Методика доктора Элса - Пётр Александрович Марьяшов

своим состоянием Антон установить не смог. «Один», «Идёт», «Горит». Просто несуразный бред, который даже больному покажется нелогичным.

Становясь под струю холодной воды, Антон сверлил пол своим чутким, но полным пустоты взглядом. С него стекала мутная жидкость, но что-то явно приросло к его коже крепче любой грязи. Он тёр себя руками до тех пор, пока что-то алое не начинало стекать в слив. Этот вид крови уже не приносил ему приятного покалывания в животе. Это словно было рычагом к его пробуждению. К пробуждению его потаённых секретов, которые оказались весьма поверхностными для груды железа с лампочками.

Прикусив губу, Антон заводил монолог внутри своей головы. Если его мысли можно было угадать, значит они не такие и особенные. Значит он не может быть чем-то большим, чем жалкий кусок мяса, коим были все люди вокруг него. Он хмурился, бил по стенке и не мог смиряться с этими мыслями. Он был готов порвать каждого, кто попадётся ему под горячую руку. Потом он аккуратно садился на пол и начинал шёпотом проговаривать себе под нос, что наверняка его просто обдурили. Возможно, оно и к лучшему и что он сможет прийти к чему-то большему. Сердце его становилось тише, а выпученные глаза влезали обратно на своё место.

Вентиль аккуратно прекратил подачу воды и шум падающих капель внезапно стих. Некоторые частички воды свисали с мешков под глазами, после чего летели вниз, ударяясь об холодную и белоснежную плитку. Антон аккуратно взял полотенце и начал тщательно вытирать им лицо, дабы привести себя хоть в какой-то порядок. Его одежда покорно лежала рядышком с ним, дожидаясь, когда её носитель вновь будет в ней нуждаться.

Внезапно в комнате послышался уже знакомый гул. Антон поспешил убрать полотенце с лица, как вдруг обнаружил Машину, которая уже была на своём заветном месте и потихоньку поворачивалась в его сторону. Он быстро прикрыл своё тело в самых стыдливых местах и потеряв внутреннее спокойствие, попятился назад. Модуль уже совсем чётко походил на человеческое лицо, со всему ему присущими атрибутами. Его чёткие изгибы и линии чертили довольное и весьма радостное выражение. Зрачок блеснул красный цветом и уверенный мужской голос пожелал доброго дня.

— Решил освежиться перед очередным сеансом? А ты молодец. Сегодня мы с тобой просто поговорим.

Машина пристально уставилась на Антона. Её металлические брови поднялись, словно она не понимала, почему ей не отвечают. Но как стало уже всем понятно — Машина понимала абсолютно все вещи. Подвинувшись ещё ближе к мужчине её голос прозвучал словно шёпотом и с долей дружелюбности, присущей давно знакомым людям.

— Поверь, мой дорогой Антон, нет такой вещи, которой я в тебе не видел — особо широко разведя стальные веки произнесла машина.

Антона молча схватил одежду и повернувшись к машине спиной, начал суматошно одеваться, стараясь сделать всё настолько быстро, насколько он это может. Как ему показалось, ни о каком удобстве для него уже не было речи и теперь нужно соглашаться на все предлагаемые условия. Ещё каких-то три сеанса вместе с этим и всё наверняка закончиться. Не будет больше этой жуткой Машины и дурацких сеансов, которые уже и так успели испортить жизнь.

Майка особенно шустро налетела на плечи, и Антон обернулся назад. Глаз машины тяжко ложился на него, и он на уровне непонятных чувств отводил взгляд. Стул аккуратно скрипнул, и он сел прямиком напротив Машины, всячески пытаясь избежать зрительного контакта. Но даже смотря на стол, он замечал отблеск ярко красного круга, который очень внимательно приглядывался к нему.

— Расскажи мне, каково это?

— Что это? — Антон опасливо поднял глаза.

— Ты рассказывал о своём хобби. Мне стало интересно. Ты не совсем точно описал свои чувства — просто нравится. А если говорить подробнее?

— Ну… — Антон почесал руки и снова увёл взгляд от Машины — сперва ты берёшь в руки инструмент, потом вставляешь его в головку шурупа или ещё чего либо… Очень приятно чувствовать, что всё поддаётся и идёт легко. Ты начинаешь его вращать против часовой стрелки, а потом тебе открывается то что было там — внутри… — его голос дрогнул и по тону было слышно, что Антон тщательно подбирает слова — потом ты достаёшь гайки и шурупы, складываешь их все вместе и представляешь, как…

— Они работали вместе — в один голос с Антоном проговорила Машина.

Мужчина аккуратно скрестил руки на груди и пытался собраться с мыслями. Еле слышимый электрический треск исходил от модуля, и его тяжёлая тень зависла прямо над головой Антона. Он очень хотел попытаться как-то отвлечь себя мыслями или цикличными действиями, но присутствие машины было нельзя скрыть. Оно было чем-то большим. Эти слова с каждым сеансом становились всё более и более тяжёлыми.

— А как работаешь ты? — Голос Машины прозвучал с азартом — Я знаю твою анатомию и принципы жизнедеятельности, но видеть этого всего на практике мне не довелось.

Модуль подвинулся ближе к Антону и начал его пристально оглядывать. Мужчина встал со стула и отошёл поближе к своей кровати, пытаясь не думать о словах Машины. Какого черта она несёт и как это связано с его реабилитацией? Он думал, что Наталья Игоревна подговорила своих дружков провести над ним операцию и специально подослала Машину, чтобы та промыла ему мозги и он согласился на это.

— Я тебе обязательно расскажу, только дай мне время, хорошо? — глядя в красный круг и с небольшой дрожью, попросил Антон.

— У меня есть все данные касательно твоих жизненных процессов. Я их «слышал».

— Слышал?

— Не притворяйся незнайкой, Антон. Ты тоже слышишь. Это тот самый зов — то, что отвечает на вопрос — каково это? — Машина схмурила железную монобровь и словно рассердилась.

— Небольшой ток бежит по твоим нервам и даёт тот самый сигнал, который заставляет тебя брать в руки нож. Это доминирование над низшим высшими. Та самая особенность, которая проносит по твоим венам жажду и сладкое тепло от запаха и вида человеческой крови. Ты выше. Это даёт тебе такое лёгкое чувство на душе, что ты буквально готов гнить за него в тюрьме, дурдоме или в таком месте как этот институт.

Лицо Антона помрачнело. Каждое слово, сказанное Машиной, буквально прошибало его насквозь, и он тонул в озере своей прозрачности. Ещё никогда он не чувствовал себя настолько жалко, как в данный момент и мысли уносили его из этого мира. Он больше не загадка. Холод постепенно заполнял его тело, и он оказался совершенно пустым. Его пронизывала еле заметная ярость. Все его