Космические инженеры (сборник) - Клиффорд Саймак

— Я полагаю, вы не откажетесь, чтобы Энди проверил ваш корабль, — предположил Смит.

— Конечно, — ответил Гэри. — Пусть он его тщательно осмотрит.

— Энди — парень с заправочной станции, — пояснил радист. — Но теперь у него мало работы. Теперь большинство кораблей с геосекторами. В год всего одна-две старые калоши, которым еще требуется горючее. Когда-то это было прибыльное дельце, но теперь уже нет.

Люк открылся. Трое вошли внутрь, Смит остался за порогом.

— Я должен вернуться на радиостанцию. Но мы еще встретимся.

Внешний люк с шипением закрылся за ними, затем медленно поползла вниз внутренняя дверь. Открылся проем, и они вошли в небольшое помещение, стены которого были увешаны ровными рядами скафандров.

В центре стоял мощный, широкоплечий и мускулистый мужчина. Его непослушные волосы были черны как смоль, а голос дружески рокотал им навстречу.

— Рад видеть вас всех, — сказал он и рассмеялся глубоким басистым смехом, от которого, казалось, сотрясались стены.

Гэри откинул назад свой шлем и протянул ему руку в стальной перчатке.

— Вы — доктор Кингзли?

— Да, это я, — пророкотал мощный бас. — А кто это вместе с вами?

Гэри представил Херба и Кэролайн.

— Я не знал, что среди вас дама, — удивился доктор.

— Ее и не было, — ответил Херб. — До самого недавнего времени.

— Вы что, хотите сказать, что теперь девушки голосуют на космических обочинах?

— Еще лучше, доктор, — засмеялся Гэри. — Тут целая история вышла с мисс Мартин, я думаю, она вас заинтересует.

— Входите, — пробасил Кингзли. — Скидывайте свои шмотки. У меня как раз кипит кофе. Вам ведь, наверно, хочется встретиться с Томми Эвансом. Это тот самый молодой чудак, который намерен лететь четыре световых года к старушке Альфа Центавра.

В этот момент в комнату ворвался сам Томми Эванс.

— Док! — заорал он. — Ваша дьявольская машина опять заработала.

Доктор Кингзли ринулся вон, крикнув на ходу:

— За мной. Прямо в скафандрах.

Остальные побежали следом. Они пронеслись сквозь жилой отсек, сквозь маленькую кухоньку, обдавшую их ароматом кофе, прямо в лабораторию, в которой не было ничего, кроме одинокого чудо-агрегата в углу. Наверху его мигала красная лампочка.

Доктор Кингзли с разбегу плюхнулся в кресло перед прибором, схватил куполообразный шлем и водрузил на голову. Рядом на щитке лежали блокнот и карандаш, в который и вцепился Кингзли, словно собирался что-то записывать, но карандаш так и остался неподвижен, только лицо Кингзли окаменело от напряжения.

Другой рукой он крутил какие-то ручки и нажимал на разные кнопки у себя на шлеме.

Гэри смотрел, ничего не понимая.

Совершенно очевидно, что свои загадочные послания Кингзли получает с помощью вот этой штуковины. Но у него явно что-то не ладится. Что-то не так с этими посланиями.

Красная лампочка погасла, и доктор снял шлем.

— Опять ничего, — сказал он, откинувшись в кресле.

Он неторопливо встал, на лице у него было написано явное разочарование, но его бас рокотал по-прежнему жизнерадостно.

Кингзли щелкнул пальцами, указывая на Томми Эванса.

— Познакомьтесь с Эвансом, — сказал он. Затем представил их самих. — Журналисты. Описывают Солнечную систему. Делают это очень хорошо. Последний грузовой корабль привез несколько номеров «Вечерней ракеты». Читал ваши статьи о лунах Юпитера. Очень интересно.

Он вернулся на кухню и налил всем кофе, пока они снимали скафандры.

— Вас, конечно, интересует, что все это значит?

Гэри кивнул.

— Моя контора уведомила меня. Мне заказали статьи на эту тему. Я надеюсь, вы мне не откажете.

Доктор Кингзли глотнул обжигающий кофе.

— Рассказывать почти нечего. А то, что есть, — не для печати. Так что статья вряд ли получится… пока.

Эванс хохотнул:

— Док, брось. Ты же прекрасно знаешь, что у нас куча интересной информации. Раскалывайся. Он не разболтает то, что пока не для печати.

Доктор Кингзли вопросительно посмотрел на Гэри.

— Все, о чем скажете, что пока не для печати, будет не для печати, — кивнул Гэри.

— Очень многое здесь может показаться невероятным, — начал Кингзли своим громовым басом.

— К черту, — перебил его Эванс. — Все новое кажется невероятным. Мой корабль тоже вещь фантастическая, но я не сомневаюсь, что он все же полетит.

Кингзли взгромоздился на жесткий кухонный табурет.

— Все началось уже больше года назад, — продолжил он. — Мы тогда изучали космические излучения. М-да, лучи эти — вещь неуловимая. Человек изучает их почти пять тысячелетий, а знает о них не так уж и много. С самого начала мы поняли, что сделали эпохальное открытие, как только наши приборы, установленные на крыше этого здания, показали, что изучаемое нами излучение имеет строгую внутреннюю структуру. Но это еще не все. Оно регистрируется строго в определенное время. Мы разработали более чувствительные приборы и узнали кое-что еще. Выяснилось, что излучение регистрируется только тогда, когда наша сторона Плутона обращена к Туманности Андромеды.

Выяснилось также, что излучение имеет не только определенную физическую структуру, но и определенное временное строение и его интенсивность всегда остается неизменной. Другими словами: излучение постоянно, регистрируется только тогда, когда мы обращены к Туманности Андромеды, и интенсивность его меняется очень незначительно. Все это явно свидетельствует о постоянном источнике, который работает в строго определенное время. В любое другое время наши приборы регистрируют обычный фон.

Эти данные сразили меня наповал. Космическое излучение не может вести себя подобным образом. Ничего подобного никогда раньше не регистрировалось. Конечно, мы не забыли, что это первое исследование на большом расстоянии от искажающего воздействия солнечных магнитных полей. Но возникал вопрос: почему излучение появляется только тогда, когда мы обращены к Туманности Андромеды?

Я и два моих помощника изучали его со всех сторон, строили гипотезы об источнике и, в конце концов, пришли к общему выводу.

То, что регистрируют наши приборы, — это не естественное космическое излучение. Это нечто другое. Нечто новое. Это неизвестные нам сигналы, приходящие из бездны космическою пространства. Они похожи на позывные. Будто кто-то или что-то, или бог знает что, вызывает кого-то или что-то, расположенное здесь, на Плутоне. Мы начали фантазировать. Очень соблазнительной показалась мысль, что сигналы идут из соседней галактики, из огромной звездной системы в девятистах миллионах световых лет отсюда.