Ненужная жена. Рецепт любви - Константин Фрес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А на столе, порядком запыленная, но все равно крепкая и целая, лежала книга в кожаном крепком переплете — рецепты снадобий ото всех болезней, что отец составлял сам.
— Это настоящее сокровище! — произнесла я, перелистывая страницы, исписанные аккуратным почерком. — Эх, была бы сейчас весна! И был бы цел сад! Я наварила бы заживляющих мазей и продала их! Нам было б намного легче выжить!
Пока я собирала все добро, что нашла, Лиззи бродила по дому.
— Тут очень красиво, — сообщила она мне, подставляя свою корзинку, чтобы я наполнила ее мылом и мешочками с сухими травами, с теми, что удалось отыскать. — Давай тут жить?
— Я бы с удовольствием, крошка, — ответила я с тяжелым вздохом. — Но такой большой дом нам не протопить ломанными стульями. Потом, если разбогатеем, тогда…
— А что нам нужно, чтоб разбогатеть? — с надеждой в голосе произнесла девочка.
— Немного везения и много-много работы, — ответила я. — Вот продадим завтра мыло, выручим немного денег. Весной на ярмарке купим саженцев, посадим в саду. Вырастим цветы, сделаем из них лекарства…
Девочка вздохнула.
— Это очень долго, — сказала она.
В свою каморку мы вернулись с санками, полными всякой всячины. Тут были и нитки, и иголки, и ножницы. В обломках в своей комнате я отыскала гребешок и маленькое карманное зеркальце. Нашлись и пара рубашек, стареньких и латанных, но все ж чистых.
Мелкие обломки мебели мы перевезли в несколько заходов.
Стулья покидали сразу в камин, чтоб натопить как следует комнату, потому что сами уж сильно продрогли, блуждая по снежному саду.
На свою софу, поверх соломы и коврика, я уложила полосатый тюфяк, старый и драный, но все же мягкий. Сокровища, что нашли в кабинете аптекаря, я аккуратно обтерла, стараясь не повредить нарядную обертку.
— Завтра в поселок пойдем, — сказала я. — А сегодня давай-ка вымоемся.
Лиззи сморщила нос.
— Мыться, — буркнула она. — Это еще зачем?
— Затем, — строго ответила я, — что мы с тобой не нищенки и не замарашки, а приличные девушки. Самостоятельные. И мы не подаяние собираемся просить, пытаясь разжалобить всех своим видом. А заработать на хлеб своим трудом!
— Не хочу, — пробубнила Лиззи, глядя на меня исподлобья.
Ну, понятно.
Клотильда, если и мыла ребенка, наверняка безжалостно поливала Лиззи едким щелоком. Щипало глаза и разъедало кожу. Приятного мало.
— Пахнуть хорошо хочешь? — спросила я, развернув кусок мыла с ароматом роз.
Запах был очень стойкий и чарующий. Лиззи понюхала его и даже прижалась щекой, пробуя шелковистую гладкость куска.
— От этого мыла ты будешь очаровашкой. Волосы будут мягкими и золотыми. А личико румяным и белым, как у принцессы. Еще платье твое постираем, и будешь ты невообразимая красотка!
В общем, правдами и неправдами мне удалось ее уговорить.
Но легко сказать — помыться.
Ванна, конечно, у нас была. Но сама комнатка, где она стояла, была холодна, еще не прогрелась толком. Да и была она грязна. И эта грязь, пыль, паутина давили, угнетали. Даже дышать было тяжело. Стены давили.
Поэтому, как бы ни было трудно, как бы ни хотелось прилечь, я решила отмыть домик.
Всего-то одна комната и ванна! Неужели не осилю?!
Лиззи, подумав, что я позабыла о мытье, с радостью взялась мне помогать.
Вместе мы наносили и нагрели воды, я настрогала в ведро мыла, добавила кипятка. Старой тряпкой взбила пышную пену.
С мебели и со стен тщательно оттерла пыль. Постаралась отодвинуть всю мебель, чтоб добраться до самого темного и самого пыльного уголочка.
Снова выколотила наши ковры, под которыми мы спали. Начистила их со снегом. Повесив на перильца, яростно выколотила их палкой. Они стали ярче, на них даже рисунок стал различим.
Лиззи большой старой метлой вымела всю солому из дома, с пола.
Щеткой я вычистила нашу софу, вымела всю пыль, весь колючий песок из складок обивки. Натерла до блеска лакированные ножки.
Соломой набила старый наматрасник, уложила его на софу аккуратнее. Поверх него бросила ковер. А сверху уложила тот самый старый тощий тюфяк, немного взбив его. Наша постель стала чище и теплее.
— Уже не логово грязных нищенок, — пробормотала я.
Пол в комнате я мыла особенно тщательно. Щеткой отскребала от досок грязные следы, глину и сажу. Скоро стало видно, что он из мореных дубовых досок, еще крепких, почти новых.
И стены были чистые, обшитые светлым крепким деревом.
От воды оно вдруг запахло лесом, приятной свежестью. Я раскрыла двери, проветривая, прогоняя застоявшийся запах, и дерево запахло еще острее, еще тоньше и приятнее.
Лиззи по моей просьбе выносила за порог мусор, сметенный песок и грязь, содранную из углов паутину.
Окно пришлось мыть дольше всего. Рама была просто волшебная, резная, очень сложная. А стекла маленькие, вставленные в ажурную деревянную решетку. Да еще и холодные, заледеневшие со стороны улицы!
Но мои усилия не прошли даром; в комнате стало светлее, и серое, непроглядное окно оказалось огромным и красивым.
Три ведра воды ушло на то, чтоб оттереть почерневшую от копоти плитку на стенах и пол в ванной.
Старая тряпка, бывшая когда-то одеждой, от моего усердия стерлась о кирпичи, изорвалась. Но на полу не осталось ни песчинки. А ванная сияла чистотой. И все вокруг приятно пахло свежестью.
Разведя щелок, я залила им саму ванну и терла до тех пор, пока она не побелела.
Слив за ту пару дней, что мы топили дом, кое-как оттаял, да еще я плеснула горячей воды, смывая грязь и мыльные пузыри с гладких блестящих стенок ванны.
Теперь можно было наполнить ее свежей чистой водой и помыться.
— Ну, смотри, — пропыхтела я устало, утирая мокрый лоб, — разве не красота? Отмоем начисто весь домик, когда потеплеет, и станет очень уютно.
— Куда же чище, сестрица! — радостно воскликнула Лиззи, оглядывая плоды моих усилий. — Ты просто волшебница! Посмотри, какое все чистое и яркое! Даже сверкает!
Уже к вечеру мне, наконец, удалось наносить достаточно воды, чтоб наполнить ванну.
Я нагрела три ведра кипятка, перемешала в ванне с холодной. От воды шел пар.
Камин я растопила так, что в комнате стало жарко. В чайнике заварила травы из тех, что нашла в кабинете аптекаря.
— Для
