Вирус контакта - Степан Вартанов

Как ни странно, гроза не порадовала Трора. Может быть, за века сна он стал добрее? Кто знает… Тогда Трор превратился в самого себя, то есть в невысокого мрачного человека, сунул руки в карманы и побрел осматривать городские достопримечательности. Через полчаса он заподозрил неладное. Через час он просто не знал, что и думать.

Стоя на высокой городской стене, Трор еще раз посмотрел на Город.

– Что они наделали?! Так испортить мой замысел! А долина? Они вырубили весь лес! А архитектура? Что они понастроили?!

Между тем из-за гор выглянуло солнце, и стрелки городских часов показали девять. В тот же миг на городской площади взревели трубы, грохнули барабаны и зазвенели литавры. Трор схватился за голову, затем поднял к небу сжатые кулаки. Еще немного – и Город, несомненно, провалился бы сквозь землю, сгорел синим пламенем или распался бы на куски. Но тут…

– Господи, – прошептал он, – ведь я был этим городом! Я отделился от него лишь час назад! Выходит, этот город – тоже я?! В этом надо разобраться, – решил он. – Но смогу ли я удержаться? – спросил он сам себя. И тут же придумал, что надо сделать. – Приказываю, – сказал он властно. – Пусть моя волшебная сила уснет и спит ровно сутки. – За это время он собирался осмотреть весь Город.

Сначала Трор пошел в лавку купить себе овсяных хлопьев на следующую неделю, а затем, подобно многим другим горожанам, направился в парк – одно из главных городских развлечений. Еще из развлечений был оркестр, тот самый, в котором играл наш герой.

Больше развлечений не было, да и зачем? Спроси любого жителя, и он ответит, что вполне доволен. Правда, из-за гор проникали иногда бродячие артисты или, скажем, книжки. Но артистов встречала стража и не слишком вежливо давала им от ворот поворот. А что до книг… Нет, вы не думайте, горожан учили читать и писать, был такой закон. Но чтобы по доброй воле прочесть целую книгу – такого с ними не случалось.

Однако вернемся к Вану. Он как раз прогуливался по аллее городского парка – от фонтана к десятиметровой бронзовой статуе Трора-основателя. Горожане, к слову, чтили Трора, но за века в историю вкралось множество досадных, а то и забавных ошибок. Так, считалось, что Трор был волшебником очень добрым. Рассказывали, что, где бы он ни появился, за ним толпой бежали дети, смеясь и крича: «Дяденька Трор приехал!»

Так что на пьедестале памятника было выбито: «Доброму Трору от благодарных горожан».

Ван задумчиво поглядел на памятник и пошел себе дальше, не обратив ни малейшего внимания на невысокого человечка, что стоял открыв рот и уставясь на монумент, Вану и в голову прийти не могло, что этот замухрышка и гигант, отлитый в бронзе и простирающий над Городом увитый бронзовыми цветами меч, – одно и то же лицо.

Пройдя пруд с лебедями и маленький ресторанчик, Ван подошел к розовым кустам. Что поделать, он любил розы. А уж когда подошел, то не заметить застрявшую в колючих ветвях бумажку просто не мог.

«Принесло ветром», – решил Ван и взял листок. Взял, уверяю вас, только для того, чтобы очистить кусты от мусора, ибо, повторяю, он любил розы. Несомненно, листок отправился бы в ближайшую урну, но тут Ван разглядел на нем ноты…

Ноты? Все-таки Ван был музыкантом. Он развернул листок, вгляделся… Да, это были ноты. Самые настоящие, написанные от руки и, видимо, недописанные. Скорее всего порыв ветра стащил листок прямо из-под руки неизвестного композитора. Ван прочел ноты – и ничего не понял. Прочел еще раз… Это не было маршем! Как же так?

Бедный Ван! В руки ему попали ноты грустной песенки, сочиненной влюбленным композитором где-то в Заморской Стране.

Мелодия очаровала Вана. Он поспешно направился домой (Трор все еще разглядывал свой памятник), заперся у себя в комнате, взял трубу… Над притихшим Городом зазвучала Музыка – впервые за долгие века. Ван даже заплакал. От счастья. И тут в дверь постучали.

За дверью оказался плотник Бал, двухметровый здоровяк, который, помнится, даже выступал на празднике Города – в соревнованиях по ломанию подков. Однако сейчас Бал выглядел словно бы съежившимся и смотрел, несмотря на свой огромный рост, как-то снизу и чуть сбоку. А из-за спины у него выглядывал старичок Чох, продавец гвоздик.

– Здравствуйте, – сказал Ван. Он не заметил в своем госте никаких перемен, ведь его душа продолжала витать в облаках. – Проходите, пожалуйста.

– Нет-нет, – сдавленно ответил Бал, – мы уж тут… – Он помолчал и спросил: – А что это было?

– Музыка, – мечтательно отозвался Ван.

– Но ведь это… это же не марш?

– Нет. Это музыка.

– А… зачем?

Ван пожал плечами. Он и сам не знал – зачем. Подняв трубу, он вновь повторил начальные такты мелодии, а когда оглянулся, увидел, что гости уже ушли. Ван вздохнул и вновь поднял трубу.

Наигравшись и проголодавшись к тому же, Ван направился в парковый ресторанчик, где всегда обедал. Ресторанчик этот… Да, нелишне, пожалуй, будет сказать два слова и о ресторанчике.

Было это легкое и изящное, но очень древнее здание. Резного камня колонны поддерживали ажурный потолок, в центре зала бил фонтанчик – в общем, это было именно такое место, где приятно посидеть жарким летним днем, потягивая что-нибудь этакое из запотевшего бокала.

Но самое удивительное – при входе красовалась внушительных размеров позолоченная доска, гласившая, что в этом самом ресторанчике особенно любил обедать Трор и даже встречался здесь со своими (Трор?!) друзьями!!! Тот самый Трор, который как-то раз превратил бегемота в суслика за то, что он не спрятался при его появлении, а суслика, наоборот, в бегемота – за то, что спрятался? (К слову, злодей Трор немало времени провел впоследствии, наблюдая в волшебное зеркало, как пытается рыть нору отощавший бегемот и как пускает в пруду пузыри бедный суслик: привычки-то у них остались прежние.) Вы можете себе представить, чтобы у такого, как Трор, были друзья?

Сейчас Трор сидел в том самом ресторанчике, перед чашкой чая с перцем и бутербродом с горчицей, и с отвращением смотрел вокруг.

Вошедший в зал Ван, ничего не подозревая, двинулся к столу Трора, где было его любимое место, спросил разрешения и, не получив ответа, сел.

– А еще, – ни с того ни с сего вдруг заговорил его сосед, – они поставили мне памятник. – Сосед шмыгнул носом, откусил от бутерброда, на котором Ван с изумлением заметил слой горчицы в палец толщиной, и запил чаем. В тот же миг из глаз у него брызнули слезы, лицо покраснело и задергалось. Странный человечек схватил из вазочки на столе салфетку, утер глаза и нос и бросил ее под стол, где уже лежало с десяток таких же салфеток, да и меню в придачу.

– Памятник кому? – поинтересовался Ван, приступая к обеду.