Отныне я - твой меч - Анджей Ваевский

— Что ж не примерите корону? — отпустил шпильку Кирит, увидев Садара.

— Короновать меня может лишь Верховный жрец Сидерима, а у меня такового пока нет в наличии, — спокойно ответил принц, сделав ударение на "пока". Кириту оставалось лишь проглотить новую дерзость и удалиться, поскольку за спиной Садара уже привычно замаячил альбинос.

Глава четвертая

— Как считаешь, много пользы будет от Разящего?

— Мне кажется, хлопот будет больше.

— Тогда зачем ты вообще решил его вернуть?

— Кассим, вот ты предполагал, что появится этот принц? Нет? Вот и я не предполагал. Знаешь, я жрец, а не провидец.

Узкие лоскуты кожи падали к ногам Садара. Разящий с каменным бесстрастным лицом проводил ритуал. Вторично проходя через пытку, принц не боялся так, как в первый раз: да, будет больно, но терпимо. Совсем не страшно. Он точно знал, что произойдет, а значит — достаточно собрать все свое мужество, стиснуть зубы и выдержать. Это всего лишь тело.

— Закричишь — убью. Либо научишься сражаться с болью, либо умрешь, — сказал Разящий перед первым ритуалом.

И сейчас так же, как тогда, с пальцев неприкасаемого в раны втиралась отрава, жгучей болью растекаясь по всему телу Садара. Если бы Разящий только кромсал кожу, если бы только насиловал — принц стерпел бы, не поморщившись. Не та боль, которую не в силах выдержать воин. Как самый младший наследник, которому вряд ли достанется трон, он с малых лет готовился стать полководцем. Да, наук, политики и уроков управления страной не чурался, не позволяя себе закостенеть в военщине, жадно впитывая любые знания, которые необходимы тому, кто рядом с троном. Король был строг и непреклонен в вопросах образования всех своих детей.

И все же это было невыносимо, то, как выжигало изнутри ядовитым огнем зелье, которое Разящий щедро втирал в порезы. Садар сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Закрыл глаза и видел слезы тех, кто выжил в бойне с Гидером, кто рыдал, кричал, срывая голос над мертвыми телами отцов и сыновей, над растерзанными девушками, лишившими себя жизни, не снеся позора. И не мог позволить себе вскрикнуть, не мог предать тех немногих, кто еще звались сидерианами. Понимал, что должен выжить, вынести все, что уготовано судьбой и проклятым безумцем, и… сделать его своим оружием, первой ступенькой к трону.

Тонкие руны замысловатой вязью вырисовывались на предплечьях. Когда прекратят кровоточить и зарубцуются, то останется витиеватое заклинание, которое не уничтожишь, даже содрав кожу — альбинос взрезал мышцы, делая свой след на теле принца вечным.

— Сколько еще? — устало спросил Садар, когда Разящий, завершив ритуал полностью, разлегся на постели, уложив голову на груди принца, словно слушая сердцебиение.

— Еще три, — сухо ответил он. Сердце билось ровно.

— Почему ты выбрал именно меня?

— Потому что твоя отвага звенела в воздухе.

Светлая комната завалена книгами поверх бесчисленных пуфиков и подушек, разбросанных по полу. Кирит скрипнул зубами, но не посмел отказать Садару, за что был вознагражден победной ехидной ухмылкой. И теперь принц кропотливо выписывал в толстый том необходимые сведения, составляя политическую и торговую карты. Ранее он не настолько интересовался большими государствами и общей картиной взаимоотношений: для крохотного королевства это не имело ровным счетом никакого значения, ведь если одна из империй положит глаз на такую страну как Сидерим, то той останется лишь сдаться. Но наследник Сидерима поставил себе целью построить сильное могущественное государство, и поэтому штудировал трактаты, глотая жадно строку за строкой, выписывая результаты размышлений, перечитывая, комкая страницы и вновь склоняясь над столом.

— Чем занят мой господин? — Разящий уселся на пол, обняв колени Садара. Проявившиеся щенячьи повадки альбиноса раздражали принца, особенно учитывая их отношения. В такие моменты он закрывал глаза, считал мысленно до десяти и заставлял себя вспомнить, что перед ним искалеченный ребенок, пострадало не столько тело которого, сколько разум.

— Твой господин учится быть королем, — ответил наследник Сидерима, не отрываясь от чтения очередного фолианта.

— Зачем это моему господину? — в такие моменты Разящий был больше похож на ребенка, чем на грозного воина и мучителя, сдиравшего кожу и насиловавшего "своего господина".

— Потому что я не хочу никому подчиняться. Вот скажи, неужели ты стерпишь, если твой господин станет слугой? — в хитром прищуре Садара застыла серая сталь. Она застыла, казалось, еще в момент, когда его взгляд столкнулся со взглядом императора. Именно в тот миг принц принял решение, от которого не отступит. Но, возможно, это произошло гораздо раньше.

— Если это случится, то я убью своего господина. Я — слишком хорошее оружие, чтобы принадлежать рабу, — спокойно ответил неприкасаемый. Иногда принцу хотелось услышать, как этот голос дрогнет. Вот только неизвестно, что должно произойти, чтобы альбиносу изменило самообладание.

— Вот и учусь. Хотя странно слышать подобные речи от того, кто сделал меня своим пленником, пусть и из-за данного мною слова, — не удержался принц.

— Ты ошибаешься. Когда поймешь, то перестанешь считать себя пленником, — равнодушно ответил Разящий, словно его это не касалось.

— Мальчишка, самоуверенный мальчишка. Когда я пойму, для тебя будет поздно понимать, какую совершил ошибку, — неслышно прошептал Садар, возвращаясь к учебе.

Раскаленный плац лоснился вытоптанным током. Утрамбованный сотнями, тысячами солдатских ног, он стал тверже камня и давно уже не смягчал падения воинов на тренировке. Седобородый мечник отвлекся от муштры новобранцев, приставил ладонь козырьком к бровям и нервно сплюнул себе под ноги, рассмотрев приближающуюся парочку. Приказ содействовать неприкасаемому и чужеземному принцу был отдан, едва эти двое появились во дворце. Вот только до этого момента старик полагал, что данный приказ его обойдет стороной — чего им делать на плацу-то? Ошибся.

— Чего изволите? — раздраженно спросил седобородый подошедших.

— Плац освободи. Учить господина будем, — ответил Разящий, пропустив мимо ушей сарказм в голосе старика.

— Чему ты меня учить вздумал? — поинтересовался в свою очередь Садар. Он пошел вслед за альбиносом, не спросив — куда и зачем. Ранее надобности не возникало. Завидев плац, подумал, что мальчишка решил тренироваться, чтобы не разнежиться в дворцовой роскоши. Принц и сам не прочь размяться, но, услышав, что его будут учить, — удивился.