы парни простые, небогатые и пьем только водку или спирт. И дамы наши всякими французскими да испанскими винами не избалованы: они знают всего два сорта – красное и белое. Вот и сделайте нам отечественного винца по пять бутылочек. Задача ясна?!

– Ясна, – грустно сказал метр.

– И замечательно! А вот картошечки отварной, селедочки, да солений – добавьте!

Отдав распоряжения, Бакен еще раз переговорил с музыкантами:

– У нас со студенческих лет есть фирменная песня – «Шестнадцать тонн». Ну-ка давайте подберем мотив: та-ра-ра-ра-ра, та-та-та…

Музыкант кивнул:

– Я знаю, это же классика…

Он сделал на пульте нужные переключения и сразу заиграл нужную мелодию.

Полковник Рыбальченко был приятно удивлен:

– Молодец, парень! Тебе сколько лет? Двадцать три? Так поступай к нам, выучишься на ракетчика, и пойдешь, и пойдешь…

Бакен хотел раскрыть музыканту сверкающие горизонты его возможного будущего, но как ни напрягался – не получалось. Пойдет он на край земли, залезет под землю на боевое дежурство – вот и вся перспектива на ближайшие десять лет…