Крестьянин - Александр Баренберг

   Итак, я первый раз вышел наружу и немного погулял по деревне. Да, разгуливал, естественно, не голышом - еще в первый же день заботливые хозяева снабдили меня одеждой. "Председатель" расщедрился, видимо, на свою запасную одежду: длинную холщовую рубаху и штаны, из относительно приличной, хоть и грубоватой ткани. Поношеная, конечно, но сойдет для начала - большинство обитателей деревни не могли похвастаться и такой. Ну и, конечно обувь, без которой я не смог бы сейчас ступить и шагу. Типа сандалий: толстая деревянная подошва, крепящаяся к ноге кожаными ремешками - очень похожие на современные женские туфли на платформе, и такие же уродливые. Ну, это дело вкуса, разумеется. Главное - ходить в них было можно, и даже - довольно удобно.

   Экскурсию по деревне проводила стая ребятишек, с которыми я неплохо подружился за время вынужденного лежания. Так получилось, что первым моим "прогрессорским" шагом в этом мире стало их обучение игре "крестики-нолики". Вернее, тут пришлось обозвать ее "крестики-кружочки", так как понятие ноля местной детворе было решительно неизвестно. Впрочем, как я подозревал, и взрослым - тоже. Так или иначе, но нововведение вызвало всеобщий восторг среди ребятни и сразу вознесло ее уважение ко мне на небывалую высоту. Просекшие, после нескольких десятков проигрышей, принцип игры, дети "председателя" сразу же побежали к соседям и там уже они били в пух и прах еще не знакомых с игрой сверстников. Воодушевленный первой удачей, я решил пойти дальше и стал обучать старшего из детей, Хельмута, игре в "морской бой". Но сразу же наткнулся на труднопреодолимые препятствия. Не говоря уже о том, что никогда не видевшему моря мальчику непросто было объяснить, что такое, собственно, морской бой (ведь фильмов он не смотрел и книжек не читал), так еще и оказалось, что тот не имеет ни малейшего понятия о буквах и цифрах. Вообще-то, этого надо было ожидать - времена всеобщей грамотности наступят еще не скоро, но заранее я не подумал, а теперь не знал, как выкрутиться - чем заменить буквенно-цифровую систему координат. Прогуливаясь после осмотра немногочисленных деревенских достопримечательностей, я продолжал размышлять об этом.

   Выйдя в центр деревни, к церквушке, и подняв глаза, обнаружил трогательную сельскую картинку: двух мило трущихся друг о друга мордой осликов. Подняв глаза повыше, увидел и восседающих на них всадников. Первый оказался "председателем", а вот второй... Ряса с капюшоном, выбритая макушка и большой, выставленный напоказ крест на груди не оставляли сомнений в его профессии. И этот человек пристально, из-под густых бровей, разглядывал меня...

   - Инквизиция по мою душу пожаловала! - пронеслась было паническая мысль, но тут же была подавлена доводами, услужливо подкинутыми "прочищенной" памятью: "Инквизиция стала тем пугалом, которое нам известно не здесь и не сейчас. Так что нечего особо переживать!"

   Тем не менее, я чувствовал, что кое-какие проблемы у меня все же появились. И, словно в подтверждение, "председатель" призывно замахал мне рукой, а довольно таки тучный монах осторожно сполз с осла и, прочно утвердившись на земле, величаво упер руки в бока в ожидании моего приближения. Ну все, попал! Этот так просто не отстанет, всю душу вывернет! Ладно, пошли сдаваться...

   - Добрый день, святой отец! - поприветствовал я его фразой, которую проговаривал про себя, пока подходил. Больше ничего на ум не пришло. Как именно тут принято приветствовать священника? Поклониться, а может быть, поцеловать руку? Подумав, решил не выпендриваться, а просто немного склонить голову. Пусть лучше посчитает, что я плохо воспитан, чем увидит мое полное незнание современных ему, общих для всей Европы, обычаев.

   - Здравствуй, сын мой! - сочным басом ответствовал тот, перекрестив меня, и, не выказав никакого удивления, сам протянул руку для поцелуя. Пришлось припасть к его грязной конечности, покрытой заскорузлой кожей. Поп, или кто он там, тем временем начал длинно и с выражением толкать речь, густо перемежая ее латинскими словами и фразами. Я глупо улыбался и делал вид, что почтительно слушаю, хотя не понимал решительно ничего - священник говорил быстро и с акцентом, отличающимся от речи местных жителей. Наконец тот закончил, причем фразой с явно вопросительной интонацией, в которой я распознал только слова "тебя" и "нашли". Извини, чувак, но тут тебя ждет облом! Я медленно и четко произнес:

   - Святой отец, я приехал издалека и очень плохо знаю ваш язык. Поэтому не понял вашего вопроса.

   Монах в ответ только сплюнул и, взмахнув рукой, бросил: "Пошли!". "Председатель" схватил меня под локоток и мягко подтолкнул в направлении церквушки, куда уже заходил священник. Пройдя за ним, мы оказались в небольшой комнатке, в которой тот, видимо, и обитал. Расселись на обрезках больших обтесанных бревен, служивших скамейками. Поп порылся по закромам и поставил на стол глиняный кувшин, такие же, неровно слепленные кружки и миску с закуской, подозрительно напоминавшей напрочь высохший горох.

   Пока тот возился, "председатель" тихо рассказал мне на ухо, что святой отец был в отъезде, а сейчас вернулся и очень заинтересовался моей личностью, и что надо все ему рассказать, ничего не утаивая. По крайней мере, это то, что я понял из его речи. Тем временем священник разлил по кружкам какой-то напиток и придвинул нам. Что это - вино? Я с опаской отхлебнул глоток. Ага, держи карман шире! Просто кислая настойка из ягод. Правда, пара-тройка процентов алкоголя в ней имеется, но и только. Ну, раз выпить нормально не придется, так хоть закусить, что ли? Я положил в рот пару горошинок и с трудом разжевал. Редкая гадость! Но хоть несколько забило резкий привкус кислятины, оставшийся от настойки.

   Отправлять все это внутрь я не боялся - еще вчера с аппетитом позавтракал и пообедал всем, чем бог послал хозяйке, и без последствий. Видимо, желудочная микрофлора уже пришла в норму. Правда, бог посылал Гретхен (так звали хозяйку) довольно скромно, прижимистый, видать. На завтрак в зажиточном, по местным крестьянским меркам, доме "председателя" (а того величали Йоханн, и он таки был деревенским старостой, как я и предполагал) подавали яйца в разных видах, молоко и хлеб. На обед - кашу из смеси нескольких круп, но уже без хлеба. В кашу клали также немного овощей, выращиваемых на приусадебном огороде. В основном - лук, капусту и еще загадочный корнеплод желтого цвета, в котором я заподозрил легендарную репу из сказок. Легендарную - потому что никогда ее не видел, только слышал в детстве. Ни мяса, ни рыбы на столе у хозяев пока не наблюдалось. Если даже староста может позволить себе мясо только по праздникам, что уж говорить про бедняков? А я, между прочим, привык мясо каждый день кушать! Придется отвыкать, к сожалению.

   Тем временем поп, тоже глотнув настойки, приступил к допросу. А как иначе это действо назвать, ведь тот, придвинув к себе кусок пергамента и чернильницу с пером, начал вести натуральный протокол, зараза! Заметно было, что он провел работу над ошибками, потому что обратился ко мне самыми простыми словами, выговаривая их четко и медленно, почти по слогам:

   - Итак, сын мой, как твое имя?

   - Артур, - запираться я и не собирался.

   - А я - отец Теодор, пастырь, Божьей милостью, всего этого баронства. Откуда ты прибыл к нам, Артур?

   Хороший вопрос, как глубокомысленно мычал у нас на лекциях один из профессоров, если не знал ответа! И чего я ему скажу? Просто "из далекой страны" - явно не прокатит. Правду, если не хочется оказаться на костре, тоже выкладывать не стоит. Хотя... Необязательно всю правду...

   - Я из Руси, - заметив непонимание в глазах священника, поспешно добавил:

   - Руссланд. Э.. Раша, тьфу ты..., - я исчерпал все известные мне вариации этого названия, но цели не достиг.

   - Я не знаю такой страны! Где это? - подозрительно вопросил монах.

   - Э..., далеко на востоке, - тут меня осенила новая мысль. - А город Киев вам известен?

   - Киев? - святой отец сразу расслабился, услышав знакомое название. - Да, конечно. Значит, ты оттуда?

   - Да, - почти не соврал я. Ведь именно в этом городе я действительно родился.

   - Так ты ортодокс? - снова насупился вдруг монах.

   Вот блин! Из одной засады вывернулся, чтобы сразу же попасть в другую! Забыл, что веры разные! Как теперь выкручиваться?

   - Нет, святой отец, я католик. Мой дедушка приехал туда из этих мест, поэтому я и язык немного знаю, - на ходу придумывая, с запинками, ответил я.

   Поверил тот или нет, но мои "показания" были тщательно зафиксированы в письменном виде. "На латыни шпарит!" - понял я, приглядевшись к письменам. Ну да, стандартизированного немецкого языка еще нет, поэтому для делопроизводства и используется латынь. Это, кстати, тоже указывает на начало тринадцатого века, потому что в его конце, если мне не изменяет память, таки перешли на использование немецкого.