Аркад - Александр Феоктистов

– Альберт, ты что, это серьезно? Я же пошутил. Какой, к черту, прибор я могу создать, я же не технарь. Все эти железки для меня – темный лес. Мне привиделось, будто бы я пользовался подобным прибором, и он меня вначале затащил в какое-то сражение, а потом вытащил оттуда. Мне даже показалось это почти реальным. Но причем здесь какой-то прибор, создаваемый или уже созданный учеными?!

– Аркад, мальчик, не будем спорить. Бессмысленно сейчас рассказывать тебе о технических проблемах. Но думаю, о мыслительных процессах ты ведь поймешь. Тем более что ты ими пока бессознательно, но так эффективно пользуешься, о чем и сам еще не подозреваешь.

– Ладно, поговорим. Но прежде не нальешь ли еще того самого пойла, что привело меня в себя?

– Пожалуй, тебе его хватит. А вот что-нибудь из крепких напитков я тебе налью, да и мне не помешает принять что-нибудь покрепче, – ведь если вдуматься, то это сенсация – то, что ты мне сейчас рассказал.

Альберт достал из холодильника форму со льдом, из бара объемистую бутылку с кричащей фирменной наклейкой, лимон. Нарезал дольками, положил их в два бокала, бросил туда по куску льда и залил все это по края темно-коричневым напитком из бутылки. Один бокал он передал Аркаду, а из второго сделал внушительный глоток; прочувствовал, как обжигающая жидкость прошла у него по пищеводу, сделал облегченный довольный выдох и обратился к своему подопечному:

– Если озвучивать мысли человеческого существа, наши мысли в том порядке, как они рождаются в нашем мозгу, то стороннему слушателю они показались бы бессвязной речью сумасшедшего – какие-то обрывки образов о разном без начала и конца. Иногда – отдельное связное предложение, а чаще просто бормотание отдельных слов, никак не связанных с предшествующими образами и с окружающей человека в данный момент действительностью.

– Представь, что ты вдруг неожиданно для себя стал видеть, слышать и читать по визору мысли другого человека. Если бы у тебя была такая возможность, то ты смог бы, наверное, увидеть следующую картинку. Некоторые мысли появлялись бы как титры на экране визора, когда тот человек, за мыслями которого ты наблюдаешь, пытается сознательно осмыслить то, о чем он в данный момент думает или делает. Другие мысли возникли бы вообще не оформленные словесно, без фраз и понятий, в виде меняющегося калейдоскопа незавершенных мыслеобразов, картинок. В такие мгновения они, наверное, могли бы выглядеть в виде живой, постоянно и мгновенно меняющейся бурлящей реки.

Альберт сделал глоток из своего бокала, удовлетворенно почмокал и продолжил.

– А теперь представь, что ты обладаешь прибором, который бы обладал избирательной способностью выделять в этом хаосе слов, фраз и мыслеобразов определенную закономерность, логичность, последовательность в течении мысли, придающую им определенный порядок и позволяющую отследить и оформить мысль как нечто цельное и законченное.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, такой прибор напоминал бы работу компьютера, – Аркад то и дело переводил взгляд с Альберта на его аппарат, на вид за окном, и вновь на Альберта, стараясь не упустить нить разговора. Хотя установка, из-под которой он несколько мгновений тому назад вылез, чуть не отправила его в края, из которых нет возврата, и он не до конца еще пришел в себя.

– Совершенно верно, ты все правильно понял. Он напоминал бы работу компьютера, которому дают определенную команду. Тот же хаос из информационных символов за экраном во время загрузки или перенастройки, тот же процесс процеживания, выуживания нужной в данном контексте информации, о которой была подана команда, и такой же вывод найденной и обработанной информации как чего-то цельного и завершенного на экран. Только здесь экраном является наше сознание либо тот потенциальный прибор, о котором мы говорим, названный тобой мыслефоном.

– Если ты считаешь возможной такую аналогию, если процессы по сбору и обработке информации, происходящие в компьютере, так сравнимы и похожи на процесс мышления человека, то в чем же тогда человеческий разум отличается от электронного? Мы с твоим знакомым ученым Майклом уже немного говорили на эту тему. Чем обычный разум будет отличаться от электронного? Исходным материалом, своей органикой? Свободой воли? Но ведь и там и тут эти процессы осуществляются непроизвольно, независимо от воли сознания! Они как бы навязываются разуму со стороны и уже затем, задним числом, когда уже фиксируются разумом, начинают осознанно осмысливаться его сознанием. К тому же компьютеры иногда капризничают, не выполняют команды, ломаются…

– Вот, видишь, Аркад, я тебе ничего не говорил, ты сам пришел к этой аналогии. Ты сам не заметил, что только что сказал – "электронный разум"! Мы мало что знаем о нашей Галактике, а уж о Вселенной, можно сказать, ничего не знаем. И если тебе приходит в голову, заметь, непроизвольно, такая мысль об электронном разуме, а следовательно, и неорганической жизни, то отсюда легко сделать следующий логический шаг – программирование мозга в принципе возможно. Возникает вопрос: а что есть жизнь вообще? В том числе с человеческой точки зрения!

Альберт несколько мгновений задумчиво смотрел в одну, только ему видимую точку, чему-то своему усмехнулся и заключил:

– Но наши оплачиваемые правительством ученые не забивают свои головы такими "пустяками". Для них важно другое – создать прибор, который мог бы поставить на службу их хозяевам психическую энергию людей с выдающимся пси-сенсорным потенциалом. А уж те найдут применение такому прибору, они смогут с его помощью подчинить себе огромные массы людей.

– Нашим, якобы беспристрастным ученым не приходит в голову такая простая мысль, что подобный прибор может явиться, кроме всего прочего, как источником, так и разрушителем жизни.

– Как это? Я что-то недопонимаю, в чем здесь дело.

– Аркад, тебе простительно, ты не исследователь. Непростительно тем моим коллегам, которые работают на спецслужбы. Они должны понимать, что всплеск или взрыв высокочастотного звука в капиллярах головного мозга может разрушить или перерезать связи между различными нейронами и тем самым изменить суть самой человеческой личности. Соответствующий звук может изменить человека в корне. Если человеческий разум действует по тому типу, который мы здесь с тобой нарисовали, то есть обрывки разных мыслей с разными образами и сюжетами скачут, перескакивают с одной занимаемой ими позиции на другую, как в броуновском движении, то можно утверждать, что в определенный благоприятный момент, когда нужные мысли пересекаются, рождается нечто реальное – жизнь. Это – тайна из тайн, о которой каждый исследователь постоянно должен думать. И каждый исследователь, проникающий в одну из таких тайн, должен нести ответственность перед человеческой сутью – не изменит ли он ее своим открытием, не уничтожит ли.

– Первый раз об этом слышу. Альберт, ведь это, по сути, противостоит всему тому, ну, не знаю, может быть, не совсем современному, но тому, что совсем недавно исповедовал почти весь мир, во всяком случае мир ученых, представлению об окружающем нас пространстве?!

– Мой мальчик, об этом знали древние, и они спрятали свое знание в так называемом оккультизме. Что, по-твоему, есть сила? Это движущаяся материя, или материя в движении, и проявление энергии? Что лежит в основе твоей психической силы? Что выступает первичной причиной? Эти извечные вопросы разделяют испокон веков исследователей и философов на два враждующих лагеря, – Альберт перевел дух и продолжил.

– Позволь представить кратко мои взгляды на этот счет. Как ты знаешь из университетской учебы, согласно материализму прошлых веков, главным вопросом философии был вопрос о том, что первично – материя или идея, дух. Но это скорее надуманное противопоставление, неверное, хотя бы с логической позиции. Одно находит воплощение в другом. Бездуховной материи как таковой не существует, ибо она, бездуховная, не может сама себя осмыслить как "материю" или хотя бы как нечто. Главный же вопрос, подтверждаемый всей современной наукой, заключается в том, что первично: сила, взаимодействие или субстанция, будь она материальной или духовной. Это тот же самый вопрос, что первично – курица или яйцо. Взаимодействия без сущностей – ничто, а сущности могут быть как материальными, так и духовными. Но и сущности без взаимодействий тоже ничто. Как мы можем рассуждать и наблюдать какие-либо сущности, если они никак себя не проявляют в каком-либо взаимодействии? Стало быть, весь мир, космический и земной, одновременен. Нет первичности, но есть одновременность. Что первично – пространство или время? Они едины! А возможно, они вообще не существуют в объективном мире вне или без связи с разумом. Тем не менее, мы пользуемся этими понятиями. Итак, их сочетание дает триединое существование мира. Вокруг этого числа большой покров мистики. Но истина часто обнаруживается на поверхности, и она проста.