Облакайдеры(2004-2007) - Наталья Патрацкая

Однажды я на рабочем месте скорчилась от сильной боли. С каждой минутой мне становилось все хуже. Всегда сложно уйти с работы во время рабочего дня, надо было подписать бумажку на разных этажах огромного здания фирмы.

Серафима на работе как-то попала в сложную ситуацию, так женщины сняли с себя белые халаты и закрыли ее плотным кольцом от мужчин. Дело в том, что конструктора работали в белых халатах, их выдавали, как униформу, дабы все сексуальное на человеке было прикрыто. Так произошел производственный выкидыш у Серафимы, она не набралась смелости уйти во время с работы. Все каралось.

Боль у меня становилась острой. Работу покидать нельзя, но если боль за пределами человеческого терпения? Из последних сил я написала заявление, подписала его, и, сгибаясь в три погибели, поехала домой. Дома боль превзошла все ожидания. Я пошла в ванну и вскоре на моей ладони лежал маленький ребенок, сантиметров 15 длиной. Состояние жуткое: держать в своей ладони создание, которое не выжило в борьбе за производственные успехи в области облакайдеро-строения. Это состояние позже преследовало годами. Интересно то, что все стареет. Фирмы в последние свои годы стало снижать дисциплину, появилась возможность прийти на работу чуть раньше или позже, но и уйти с работы с таким же сдвигом во времени. Ребенка в 15 сантиметров длинной, можно назвать в честь станции облакайдеров – Синий Мир. Я в то время руководила группой конструкторов, которая создавала прибор для этой космической станции. Позже космическую станцию потопили вместе с прибором. Естественно, Серафима первой узнала, что у меня был выкидыш и довольно поздний по сроку беременности. Серафима посочувствовала в первую минуту, а во вторую спросила, то, что больше всего ее интересовало:

– Марина, а чей это был ребенок?

– Чей? Лесного лешего в плащ палатке.

– Но плащ палатка есть только у Мартина, он отец ребенка?

– Да! Серафима, а у тебя тоже был выкидыш, но ты в этом не призналась, сказала, что ничего особенного. Мы сами догадались.

– Раз он отец твоего ребенка, так он отец и моего ребенка, чего тут рассказывать?

– Понятно, обе кровью умылись, а дети не получились. А ты не знаешь, у него вообще есть дети, или у его женщин одни выкидыши?

– Первая жена его от молнии погибла, но детей у них не было.

– Серафима, ты говоришь, первая, а что есть вторая?

– Марина, ты точно не вторая его жена, говорят, есть у Мартина вторая жена, но я, ее не знаю.

Мы помолчали и разошлись к своим кульманам. Одинаковые духи разошлись по местам работы. Работа поглотила полностью до следующего перерыва.

Серафима жила рядом со своими родителями и домой мужчин не приводила, но возраст у нее был критический, ребенка второго у нее не получалось, но она надеялась на лучшее, на то, что у нее будет еще ребенок. Врачам она ни слова не сказала, да и матери она ничего не сказала. Это только я узнала, а если узнала я, то узнал и Мартин. Он страшно расстроился, но ни из-за Серафимы или меня, а из-за себя; оказывается, такое происходит со всеми его женщинами: они его детей не вынашивают. Вот тебе и любовь!

Совершенно случайно я узнала, за что Мартин получил большую премию. Его подразделение разработало секретное оружие: магнитный луч попадал в металлическую часть на одежде человека и пронзал его насквозь, человек погибал мгновенно на глазах, стреляющих…

Я задумалась, так значит, а то и значит, что свою первую жену Мартин сам и убил, из своего секретного оружия, ведь она погибла напротив окон его лаборатории, именно там находится его подразделение! А сделал он это во время грозы. Так, а не мог ли он быть той самой молнией, которая достала брата Владимира? Нет, здесь все серьезней. И еще Владимир был в черной рубашке, а Мартин в цветной. Владимир переживал, а Мартин? Мысль оборвалась. Страх пронзил меня насквозь: и я его любила? Любила.

На следующий день я услышала о смерти Шефа, сказали, что у него произошел инфаркт рядом с проходной. Я поняла сразу: стрелял Мартин в длинный зонтик моего начальника. Зонт он всегда носил с собой, даже если не было дождя. Окна Мартина находились рядом с проходной, просто мы на два этажа выше…

Я посмотрела на себя в поиске металлических частей, увидела сережки… Но не в сережки ведь он будет стрелять? Сережки не магнитят, а все равно жутко. Просто жутко стала мне! Я поднесла магнит к сережкам, но они не магнитили, и я тогда успокоилась. Милиционеры никогда не переходили проходную фирмы, в здании царили свои законы и своя охрана. Смерти у проходной были столь естественны, что родственники уголовных дел не возбуждали, и расследований никто не проводил. Смерть от магнитного луча больше всего напоминала инфаркт.

Мартин позвал меня в кафе, ему надо было сказать о том, что у него скоро будет хорошая иномарка. Я сразу подумала, что он опять что-нибудь изобрел. Вся любовь во мне к нему исчезла, я больше не стремилась с ним к близости, моя задача была одна: выжить, не говорить ему того, что ему говорить опасно!

Меня вновь загрузили новой работой, целую серию блоков я разрабатывала, потом унифицировала, дел было много. Серафима отошла на второй план. Я заметила, что Мартин ее больше не возит на своей машине. Он ждал меня в машине с открытой дверцей. Однажды, когда я проходила мимо, он так вытянул вперед ногу, что я вполне могла споткнуться. Я села в машину, как в ловушку. Ловушка – легковушка…

Машина сразу тронулась с места и повезла меня на новую квартиру Мартина. Теперь у него была двухкомнатная квартира. В квартире сидел Владимир. Я поздоровалась с ним, и мне тут же предложили приготовить ужин. Я ушла на кухню, мужчины беседовали. За столом они открыли мне страшную тайну, о которой частично я уже знала. Мне предложили разработать дизайн нового оружия. Практически оно работало, но внешний вид у него был неприглядный. Владимир выступал в роли поставщика металла для оружия. В качестве аналога мне дали пистолет, который мог бы лежать на моем рабочем месте, как игрушка, но в то же время новое оружие не должно напоминать внешне пистолет. Из нового оружия пуля не вылетала, из него выходил магнитный луч, вызывающий инфаркт человека. Луч прекращал работу сердца, он работал как тромб. Внешних повреждений на человеке не оставалось. Я согласилась работать над новым оружием. Мужчины меня пальцем не тронули: мой ум им был важнее моего тела.

Как-то я забылась, взяла в руки пистолет со стола и пошла к Мартину, показать новые прорисовки. Люди уступали мне дорогу. Я не сразу сообразила, что другие в пистолете видят пистолет, а не образец которому и надо и не надо следовать при новой разработке. Серафиму в подробности новой работы я никто не посвящала. В обед я вышла из конструкторского зала за водой. Вода находилась в титане, это такая нержавеющая конструкция вместо самовара. Серафима взяла пистолет с моего стола и прицелилась в кульман, потом, как в детективе повернулась и выстрелила. Грянул выстрел. Выстрелом Серафима разбила чайник, который несла я. Кипяток разлился, в руках у меня осталась ручка от чайника.