Берсеркер - Фред Саберхаген

— Они хотели, чтобы я... хотели, чтобы я...

— Я наблюдал. Я слушал. Мужчина несгибаем и зол, сильно мотивирован на борьбу против меня. Я должен постичь подобных ему, ибо они причиняют большинство повреждений. Его следует испытать до предела, вплоть до уничтожения. Он совершенно свободно ходит внутри меня и потому не считает себя пленником. Это важно.

Стащив с себя надоевший скафандр — сюда зложитей корабль не допустит, — Доброжил опустился на пол, охватив руками основание сканерно-громкоговорительной консоли. Однажды, давным-давно, корабль дал ему вещь, в руках становившуюся теплой и мягкой... он закрыл глаза и сонным голосом спросил:

— Какие будут приказания? — как всегда, здесь, в этой комнате, ощутив надежность и уют.

— Во-первых, не говорить зложитям об этих приказаниях. Далее, делать все, что велит тебе этот человек Хемфилл. Он не причинит мне никакого вреда.

— У него бомба.

— Я наблюдал за его приближением и обезвредил бомбу еще до того, как он проник в меня, чтобы напасть изнутри. Его пистолет серьезного вреда мне не причинит. Неужели ты думаешь, что зложить способен одолеть меня?

— Нет. — Успокоившийся Доброжил улыбнулся и устроился поудобнее. — Расскажи мне о моих родителях.

Он слышал эту историю тысячи раз, но никогда не уставал слушать ее снова и снова.

— Твои родители были добрыми, они отдали себя мне. Затем, во время великой битвы, зложити убили их. Зложити ненавидели их, как ненавидят меня. Когда они говорят, что они такие же, как ты, они лгут, пуская в ход присущую всякой зложити коварную неправду.

Но твои родители были добрыми, и оба дали мне по частичке своих организмов, и из этих частичек я сделал тебя. Зложити уничтожили твоих родителей целиком, иначе я бы сохранил хотя бы их нефункционирующие оболочки, чтобы ты мог их осмотреть. Это было бы к добру.

— Да.

— Эти двое зложитей искали тебя. Теперь они отдыхают. Спи, Доброжил.

И он уснул.

Пробудившись, он вспомнил сон, в котором двое людей звали его присоединиться к ним на сцене театра. Он знал, что это отец и мать, хоть они и походили на зложитей. Но сон угас, прежде чем пробуждающийся рассудок успел постичь его смысл.

Доброжил поел и попил, попутно слушая наставления корабля:

— Если человек Хемфилл захочет пойти к стратегическому ядру, проводи его. Там я его захвачу, а позже позволю бежать, чтобы он мог предпринять еще попытку. Когда его наконец больше не удастся спровоцировать на борьбу, я его уничтожу. Но я намерен сохранить жизнь самки. Вы с ней произведете для меня новых доброжилов.

— Да! — Доброжилу тотчас же стало ясно, как это будет замечательно. Они дадут частицы своих тел кораблю, чтобы тот мог клетку за клеткой построить тела новых доброжилов. А мужчина Хемфилл, наказавший и повредивший его своей быстродвижной рукой, будет полностью демонтирован.

Как только он вернулся к зложитям, мужчина Хемфилл тут же начал рявкать вопросы и грозить наказанием, так что сбитый с толку Доброжил даже чуточку напугался. Но согласился помочь, постаравшись ни словом не выдать замыслы корабля. Мария держалась еще сердечнее, чем прежде. Доброжил трогал ее при всяком удобном случае.

Хемфилл потребовал указать дорогу к стратегическому ядру. Бывавший там неоднократно Доброжил тотчас же согласился; туда ведет скоростной лифт, делающий пятидесятимильное путешествие совсем легким.

— Что-то ты ни с того ни с сего вдруг проникся чертовским энтузиазмом, — помолчав, заявил Хемфилл и повернулся к Марии: — Я ему не доверяю.

Этот зложить думает, что он обманывает! Доброжил рассердился; машины никогда не лгут, и ни один достойнопослушный доброжил лгать не может.

Хемфилл принялся расхаживать туда-сюда и в конце концов спросил:

— А можно ли подобраться к этому стратегическому ядру так, чтобы корабль нас не обнаружил?

— Полагаю, такой путь есть, — поразмыслив, ответил Доброжил. — Нам придется захватить запасные баллоны воздуха и пройти много миль через вакуум.

Корабль велел помогать Хемфиллу — значит, надо помогать во всем. Доброжил лишь надеялся, что собственными глазами увидит, как этого зложитя наконец демонтируют.

Вероятно, эта битва разыгралась еще в те времена, когда люди на Земле с копьями охотились на мамонтов. Столкнувшись с каким-то ужасающим противником, берсеркер получил жуткую колотую рану — кратер диаметром в пару миль и глубиной миль в пятьдесят, пробитый серией направленных ядерных взрывов, один ярус механизмов за другим, слой за слоем брони, и остановленных только последним рубежом обороны неживого сердца машины. Берсеркер выжил и сокрушил врага, а вскоре вслед за тем его ремонтные агрегаты заделали пробоину в наружной обшивке, воспользовавшись дополнительными слоями брони. Он намеревался со временем устранить все повреждения, но в Галактике оказалось очень уж много жизни, да притом чрезвычайно упорной и хитроумной. Так или иначе, но боевые повреждения накапливались быстрее, чем он мог ремонтировать себя. Поэтому чудовищная дыра, нашедшая применение в качестве конвейера, так и не была залатана.

Увидев пробоину — ту ничтожную ее часть, которую сумел осветить фонарь шлема, — Хемфилл снова пал духом, ощутив страх и ни с чем не сравнимую мизерность своего бытия. Помедлил на краю бездны и вплыл в нее, инстинктивно обняв Марию одной рукой. Она тоже облачилась в скафандр и последовала за ним, не дожидаясь просьб, не переча ни словом и не проявляя энтузиазма.

Они уже проделали часовой путь от воздушного шлюза, сквозь невесомость и вакуум колоссального корабля. Доброжил исправно указывал дорогу через одну секцию за другой, всячески демонстрируя готовность к сотрудничеству. Хемфилл держал наготове и пистолет, и бомбу, а также футов двести шнура, накрученного на левое предплечье.

Но стоило Хемфиллу увидеть оплавленные края циклопического шрама берсеркера и распознать, что это такое на самом деле, как его едва затеплившаяся надежда на жизнь угасла. Эта чертова железяка сумела пережить такой удар, пусть даже сильно ослабивший ее. И снова собственная бомбочка показалась Хемфиллу жалкой игрушкой.

К ним подплыл Доброжил. Хемфилл уже научил его переговариваться в вакууме, прижимая шлем к шлему собеседника.

— Это громадное повреждение — единственная дорога к стратегическому ядру, минующая все сканеры и ремонтные автоматы. Я научу вас ездить на конвейере. Он довезет нас почти до цели.

Конвейер представлял собой комбинацию силовых полей и исполинских движущихся контейнеров на расстоянии сотен ярдов от стен чудовищной раны, вдоль ее оси. Как только силовые поля подхватили людей, невесомость стала еще более походить на нескончаемое падение, а мимо, подчеркивая скорость движения, проносились в почти непроглядном мраке огромные силуэты контейнеров — кровяных телец, текущих в стальных жилах берсеркера.

Хемфилл летел бок о бок с Марией, держа ее за руку. Различить ее лицо за стеклом шлема было невозможно.

Конвейер являл собой целый новый, безумный мир — миф, сложенный из чудовищ, падений и взлетов. Выгоревший дотла страх Хемфилла перерос в новую решимость. «Мне это по плечу, — думал он. — Здесь этот драндулет слеп и беспомощен. Я сделаю это и останусь в живых, если сумею».

Доброжил увлек их прочь с замедляющегося конвейера, и все трое по инерции доплыли до сферической воронки во внутреннем слое брони, созданной последним взрывом древнего ракетного удара. От воронки — полой сферы поперечником футов в сто — по сплошной броне во все стороны разбегались трещины. На поверхности, обращенной к центру берсеркера, виднелась расщелина шириной с дверь — именно здесь угасла устремленная вперед энергия последнего удара.

— Я видел другой конец трещины изнутри, от стратегического ядра, — соприкоснувшись шлемами с Хемфиллом, поведал Доброжил. — Он всего в нескольких ярдах отсюда.

Хемфилл колебался не более секунды, гадая, не послать ли Доброжила по извилистому тоннелю первым. Впрочем, если это какая-то невероятно хитроумная западня, спусковой механизм может находиться где угодно. Хемфилл прижался шлемом к шлему Марии.

— Держитесь позади него. Лезьте следом и присматривайте за ним. — И двинулся первым.

Расщелина постепенно сужалась, но у выхода оставалась достаточно широкой, чтобы можно было протиснуться.

Щель вывела в следующую обширную полую сферу — внутренний храм. А в самом центре сферы Хемфилл узрел сложную конструкцию размером с домик, подвешенную на хитросплетении амортизаторов, расходящихся во всех направлениях. Стратегическое ядро, тут уж сомневаться не приходится. От ядра исходило призрачное сияние, напоминающее лунный свет; переключающие силовые поля отзывались на хаотичное бурление атомов внутри глыбы изотопа, каким-то образом выбирая, на какую из людских трасс или колоний направить следующий удар, и каким образом.