Мой пылкий рыцарь - Ханна Хауэлл

— Это был не набег, а праведная месть рассерженного короля. — Не обращая внимания на гневные взгляды Эйнсли, Гейбл продолжал: — Пускаясь в путь, я всегда беру с собой хорошую еду и вино. Как правило, наши походы длятся недолго, и я не могу себе позволить тратить драгоценное время на пополнение припасов. Заниматься мародерством мне претит. Ведь при этом страдают бедняки.

— Похвальная чувствительность, милорд, но вряд ли вас это останавливает, не так ли?

— Вы правы, миледи злючка. Люди должны есть.

Эйнсли отпила вина из бурдюка и не слишком грациозно вытерла рот рукой.

— Ваши люди ели бы больше и чаще, если бы оставались дома.

Гейбл решил не отвечать на вызов.

— Это невозможно, и ты достаточно разумна, чтобы понять это.

— Очень мило с вашей стороны так высоко оценить мой ум, — пробормотала Эйнсли, заставляя себя отвернуться, чтобы не видеть чарующей улыбки Гейбла.

— Я — рыцарь, который поклялся служить королю. Не думаю, что ему понравится, если я буду отсиживаться в четырех стенах и ничего не делать.

То, что она в душе с ним согласилась, не подняло настроение Эйнсли. Будь Гейбл надоедливым, тупым мужланом, ей было бы легче выполнить обещание, данное самой себе. Он же, напротив, говорил спокойно и разумно, а на ехидные нападки Эйнсли отвечал с вежливым достоинством. Противостоять его обаянию будет нелегко. Да что там нелегко! Когда она встречалась с ним взглядом и понимала, что он разговаривает с ней на равных, да еще признает, что она умна — а ведь немногие мужчины способны на это, — девушка отдавала себе отчет в том, что поставила себе задачу поистине непосильную. Эйнсли охватила смутная тревога.

— В твоем имени есть что-то английское.

Голос Гейбла вывел девушку из задумчивости.

— А вот и нет! — резко возразила она.

— Нет, есть. Кажется, я от кого-то слышал, что в жилах жены Макнейрна течет и английская кровь.

— Даже если это и так, ей не устоять перед доброй шотландской кровью.

— Ну разумеется!

— Еда и вино были хороши. От всей души благодарю вас, — сказала Эйнсли и быстро поднялась на ноги, заранее готовая отвергнуть любую попытку ее удержать. — Я очень устала и хотела бы поскорее лечь. Спать я намерена возле Рональда.

— Я заметил, что ты постелила одеяло рядом с ним.

— Ночью ему может понадобиться моя помощь.

Гейбл выглянул из пещеры.

— Ты полагаешь, буря продлится всю ночь?

— Надеюсь, что не дольше. Спокойной ночи, сэр.

Девушка поклонилась сидевшим у огня рыцарям и отправилась спать. Она свернулась клубочком подле Рональда и Страшилы.

— Странная девушка, — пробормотал Майкл Сертен, придвигаясь к своему кузену Гейблу и глядя вслед уходящей Эйнсли.

— Странная? — переспросил тот, игнорируя пристальный взгляд молодого человека.

— Она ведет себя совершенно не так, как другие леди.

— Вскоре после приезда в Шотландию я понял, что к здешним женщинам нельзя подходить с той же меркой, как к француженкам или англичанкам.

— Я имел в виду не их, а обыкновенных шотландских девиц. Она и на них не похожа.

Гейбл рассмеялся:

— Сдаюсь! Как бы то ни было, миледи Макнейрн отличается от всех знакомых нам женщин. Мне кажется, она получила необычное воспитание.

— Это правда. Достаточно вспомнить, кто ее отец.

— Вполне уместное замечание. Забывать об этом действительно не. следует. — Гейбл помрачнел. Взглянув на стройную фигурку Эйнсли, притулившуюся в углу пещеры, он вздохнул, смущенный неожиданно нахлынувшими чувствами. — Странно, но в этой девушке нет ни одного из пороков, присущих Дуггану Макнейрну, как будто он не имеет к ней никакого отношения.

Майкл кивнул, искоса посмотрел на Эйнсли и опять обратился к кузену:

— Я заметил, что она тебя заинтересовала.

— Она не так проста. Оружием владеет не хуже любого мужчины, а в ее прекрасных синих глазах скрывается недюжинный ум.

— Ты хочешь сказать — под этими роскошными волосами, которые так тебя очаровали?

— А, теперь я вижу, куда ты клонишь, кузен. Не беспокойся, я не настолько потерял голову, чтобы забыть, что она — всего лишь дочь Макнейрна и наша пленница. — Гейбл иронически усмехнулся, заметив, как помрачнел его кузен. — Похоже, ты разочарован.

— Да нет… — Майкл провел рукой по своим темным волосам, а потом негромко рассмеялся: — Ты никогда не теряешь хладнокровия, и часто это спасало нам жизнь. Просто мне хотелось бы посмотреть, что ты будешь делать, если тебя околдует какое-нибудь прелестное личико, а лица милее, чем у мисс Макнейрн, мне давно не доводилось встречать.

— Это верно. Но я с молодых лет понял, как опасно позволить себе увлечься прелестным личиком. Однажды подобная глупость чуть не стоила мне жизни, а мой лучший друг даже погиб из-за этого. Если бы я не был так ослеплен красотой леди Элинор, я без труда разгадал бы ее козни.

— Но ведь это было почти десять лет назад, Гейбл! Ты тогда был неискушенным мальчишкой, — возразил Майкл, вороша палкой угасающий костер.

— Зато урок я усвоил отлично, и, как ты правильно заметил, часто это спасало нам жизнь.

— И все же мы все чувствовали бы себя лучше, если бы ты не был таким безупречным совершенством!

Гейбл рассмеялся и звонко шлепнул кузена по спине.

— Я никогда не был совершенством, Майкл, и тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было. Просто тот трагический случай заставил меня на всю жизнь запомнить одно: хладнокровие и разум — вот чем надо руководствоваться, если хочешь выжить! Разбуди меня, когда кончится буря или возникнет какая-нибудь опасность.

— А ты думаешь, такая вероятность есть?

— В такую-то погоду? Вряд ли. И все же не теряй бдительности — в этих краях она совсем не лишняя.

Устраиваясь на жестком ложе, Гейбл безуспешно боролся с искушением взглянуть на Эйнсли. Поняв, что подсознательно стремится занять такое положение, чтобы видеть девушку, он мысленно обозвал себя последним глупцом. В недавнем разговоре с Майклом он намеренно не опроверг мнение кузена о нем как о хладнокровном человеке с ясной головой. Конечно, это было всего лишь бравадой, но к чему выставлять напоказ» свои сокровенные чувства? То, что таится под этими доспехами и напускным равнодушием, касается лишь его одного. Если бы рыцари Гейбла догадались, какую внутреннюю борьбу ведет сам с собой их предводитель, стараясь совладать с так некстати нахлынувшими чувствами, они наверняка поставили бы под сомнение его право командовать ими.

С самой первой минуты, как только Гейбл увидел Эйнсли Макнейрн, он понял, что ему предстоит нелегкое испытание. Этой девушке, бесстрашно стоявшей перед ним с мечом в руке, удалось сделать то, чего не могли добиться другие женщины, — мгновенно разбудить в Гейбле горячее и неистовое желание, которое одновременно и восхищало, и пугало его. Еще никогда он не чувствовал в себе такой жажды жизни, да и сама жизнь уже давно не казалась ему столь прекрасной.