Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам

У мастеров на столах уже стали проявляться изделия. Глинкус ходил, посматривал, покачивал головой. Но нигде не задерживался. Распорядитель снова сильно ударил в гонг. Горожане, желающие подыскать себе мастера, тоже двинулись между столами, разглядывая работы. У каких-то столов сгрудились группки людей. Поощряемые восхищенными возгласами, мастера продолжали трудиться.

Валь исподволь поглядывал по сторонам: все эти люди, старательно мнущие глину, заполняющие ее вмятины бусинами и мишурой, они действительно поняли, что должно украшать стену в зале Совета? Или их выбор случаен? Они делают, что умеют? Но ведь это неправильно. Картина в зале Совета не может быть просто красивой. Она должна нести в себе какой-то глубокий смысл, какую-то скрытую тайну.

— Важ, вы еще не решили, какой материал вам нужен?

— Да гнать его надо в шею! Тоже мне — важ! — новый ком глины плюхнулся рядом со столиком Валя. На этот раз распорядитель поспешил туда, где мог быть обидчик Валя. Но Петрикс нырнул в толпу.

— Важи, хочу напомнить: участники состязаются до вечерней смены светил. — Глинкус повысил голос, чтобы его услышали и мастера, и публика: — Вы можете размышлять так долго, как это нужно. Правильное решение не всегда находится быстро. Но следите за Солнцем.

Солнце выпуталось из облаков только к самому вечеру. До вечерней смены светил оставалось немного времени — совсем немного для тех, кто участвовал в ярмарке, и совсем немного для Солнца, чтобы порадовать землю. Дневное светило, собравшись со всей предзакатной силой, затопило собою воздух. Валь сидел, как и раньше, положив на колени руки, и мучительно думал. Солнечные лучи были зеленоватыми. И от этого зеленоватой казалась старая Башня, видимая ее часть, подвешенная над городом, и фрагмент полустертой мозаики — изображение Лося — тоже было зеленым. В прошлом году, Валь помнит, Лось отдавал желтизной. В следующем — поголубеет.

«Парень, не верь глазам. Лось на мозаике — Белый. Этот тот самый Лось, которого помнят деревья с серебристой сердцевиной…»

Лось на мозаике белый.

«Это серьезный труд — видеть Белого Лося. Нужно как можно чаще смотреть на мозаику Башни. Эта мозаика служит людям напоминанием…»

А дворец, в котором заседают советники, расположен напротив Башни!

По телу Валя волной пробежало предчувствие. Он смотрел на мозаику и боролся с зеленым Солнцем: нужно помнить о белом…

Ноги Лося тонули в тумане. Он тянулся мордой к чему-то, что было скрыто от глаз. Этот Лось когда-то гулял по влажному Лесу, трогал губами молодую кору и терся рогами о ствол могучего Дерева.

Валь почувствовал в пальцах легкую дрожь.

Это Дерево было белым! Белое на золотом. Дерево с амулета! Оно было частью мозаики! и если что-то должно украсить собой зал Совета — так это изображение старой мозаики Башни! Валь попробует повторить ее образы в глине — Белого Лося и Дерево.

Ему нужно слепить фрагмент. Осталось совсем мало времени. Он успеет вылепить Дерево.

— Позолоту и белую глину!

— Позвольте полюбопытствовать: для чего нужна позолота?

— Фон должен быть золотистым.

Глинкус с живым любопытством наблюдал за странным участником состязаний. Тот внезапно проснулся. Долговязое тело Валя вдруг обрело упругость — будто в нем распрямилась пружина. Пальцы зажили нервной жизнью — как отдельные существа. Они обжимали глину, утюжили, мяли, вытягивали, выявляя гибкие линии и изящные завитки. На пластине, покрытой позолоченной краской, стал проявляться образ. Валь выращивал Дерево. Оно почти ощутимо качало своими ветвями и тихо шептало Валю:

— Угадал! Угадал!

Распорядитель ударил в гонг: мастерам полагалось закончить свою работу. Руки Валя замерли в воздухе. Он очнулся, поднял голову и в первый момент испугался. Глинкус стоял над ним. Глаза судьи увлажнились. Стол, где работал Валь, окружала толпа.

— Важ! У меня нет слов! Это же совершенство! Кто подсказал вам образ? Ах, извините меня. Кто вам мог подсказать! Вы так долго раздумывали, как приступить к работе. Как ваше имя, важ?

— Валь… — голос Валя осип и еле прорывался наружу. Глинкус сразу поймет: этот — выскочка из древорубов, у него в роду нет ремесленников.

— Простите, я не расслышал. Как вы сказали? Вали…? — брови Глинкуса изогнулись, выдавая недоумение.

— Валь… юс…

— Вальюс! Ну да, конечно! — Глинкус словно обрадовался. — Очень редкое имя. Но оно выдает потомственного ремесленника. Не удивляюсь, важ. Совершенно не удивляюсь. — Он повернулся к толпе. — Важи, вот мастер, которому я готов поручить самый главный заказ. Ах, да! Вы еще не мастер, вы еще не успели стать членом нашей гильдии! — Глинкус будто бы вспомнил о досадной помехе, но тут же, взглянув на пластину, отмел от себя все сомнения и просветлел лицом. — На Лосином острове всякое может случиться. Гильдия сразу назовет вас сверхмастером, важ!

Зеленоватое Солнце, помедлив, опустилось за край земли, и последний зеленый луч зацепился за краешек Неба. Из толпы на Валя, не мигая, смотрел Ваявус. Губы его подрагивали, и на щетке усов зеленели бусинки пота.

— Мастер Глинкус, с хорошей вестью!

Мастер Глинкус, одетый в праздничную одежду (кружевной голубой воротник, голубые манжеты — в год голубого Солнца нужно выглядеть соответственно!), седовласый и вдохновенный, поднялся на возвышение в зале Совета.

— Важи, гильдия поручила мне наиважнейшее дело. — Он слегка поклонился. — Я не просто горд оказанным мне доверием. Весть, которую я принес, наполняет меня высшей радостью. Я должен назвать человека, достойного стать сверхмастером — первым сверхмастером гильдии после затмения Солнца. Вальюс — вот его имя! — Глинкус тряхнул седой шевелюрой и обвел присутствующих сияющими глазами. — Важи, всем нам известно: на Лосином острове главное — красота. Мы живем, чтобы любоваться. Мастера моей гильдии трудятся для красоты. А сверхмастер изящных ремесел как никто другой способен приумножать красоту. Поздравляю вас, важи, с этим чудесным событием и прошу придать ему статус Закона.

Председатель Совета кивнул:

— Важи! Вы слышали мастера Глинкуса. Мы всегда доверяли ему в вопросах, связанных с красотой. И Совет обычно не оспаривает решений гильдии мастеров…

— Ах, важи! Как можно оспаривать! Я уверен: советники — люди, чуткие к красоте, — Глинкус пылко польстил присутствующим, — и у всех вас перед глазами работа того, кого гильдия решила назвать сверхмастером. Это ли не доказательство? Оно убеждает лучше, чем слово старого Глинкуса.

Председатель недовольно покачал головой: не следует перебивать — даже если ты Глинкус.