Пьяная Россия - Элеонора Кременская

– Ну да, – не поверил дракон, – недавно был маленьким.

– Но не толстым, – рассмеялся сквозь слезы Богдан.

– Не плачь, – посерьезнел дракон, – я к Сатане пойду, он разрешит забрать тебя раньше времени.

– Благодарю, – поклонился Богдан.

С тем они и расстались. С тем Богдан и обратился к своим товарищам по несчастью, а вдруг хладный дракон способен помочь не только одному Богдану, но и другим? Спрашивал он, но друзья его стойко молчали. Старуха, сестра Богдана отводила взгляд, молодежь обдумывала небывалое событие – встречу дракона и человека.

– Как же он проник в наш мир? – недоумевал Алексашка.

– Через портал, наверное, – пожал плечами Богдан.

– Дракон, – мечтательно произнес Магик, – хотел бы я стать драконом, сильным, независимым созданием, свободным, как само небо!

– Да, – вздохнул старый колдун, – но возможно ли такое на деле?

– Я не слышал, – тут же кивнул Магик.

Старуха замотала головой.

– А, может, попросить, – робко вмешался Кока.

– У кого? – разом воскликнули все присутствующие.

– У дракона-колдуна, – высказал свою мысль вслух Кока, – авось, он пойдет нам навстречу и ангелы перестанут нас страшить!

– Отстанут, факт! – кивнул Магик.

– Перестанут преследовать, – подтвердил Алексашка.

– Но, как это сделать? – вмешалась тут Мила. – Вы сможете до него добраться?

– Попробуем! – опять разом воскликнули все присутствующие.

Гении

На улице было прохладно. Пар вился из ноздрей и рта, не стойким туманом задерживаясь ненадолго у лица, и тут же растворялся бесследно.

Магик вздрогнул от холода, клацнул зубами и притянул дверь, ведущую в преисподнюю. Вышедшим за ним на утренний холод колдунам ничто не угрожало. Потоки теплого воздуха из приоткрытой двери так и накатывали, согревая и приободряя. В преисподней всегда плюс пятьдесят шесть градусов по Цельсию.

– Интересно, кто же туда лазал с термометром? – высказался вслух Алексшка.

Ответом ему стал смех и слова Магика:

– Никто! Просто – это известно и все!

Бабушка Алексашки тут же вмешалась и пока они все двинулись в заданном Магиком направлении, поведала молодежи одну историю из своей жизни.

Еще летом она почуяла неладное, в воздухе пахло такой стужей, что руки коченели. Быстро сообразив, что в привычной обстановке квартиры не выживешь, бросилась в деревню, к старому отцу.

Отец, выслушав ее сбивчивые объяснения, с пониманием кивнул, все-таки, он был колдуном и разрешил действовать во спасение семьи. И она принялась за дело.

В ход пошли все денежные накопления и скоро дом по самую крышу оказался забит съестными припасами, а оба сарая заполнены дровами. Для комнат и кухни были куплены шерстяные ковры, призванные сохранить тепло. Кроме русской печи, которую отец любовно называл «матушкой», она приобрела еще и военную печку без дымоходной трубы, которая также работала на дровах.

Осень подошла быстрее быстрого. Зима пришла в октябре, до Покрова. Еще не облетели листья с деревьев, еще кое-где виднелась зеленая трава, но уже замело, завыло, облепило снегом провода.

У нее было заготовлено несколько керосиновых ламп и в сарайке закопаны две бочки керосина.

Провода под тяжестью снега, в конце концов, оборвались, свет погас и они зажгли одну лампу.

– Экономить надо! – кивнул отец, выглядывая в окно, он видел сквозь хлопья летящего снега огни керосиновых ламп в окнах других изб.

– Ишь ты, соседи достали керосинки, – прокомментировал он, – а еще бают, цивилизация, технократия, которая перевернет мир, а тут, на-ко, непогодь и куда делась цивилизация? Правильно! Ко всем чертям!

В последующие дни, отец скептически морщился, выслушивая панические новости о непрекращающемся снегопаде и как следствии, заносах на дорогах и многочисленных авариях.

– Накупили автомобилей, нелюди, а после не знают, как проехать, – бормотал он себе под нос.

Вслед за ветродуем и снегопадом наступила тишь. Звезды высыпали на небе. Мороз крепчал. За одни только сутки столбик термометра опустился ниже двадцати градусов. В городе опять началась паника, лопались старые, выслужившие свое, трубы. Целые районы замерзали. Температура, между тем, опускалась. Ниже тридцати, ниже сорока. Дом трещал, обе печи топили и, сменяя друг друга, отец с дочерью, поддерживали тепло.

Сквозь замерзшие окна не было видно насколько холодно на улице и радио смолкло. Напрасно отец крутил переключатели, ни один русский канал не вещал, а прочих, заграничных, маленькое радио осилить не могло.

Так прошел месяц. После миновал второй и в канун Нового года отец откупорив бутылку домашней наливки неожиданно разрыдался:

– Даже президент с праздником не поздравит! – пояснил он испуганной его слезами дочери.

А напившись пьяным, выдал:

– Одни мы с тобой остались, вот придет весна, Россия оттает, а тут на тебе и прикатят инстервенты, все трупы схоронят, нас с тобой в рабство загонят!

– Куда? – переспросила она.

– На галеры! – сердито отрезал отец и полез на полати спать.

Замечание отца ее встревожило и она беспокойно закрутилась возле радио пытаясь поймать хоть один живой голос, но лишь треск и неразличимый шум был ей ответом.

На следующее утро она решилась. Оделась плотнее, закрыла лицо шарфом, прошла в сени, к входной двери, долго отдирала, дверь сильно обледенела.

Она вышла, прищурилась. Снег под лучами зимнего солнца сверкал и переливался. Ледяные дома вокруг не подавали признаков жизни, дым вился только над трубой их дома. Это отец топил русскую печь и одновременно варил в чугунке гречневую кашу.

Мороз пробирал, ей сделалось холодно, замерзли руки и она вернулась, обратно в сени. Пока она совершала нехитрые действия по открыванию и закрыванию дверей, вся закоченела и вынуждена была прижаться к горячему боку печки, чтобы согреться. На улице она пробыла от силы минуты две-три.

– Ну? – коротко спросил отец.

Она рассказала об увиденном.

На следующий день она сумела добраться до уличного термометра, что висел на оконной раме. Сквозь замерзшие окна, изнутри избы, не было видно значения температуры, но тут, на вольном воздухе она осторожно заглянула и чуть не упала, пораженная. На градуснике было ни много, ни мало, но минус пятьдесят шесть градусов по Цельсию.

Едва добежала до печки, прильнула к теплому боку «матушки». Выслушав, отец с горечью произнес:

– А в преисподней с точностью до наоборот, всегда плюс пятьдесят шесть. Нам бы чуточку их тепла, чай не обеднеют!

– И как это сделать? – привыкшая к действиям, а не рассуждениям, спросила она.

– А окошки открыть, – оживился отец. – Всего лишь окошки, они и не заметят!

– Владыка заметит! – угрюмо возразила ему она.

– Оправдаемся! – уверенно заявил отец.

В тот же день они открыли одно окошко. Особых усилий для этого не потребовалось, как всегда в таких случаях лишь желание и сосредоточенная мысль.

Луч тепла из преисподней, до которой, как известно, из нашего мира рукой подать, всего лишь полметра, упал на крышу дома. Через час с замерзших стекол уже сползли последние ледышки и обнаглевший от такой роскоши отец, стоя на крыльце, заявил о своем намерении дочери.

– Ты с ума сошел! – испугалась она.

– Не боись, прорвемся! – засмеялся отец и в тот же день расширил луч так, что луч накрыл волной тепла всю территорию России.

В январе началась оттепель, ожили растения и те, немногие, уцелевшие люди, похоронив своих замерзших родных, друзей, соседей принялись размышлять, что же делать дальше? Шло время и в Россию понаехали представители южных народов.

Наступила весна. В согревающей энергии тепла преисподней уже не было нужды и отец неохотно закрыл окно, сетуя на то, что раньше, пока были живы его соотечественники, не додумался отогнать стужу таким простым для любого колдуна способом… Теперь же приходилось пожинать плоды своего безумия, на каждом углу звучала тарабарская речь и орды «черных» заполонили русскую землю.

– Погоди-ка, бабушка, – перебил тут ее Алексашка, – в годы твоей юности был Советский Союз и какие еще инстервенты, где они?

Бабушка поправила сползшие на кончик носа очки, тяжело вздохнула, впрочем, не отставая от молодежи ни на шаг:

– История повторяется, Алексашка. И в прошлую цивилизацию, и в позапрошлую был Советский Союз, который распался, и была Россия.

– Ничего себе, – Алексашка даже остановился, – ты помнишь свою жизнь из прошлой цивилизации?

– Все мы помним, – кивнула печальная старушка, – но не все это понимают.

– Пришли! – коротко доложил Магик.

Перед ними высился золочеными куполами и башенками огромный монастырь.

Колдуны, почтительно прижимая правую ладонь к сердцу, поклонились вышедшему к ним высокому седобородому монаху. Под пронзительным взором монаха чувствовалась такая сила, что Кока, самый слабый из группы пришедших, закачался.